Книга Здесь и сейчас - Энн Брашерс

Вдруг мне приходит в голову одна мысль. Придвигаю стул к шкафу, чтобы достать до самой высокой полки. Нащупываю куртку с надписью «Нью-йоркские гиганты». Достаю, встряхиваю. Подношу к лицу, вдыхаю ее запах, словно в ней сохранилось еще что-то от Итана.

Несколько минут составляю список файлов с музыкой для мобильника. Вдруг пригодится, кто знает?

На экранчике выскакивает текстовое сообщение. Я улыбаюсь.

43 часа.

Гляжу на время в мобильнике. Подсчитываю в уме. Набираю:

42 часа 40 минут.

Проходит минута.

42 часа 39 минут.

Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

Раздается стук в дверь. Странно, кто бы это мог быть? Входит мама:

— Не спишь?

— Нет.

— Можно с тобой поговорить?

— Конечно.

К моему изумлению, мама садится на мою кровать. Комнату освещает только луна за окном. Но я вижу, что она снова сняла очки. В руках у нее красная папка.

— Я все прочитала.

— Трудно поверить, правда?

— Да. И ты сказала, что этот человек покончил с собой?

— Да. Сегодня рано утром.

Она тяжко вздыхает. Качает головой.

— Судя по письму, понятно, почему он это сделал, — добавляю я.

— Да.

Мама смотрит на папку:

— А знаешь, в твоей папке для нас совершенно потрясающие материалы. С этими именами и нашим знанием будущего у нас есть реальный шанс обуздать заразу. Я и не мечтала о том, что подобное может случиться.

Лицо у нее оживленное, такого я у нее еще не видела. Меня так и распирает от радости и от гордости.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я.

— Да, если, конечно, не возникнет каких-нибудь осложнений, о которых мы еще не знаем. Вдруг опять кто-нибудь заявится из будущего или… — Она бросает на меня быстрый взгляд. — Или еще чего, мало ли… — Берет меня за руку. — Но эта информация плюс данные моих медицинских наблюдений и опытов в Постремо… все это сулит очень и очень большие надежды.

И слова этого она прежде не произносила. А выражение лица — ну просто другой человек.

— Так, значит, это Болтос перенес с собой вирус чумы в наше время? От него пошла эпидемия? — спрашиваю я.

— Не совсем так. Думаю, что там, откуда он прибыл, чумы не было, во всяком случае нашей разновидности. Я подозреваю, что он не был ее переносчиком. С него она началась. В его организме поселился какой-то вирус или набор вирусов, которые он подхватил, ну, скажем, от птиц или свиней в том времени, где он жил прежде. Обычно так и бывает. Для него вирусы были безвредны. Наверное, и для других в том времени. Но как только осуществился перенос в иное время, вирусы оказались очень опасными для его любовниц, а также лиц, с которыми он вступал в близкий контакт. Вполне разумно предположить, что чума крови могла начаться именно так.

— Понятно, — задумчиво говорю я.

— На этой стадии вирус, похоже, переносится через кровь, но еще нет достоверной информации о том, насколько легко происходит его передача. Диагностических тестов пока не существует, но я надеюсь, что с этой информацией, — мама указывает на папку, — мы сможем их создать.

В душе возникает тревожное чувство насчет последствий, которые это может за собой повлечь.

— Так, значит, когда наши руководители говорили, что мы можем причинить местным вред микроорганизмами, которые несем в себе, они нас не запугивали?

— Возможно, хотели запугать, но, как видишь, оказалось, что так оно и есть.

— И это совсем не так, как с таблетками?

Лицо у мамы расстроенное.

— Нет, тут все совсем другое, — вздыхает она. — Я понимаю твои чувства к мистеру Роберту, да и к остальным тоже. У меня к ним такое же отношение. Я не согласна с их методами, но заповеди по большей части имеют глубокий смысл. Нам действительно крайне необходимы и дисциплина, и осторожность. Эндрю Болтос был человек жестокий, но и разгильдяй, каких мало. Совершил убийство молодой женщины, спал с кем попало, произвел на свет ребенка. Мы просто обязаны строго следить за своим поведением и ни в коем случае не допускать подобных поступков.

Я киваю. Понимаю, что в словах мамы истина.

— Как думаешь, мистер Роберт и остальные наши руководители оставят нас в покое? Трудно представить, конечно, но вот Кэтрин они все же вернули.

— Если ты будешь строго соблюдать условия соглашения, они тоже будут. Если же они их нарушат, тебя поддержат все члены общины, уж об этом я позабочусь.

Я и не подозревала, что у меня такая мама.

— Ты серьезно?

— Более того. Надеюсь, мы вообще поменяем руководство. Мне надоело вечно стоять в сторонке и помалкивать. Вчера вечером было общее собрание, а на завтра я созвала еще одно. Должны прийти все члены моего поколения. Я уже сообщила про таблетки. Сначала нашим, из медицинского персонала, для всех это оказалось полной неожиданностью. Если мне удастся правильно провести собрание, мы выберем новое руководство, новых членов Совета и установим новые принципы и нормы поведения. Или хотя бы начнем их формулировать. Лично я собираюсь выступить против тотальной слежки.

Я потрясена. Какой уверенный тон, какая убежденность в своей правоте! Я ее просто не узнаю, но очень рада, что она моя мама и что она рядом.

Мама внимательно смотрит на меня. В ее взгляде сострадание, но я не вполне понимаю почему.

— Но изменится не все, ты должна это понимать.

— Да у меня и так голова кру́гом идет. Избавиться от этих противных руководителей с советниками… Никогда больше не стоять по струнке и не отчитываться перед мистером Робертом… Или перед этой Синтией. Отказаться от очков! Да это же предел мечтаний!

Ох, как хочется поскорей рассказать все Итану. Он упадет, когда услышит такие новости.

Мама снова берет меня за руку:

— Но это не самое важное.

Я улавливаю некую нотку, которая звучит в ее голосе, и мне эта нотка совсем не нравится.

— Но для меня это очень важно, — по-детски наивно говорю я.

— Если мы хотим, чтобы мир снова вращался вокруг надлежащей оси, если хотим, чтобы время вернулось в свое естественное русло, если хотим исправить зло, совершенное Эндрю Болтосом, нам надо быть предельно аккуратными. Эндрю Болтос преподал нам важный урок, подтверждающий многое, чего мы опасались. Мы не можем жить здесь так, как нам того хочется. Нельзя допустить, чтобы мир узнал, откуда мы и как здесь появились. Это в корне подорвет все наши усилия и сведет на нет возможность путешествий во времени в будущем. Мы должны строго хранить нашу тайну, это для всех нас тяжкое, но необходимое бремя.