Книга Особое чувство собственного ирландства - Пат Инголдзби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне кажется, я был бы славным рядовым святым, отвечающим за пчел и мед. Пусть старушки держат мой портрет у себя в псалтирях и нашептывают мне молитвы. С этим, думаю, справлюсь. Аминь.
На прошлой неделе я очень приуныл. Всерьез понадобилось поднять себе настроение, а потому я остановился у ювелирного магазина. Смотрел в витрину и пытался выбрать самые дорогие часы. Время от времени качал головой и бормотал вполголоса: «£657… да ни за что… слишком уж дешево. Липовая экономия. Покупаешь такие часы, и потом хорошо еще, если год отработают». Настроение сразу улучшилось. «£986… нет, не годится… хватит с меня этой тайваньской ерунды». Зашел в магазин и попросил показать самые дорогие часы, какие у них есть. Слишком много времени в своей жизни я потратил, задавая вопрос: «А подешевле у вас ничего нет?» Вот на чем, думаю, я падаю духом. Недостаточно высокую цену себе назначаю. И вот стою я в очень дорогой ювелирной лавке и разглядываю часы, розничная цена которых £11 995. Клянусь. Я даже оборол порыв спросить: «Сколько вы мне скинете, если заплачу наличными?» И на этот вопрос я тоже потратил слишком много времени жизни. Великолепное чувство — оказаться возле часов, которые тянут на £12 000, и медленно покачивать головой. Нет, не то. Никаких обид, но эти для меня несколько громоздки. Возле лавки наткнулся на человека, спросившего: «Что новенького, Пат?» Я рассказал. «Беда в этом городе с тем, что не добыть здесь добротных не громоздких часов за £12 000». Решение у него нашлось тут же. «На твоем месте я б пошел во „Всё за фунт“».
Следующая ювелирная лавка держала в витрине серебряную зубочистку с ценником «£34». Если только что отверг часы за пятизначные деньги, всерьез чувствуешь: «Божечки, задаром отдают». А потому я забрел внутрь и попросил показать мне что-нибудь несоизмеримо более дорогое. Сподобились они всего лишь на девятикаратную золотую зубочистку по цене £140. Разочарование было столь велико, что я тут же ее вернул. Не догадывался, что люди пользуются специальной коктейльной палочкой, чтобы выгонять из своего шампанского пузырьки. И вот я разглядываю такую из золота, стоимостью £175. «Ой нет… нет, зверски паршивая манера это — болтать такой вот штукой у себя в бокале». Отверг я и девятикаратный буравчик для сигар за £145, поскольку мысль об муках, какие им можно причинить несчастной сигаре, оказалась для меня невыносимой. За краткие полчаса я отмел предложение золота и серебра на общую сумму более £14 000. Господи, как же хорошо стало.
Оркестру-то легко. Они следят за дирижером, читают музыку с листа и все прекращают играть одновременно. Ни у кого не остается бестолковых хвостов. Кейли-коллективы[197] — другое дело. Все наяривают на своих скрипках, и кто-то уже добрался до «Кружи по кухне, да не наступи на полусомлевшую бабушку», тогда как остальные все еще пилят «Мотыль в минестроне». Женщина за фортепиано повторяет и повторяет один и тот же «трям-та-ра-блям», пока все не доберутся уже наконец до «Желчных камней лорда Килфезера». И тут Нэйтен Куикзби осознал в себе нешуточную нужду. Тут все принялись наяривать рискованную тра-ля-ля-дребедень и оптимистические фрагменты из «Бельишка Бидди Брэди», пока не нашелся такой, на каком можно закончить всем вместе.
«Начать-то не фокус, — сказал Нэйтен Куикзби Всемирной комиссии по согласованному звучанию кейли-коллективов. — Четыре блямса на фортепиано — и дело в шляпе». Он даже разработал свой собственный так называемый «четырехблямсный условный рефлекс». «К сожалению, — продолжил он, — нет никакой возможности создать соответствующий четырехблямсный сигнал к остановке, не разрушая при этом дух непосредственности». Как раз поэтому он и предложил систему кодовых воплей. «Можно заранее договориться об этом с надежным человеком на вечеринке.
Когда он проорет „Эхма, Шонни, жизнь моя!“, коллектив поймет, что всем пора бросаться на „Нервный тик Мэтти Мангана“. Внезапный вопль „Ты на вес золота, Берти!“ означает, что надо б притормозить, ребята, — кто-то из скрипачей все еще буянит с „Шестью ночами во стогу с сестрою двоюродной Консолаты Гиллиган“».
Но Куикзби поставили на вид, что столь многих на кейли-вечеринках уносит музыкой и орут они столько всякого, что один непредвиденный вопль «Чеши во двор ты вместе с пианино» учинит музыкальный хаос. И тут Куикзби додумался до затеи с мотоциклами «хонда-50». Каждый участник коллектива усаживается на мотоцикл и играет на скрипке, руля при этом ногами. Все музыканты выстраиваются в идеальную шеренгу посреди поля, а пианист при этом едет рядом в кузове грузовика. Маршрут тщательно промерен вешками — они показывают, когда коллективу необходимо слетать с первого рила на второй. Программа завершается пятидесятифутовым обрывом в бурлящую вулканическую лаву. «Если вместе не кончите, ребята, на кого-то занавес опустится по-крупному», — пояснил Куикзби. Тайное голосование среди музыкантов показало, что они лучше рискнут попробовать кодовые вопли. Куикзби теперь хочет, чтобы они репетировали, сидя на корточках над шестидюймовыми гвоздями. «На тот случай, если на концерте не окажется стульев, — пояснил он. — Назовем это Кейли-Корточками». Вот же человек несусветных глубин.
Ничего низменного в полноразмерных надувных женщинах нет. Они специально разработаны для ирландских мужчин, съехавших из отчего дома и обитающих на съемных квартирах или в коммуналках. Мужчины, скучающие по крепкой материнской руке, зачастую ищут ей замену. Теперь у них будет первая в мире надувная Маманя. В человеческий рост, однако если Маманю сдуть, ее можно положить в карман и носить при себе. Всегда готовую к срочному вызову. Ее можно извлечь в любую минуту и надуть.
Одна такая появилась внезапно в автобусе тридцатого маршрута на прошлой неделе, а когда кондуктор попытался взять с нее за проезд, сын объяснил, что у его мамы проезд бесплатный. «Если эта фиговина лопнет, — сказал кондуктор, — она кого-нибудь без глаз оставит». А потому записал ее имя и адрес и составил письменный протокол.
«Ирландская транспортная система» со своей позицией по вопросу надувных мамань пока не определилась. «Мы не возражаем против того, чтобы они ездили в кармане своего хозяина бесплатно, — сообщил пресс-секретарь компании. — Но в надутом состоянии Маманю требуется размещать внизу вместе с багажом. Мы против того, чтобы такая вот лопнула где-нибудь, и с водителем приключился удар».
Надувные мамани теперь стоят по углам многих дублинских коммуналок. Оборудованы миниатюрными голосовыми аппаратами, которые можно настроить по таймеру. Если дверь в квартиру открывается после двух часов ночи, в глазах у Мамани зажигается свет, и она сипит: «Где тебя носило в такую поздноту, безбожник ты бесстыжий? Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме?» Если сын отвечает что-нибудь вроде: «Ай, мамань…» — голос запрограммирован отвечать: «Никаких „ай-мамань“! Ростишь тебя, ростишь, а ты что ж?! Отвечай!» В надувную Маманю также вмонтирован датчик, реагирующий на внезапную перемену освещения. Если свет в комнате приглушают или гасят вовсе, Маманя загорается зеленым и запевает «Веру отцов наших»[198].
