Книга Фабрика ужаса. Страшные рассказы - Игорь Шестков

— Ты много раз спрашивал меня, что же произошло тогда, после моей казни. Пора тебе узнать правду. Ничего особенного… я умер… и воскрес… А теперь… посмотри на меня… на мое тело… если бы ты знал, как мне больно… как неудобно существовать в этой изъеденной жучками деревяшке… они грызут меня… проклятый терновый венец сползает на глаза… туристы пялятся по десять часов в сутки… Хочешь ли ты такого бессмертия? А другого у меня нет.

…

В этот момент кто-то взял меня под руку. Это был тот самый священник. Только одет он был иначе… В пурпурную сутану. И все еще на роликовых коньках.

Он легко приподнял меня… и прокрутил вместе со мной рискованный пируэт. Как опытный фигурист. Затем поставил меня на пол. Перед глазами у меня все поплыло, но он не дал мне упасть…

— Вы, господин Сомна, я вижу, письмо так и не распечатали? Ну что же… тогда придется… Он подхватил меня и крутанул еще раз.

— Прошу вас, перестаньте! Иначе меня в храме вырвет. Вижу, вас за короткое время моего отсутствия повысили в чине! Как вас теперь называть? Ваше катающееся превосходительство, крутящееся преосвященство, бегающее высокопреподобие или святейшество на колесиках?

— Как мило! Если вам так хочется, зовите меня Монсеньор. А теперь… прошу вас не дергаться и слегка поджать ноги.

Он обхватил меня сзади, приподнял, и мы покатили… сквозь колонны и стены… и… как будто так и надо… вкатились в другой, незнакомый мне, храм-ротонду.

Внутри большого помещения, увенчанного грандиозным куполом с круглой дырой посередине, из которой лился яркий свет, стояло еще одно, небольшое здание, какой-то чудовищно неправильной, даже отталкивающей архитектуры. В стенах его были пробиты эллипсоидальные отверстия. На его крыше было сооружено что-то вроде башенки с сильно сплюснутой луковкой.

— Это бредовое сооружение — Кувуклия, построена на месте склона срытого холма, в котором по преданию находилась пещера, в которой похоронили Иисуса, — пояснил мой спутник. — Мы находимся в Храме Гроба Господня в Иерусалиме. Прошу вас вести себя тут соответственно.

Он подмигнул мне, повернулся к Кувуклии задом, задрал свою сутану, спустил нижнее белье и показал Гробу Господню тощий зад. Пустил ветры. Затем как-то неестественно быстро привел себя в порядок, стал опять благообразным и продолжил говорить.

— Встреча с членами Братства состоится в бывшей каменоломне или цистерне, там, внизу, где, согласно легенде, мать императора Константина Елена нашла Животворящий Крест. Тот самый, на котором распяли Христа. Всего нашли три креста. Всех их подкладывали к больным. Только один из них исцелял. Так-то.

Я, хоть и был слегка ошеломлен, нашел в себе силы и сказал:

— Это по-вашему «вести себя соответственно»? Вы вульгарны. Сильно же вы в него верите, если так ненавидите… даже странно. И еще — прошу вас в следующий раз использовать авиатранспорт. Катание сквозь стены мне как-то непривычно. Уши можно поцарапать…

— Ах, профессор, вы обознались, приняли ритуал моего сословия за мое личное отношение… И не забывайте, я должен верить в Его силу, в Его меч, потому что моя сила — есть только ее отражение, мой меч — только тень Его меча… да-да, тень, но этой тенью я могу превратить в пыль стены потолще тутошних! Уберете Его, уберете и меня. И вам останется рациональный мир избитых истин и бесконечной скуки… мир, в который вы так радостно погрузились. Тупик.

— Это ли не избитая истина?

Монсеньор мне не ответил… Видимо, его «ритуал» требовал продолжения.

Он преобразился… вырос, показал рогатую козлиную голову и раскрыл свои громадные темные крылья… Взлетел… И медленно облетел несколько раз Кувуклию, не спуская с нее глаз… казалось, что он хотел испепелить ее взглядом…

Потом приземлился рядом со мной и тут же стал прежним… священником.

Лицо его выражало благоговение и почти светилось.

Я вспомнил цитату из Добротолюбия: «Дьявол лукав и многолик».

Добавил от себя: «И консервативен, как постаревший политик».

Мы двинулись вниз по широкой лестнице.

Прошли освещенную магическим красноватым и зеленоватым светом, льющимся из сотен висящих лампад, капеллу с двумя могучими византийскими колоннами посередине и несколькими алтарями, и по узкой лестнице спустились в подземный зал, формой напоминающий сильно деформированную полусферу. Верхнюю ее часть как будто изгрыз клыками заключенный здесь тысячу лет дракон.

Я ожидал увидеть там членов братства святого Флориана в красных одеждах, капюшонах, с какими-нибудь атрибутами в руках… вроде щитов, шлемов или трезубцев…

Каково же было мое удивление, когда вместо этого, я увидел… большой круглый, подсвеченный снизу, стеклянный аквариум с золотыми рыбками, плавающими кругами вокруг невидимой оси.

У меня зачесались лопатки. Вокруг аквариума водили хоровод погруженные в глубокий транс обнаженные женщины, как будто сошедшие с полотен Поля Дельво. Тяжелые их груди колыхались как головы Гидры. Танцующие смотрели широко открытыми, как бы незрячими, глазами на какой-то предмет внутри аквариума.

Болезненное предчувствие кольнуло меня в сердце. Грубо оттолкнув одну из них, я прошел к аквариуму и прижался носом к стеклу.

Так и есть! В середине аквариума крутилась в маленьком, поблескивающем ртутью водовороте — серебряная трубочка с мощами святого Вита из девятого зала музея замка Грабштайн!

Вокруг нее крутились и танцевали фигурки-куколки. Два палача, шуты, красавица с лютней и миловидная госпожа Флеминг. Она глумливо улыбалась и манила меня к себе.

Я отпрянул от аквариума… заметил, что Монсеньор опять превратился в крылатого дьявола и летал вокруг аквариума. Прямо надо мной. Он смотрел на меня своими адскими черными глазами, хохотал и норовил схватить когтями… Хохот его напоминал раскаты грома.

Хоровод распался… женщины обернулись уродливыми старыми ведьмами…

Еще через мгновение они бросились на меня, дико визжа…

Я попытался убежать, но не смог сделать ни шага. Панический страх парализовал мою волю…

Ведьмы повалили меня… накинулись скопом… их длинные ногти и острые зубы вонзились в мое тело…

…

Внезапно все стихло.

Я открыл глаза и узнал залитый ярким июньским светом зал на третьем этаже заброшенной бумажной фабрики.

Я сидел на каменном полу, в руках держал серебряную трубочку. Прямо передо мной находилась живая мерцающая конструкция — дезинтегратор. Повинуясь инстинкту, я бросил трубочку в одно из его жерл, из которых вырывался синеватый огонь.

Дезинтегратор проглотил реликвию… и через несколько секунд исчез.

У меня как будто камень свалился с сердца…

Я встал и посмотрел в окно. Вид на замок Грабштайн был действительно великолепен.

Ящерица

Человеколюбие оставило Руди Хайнца после того, как он понял, что Германия будет и дальше принимать беженцев. По миллиону в год.