Книга Канарейка для Ястреба - Анна Гур

Ваша взаимная одержимость… Это не нормально Адель. Такое пламя рано или поздно превратиться в пожар. Пожар, после которого останется пепел. Этим пеплом будут твои сердце и душа.

— Мама, ты плачешь? — шепчу пропавшим голосом, в горле ком.

— Да, Адель, я плачу. От бессилия. От понимания и … сожаления. У меня в голове столько проклятых “если бы…”. Если бы все сложилось иначе, если бы ты не попала в свою школу… если бы…

Появился бы Ривз на твоем горизонте в этом случае? Одни вопросы. И все равно мне кажется, что он нашел бы тебя даже в нашей глухомани. И это не судьба. Это твой рок.

— Мамаааа, — тяну я, слыша боль в ее голосе. Ивет сильная. Она никогда не плачет! — Мамаааа… Я не могу от него отказаться понимаешь?! Бежать от него невозможно! Только к нему!

Всхлип и рваное в ответ:

— Чтобы не случилось, как бы мы с тобой не ссорились, знай, что тебе всегда есть куда прийти. Ты еще не понимаешь к кому в лапы попала. Обещаю, я никогда не попрекну тебя словом и напоминанием о своей правоте. Дочка, у тебя есть дом, в котором тебя всегда ждут. Я люблю тебя, Адель.

Ивет отключилась, а я сползла по стенке на пол. Ноги перестали держать.

— Чего застыла подруга? — теребит меня улыбающаяся Лу и щелкает пальцами у моего лица.

— Ничего, — тихо шепчу я и обнимаю ошарашенную Луизу, — Просто я очень тебе благодарна и люблю тебя Лу!

— Ой, да перестань, — избавляется от моих объятий Луиза, и взмахивает билетами, — сегодня гуляем на концерте твоего любимого бойс-бэнда!

101.

— Соммерсье, к директору! — кричит мне, появившийся в дверях столовой наш староста Майкл Кросс, полноватый батан с прыщавым и наглым лицом, — Бегом! Даре, ждать не будет.

Смотрю в растерянности на Луизу, которая подбадривает меня улыбкой.

— Иди, Адель, удачи тебе! Наверное, пришел ответ относительно гранта!

Резко вскакиваю с места и лечу в сторону директорского кабинета. Практически ничего не вижу вокруг. Все тело ощущается одним сплошным напряжением, которое скручивается жгутом и предчувствием. Примут ли меня, решат ли одобрить грант?! Сочтут ли меня достойной Гарварда?! Простую девчонку из трущоб.

Добегаю до административного крыла практически на одном дыхании. Руки дрожат, а кофта школьной формы неприятно липнет к влажной коже спины. Я успокаиваюсь, переходя на быстрый шаг. Подхожу к проходной кабинета и встречаюсь с острым взглядом неизменного секретаря директора, господина Новака. Этот мужчина явно меня не жалует, демонстрирует свое пренебрежение. Меня это мало задевает.

— Добрый день, меня вызывали к директору.

Мужчина неприятно морщится, я явно вызываю у него приступ зубной боли.

— Господин Даре Вас ожидает! Не задерживайтесь, проходите. — скупой кивок в сторону дубовой двери с золотой табличкой, и я срываюсь с места, как ошпаренная, быстро стучусь. Слышу короткое:

— Войдите.

Оказываюсь в кабинете директора.

Напарываюсь взглядом на мужскую фигуру, восседающую во главе стола, как на троне. С прошлого моего посещения этого кабинета здесь ничего не изменилось.

Глубоко вздыхаю, пытаюсь собраться с силами.

— Здравствуйте, — не своим от волнения голосом произношу я, привлекая внимание этого безразличного мужчины.

— Проходите, мисс Соммерсье, садитесь, — скупо кивает директор.

Исполняю приказ, присаживаясь на самый краешек стула, чинно сложив влажные холодные руки на коленках. Сердце неровно бьется в груди, отбивая тревожный ритм.

Мистер Даре смотрит на меня сквозь строгие и лаконичные очки, по его пустому взгляду я не могу понять обнадежит ли он меня положительным ответом, или озвучит приговор.

— Ну что же, мисс Соммерсье. Могу отметить, что Вы достойно потрудились на благо нашей славной школы. Вы весьма ценный кадр. Мы безусловно оценили Ваш вклад в поддержание авторитета школы на всевозможных конкурсах… — легкая пауза и острый взгляд в мою сторону, — За годы руководства этой школой у меня было много выпускников. Однако, я все же запоминаю лучших из них.

Думаю, я запомню Вас.

Господин Даре замолкает, выдерживая многозначительную паузу, заставляя замереть в ожидании приговора.

— Ну что же, не буду долго Вас мучить. Вижу, что ждете моего ответа. Поздравляю Вас, мисс Соммерсье! Удача к Вам благоволит! Вашу кандидатуру утвердили! В этом году именно Вы получили стипендиальное место! Ваш грант одобрен! Желаю Вам в будущем таких же успехов! Гарвард Вас ждет!

Взрыв. Кажется, что сильнейшая волна ударила меня в голову, окатила своей мощью и выбила почву из-под ног.

От радости забываю, как дышать. Перед глазами темнеет и в какой-то момент я понимаю, что уплываю в обморок.

Заставляю себя сделать судорожный вдох. Чувствую, как по щекам градом льются слезы облегчения.

Директор продолжает безэмоционально наблюдать за моей реакцией. Это сильно смущает и заставляет собраться, вытереть щеки манжетами.

Что вызывает у Даре интересную мимику. Он морщит нос. Согласна. Не красивый жест. Совсем не по этикету и не культурно… Но, я ведь из низов и в меня не вбивали с рождения догмы Высшего Света.

— Не забудьте письмо. — протянув мне тяжелый конверт, заканчивает аудиенцию директор, — Всего хорошего, Адель.

Дрожащими ледяными пальцами я беру письмо и в полной прострации покидаю кабинет. Как оказываюсь в ученическом коридоре, плохо помню. Просто в какой-то момент нахожу себя стоящей посередине прохода. Со всех сторон шныряют школьники. Время большой перемены. Меня задевают проходящие мимо ученики.

Слышу фразочки:

— Чего застыла…

— Дай пройти…

Я же все еще оглушена. Не особо реагирую на происходящее.

Меня хватают за руку и тянут в сторону окна.

— Ну, что?! Что там?! — взгляд натыкается на озабоченное лицо Луизы, которая тащит меня в сторону, чтобы не мешалась под ногами проходящих ребят.

— Адель! Скажи хоть слово! Ты белая, как полотно! — тормошит меня подруга.

Молчу. Язык прилип к небу. Требуются секунды, прежде чем с губ слетает заветное:

— Гарвард… меня приняли в Гарвард!

Весь коридор содрогнулся от последующего крика Луизы:

— Ааааааа! Победааааа!

102.

Музыкальная Тема Главы

ADELE — Someone Like You

Пальцы резво бегут по клавишам, а голос стремится в высь, переливаясь всеми возможными мелизмами, передающими богатейший окрас трогательной мелодии. Я ухожу в резкое пиано, завершаю проигрыш.

Получаю удовольствие от музыки и мира, в котором я существую в эти мгновения. Поднимаю взгляд от рояля и смотрю на спокойное, сухое лицо своего учителя, который отстраненно, приложив руки к острому подбородку и сцепив их в замок, рассматривает картины на стенах музыкального класса.