Книга Любовь насмерть - Анна Данилова

Никаких родственных или иных чувств, связанных с квартирой и ее обитателями, я не испытывал, стоя уже под дверью и пытаясь вспомнить хотя бы что-то из своей прошлой семейной жизни. И только слабый аромат кофе, зародившись где-то в глубине мозга, щекотал мои ноздри. Я никак не мог понять, что происходит и откуда это тревожное состояние. Что такого могло произойти со мной, что я увидел или услышал, а может, и подумал, что заставляет меня так волноваться? Какая-то недосказанность, может, несоответствие, что-то такое, что заставляет мой мозг выдавать такую странную реакцию и даже панику.

Быть может, все дело в том, что моя бывшая жена обрела счастье с другим человеком? Что встретила мужчину, который в сто, а может, и в тысячу раз лучше меня? Может, все дело в моем самолюбии, которое пнули носком женской туфли?

Нет-нет, все не то…

Не знаю, зачем я позвонил, словно там мог кто-то быть. И был очень удивлен, когда услышал шаги. Это кто там еще?! Может, мастер, который отсоединяет посудомоечную машину и готовит ее к вывозу? Кто? Или соседка, которой оставили ключи, чтобы она поливала цветы? Майя очень любит цветы, у нас дома всегда было много красивых экзотических растений, даже лимоны и апельсины, что росли на теплой лоджии.

Дверь открылась, и я увидел парня в полосатых мятых шортах. Круглое лицо в обрамлении влажных темных кудрей, волосатая широкая грудь, на плече татуировка в виде синего дракона. Карие глаза смотрят спокойно, даже приветливо.

– Привет, – сказал я. – Ты кто?

– Влад. А ты?

– Меня зовут Марк, я купил эту квартиру.

– Ни хрена себе, – хохотнул Влад. – Вообще-то я заплатил хозяйке за месяц вперед.

– И сколько, интересно?

– Тридцатку.

– Что-то маловато, не находишь? Трехкомнатная квартира в центре…

– Так я потому и снял, что цена нормальная.

– Ты по объявлению снимал?

– Да ты входи, чего на пороге-то говорить.

Он великодушно позволил мне войти в квартиру. Первое, что мне бросилось в глаза, – это пустота, отсутствие какой-либо мебели! На полах в тех местах, где раньше стояла мебель, ламинат был гораздо светлее, оранжевее. Ни ковров, ни картин, ни занавесок, ничего!

– А где мебель? Продал?

– Да я что, похож на идиота? Здесь ничего не было, когда я приехал.

– Так как ты нашел эту квартиру?

– Я старший брат приятеля хозяйки, Гришки. Он по своим сказал, вот я и заинтересовался. Приехал, мы с хозяйкой быстро договорились. Она уезжала, спешила.

– Я Гришин отец. Бывший муж хозяйки, – произнес я, думая только о том, чтобы как можно скорее освободить мою квартиру от этого парня. – Слушай, это какое-то недоразумение. Я купил эту квартиру, понимаешь?

– Что, у своей бывшей купил?

– Да, ей очень были нужны деньги. Она в Испанию с новым мужем укатила.

– А… Ну тогда понятно. Да ладно, мужик… Марк, не парься. Верни деньги, и я хоть сейчас уйду. Мне проблемы не нужны.

– Договор хотя бы есть?

– Договор? Какой? Нет никакого договора. Впустила меня в квартиру и уехала.

– Сколько тебе нужно? Тридцать?

– Лучше, конечно, сорок, если по чесноку.

– Хорошо. Ты помнишь номер своей банковской карты?

– Конечно!

– Если прямо сейчас переведу тебе деньги, ты уедешь?

– Конечно. Я и вещи-то не успел перевезти, так, самое необходимое…

Я перевел ему деньги прямо со своего телефона. Распрощался с Владом, который оказался на редкость нормальным парнем. Остался один и осмотрелся.

От прежней уютной квартиры остались лишь стены. Ясно, что Майя все продала. Но зачем? Боялась, что им с Гришей не хватит на покупку студии в Коста-Бланка? Что ж, весьма предусмотрительно с ее стороны. Но по отношению ко мне – просто свинство. Или же она вычла из стоимости квартиры именно стоимость мебели и техники, поэтому так дешево мне ее продала?

Уж не знаю почему, но я чувствовал себя обманутым. Как-то все грубо, пошло, отвратительно. Так и хотелось набрать номер Гриши и все у него выспросить.

Ядовитая мысль, что и риелтор Борисов – фальшивка и что Майя могла уже сегодня утром отозвать свою доверенность, прожгла мне сердце.

Меня просто затрясло. Что же это получается? Что и Гриша-то как бы помирился со мной исключительно для того, чтобы обмануть меня, выманить кучу денег?

Да что я им плохого-то сделал? Да если бы им нужно было, я и так отдал бы им деньги, чтобы он купил себе квартиру в Испании, рядом с матерью.

Я позвонил Борисову. Абонент не абонент. Мне стало и вовсе не по себе. Я позвонил еще раз, еще… И когда он взял трубку, я ушам своим не поверил – хотя бы он реально существовал и не скрывался от меня.

– Леонид? Там с доверенностью Майи все в порядке?

– В полном. Можете быть спокойны, и, если хотите, я помогу вам найти хороших жильцов. У меня тут одна семья готова снять в вашем районе за шестьдесят тысяч. Вас это устроит?

Да, меня это устроило бы. Но все равно, решил я, пока ничего не стану предпринимать, дождусь уже свидетельства регистрации сделки.

С тяжелым сердцем я покинул квартиру. Просто не знал, куда мне ехать. В лес не хотелось – там все напоминало об Ольге, обыске, убийствах, проблемах… В другую квартиру не мог – там, как мне казалось, еще пахло кровью квартирных воров.

И я поехал в загородный дом Фимы (нейтральная территория!), надеясь увидеть там Германа, с ним и напиться.

19

Я целую неделю прожил в доме Ефима за городом. Чувства мои атрофировались, и был бы жив Макс, я отправился бы сразу к нему, в его тихий и такой добрый дом, где попросил бы меня подлечить, как лечил он в свое время Ольгу. Но Макса не было, а мысль довериться врачам мне не приходила. Но что-то сломалось во мне после отъезда сына и бывшей жены. И даже документы на квартиру, которые я получил от риелтора Борисова, не помогли мне, не вызвали радости. Да, я осознал, что сделка была честной и что меня никто не собирался подставлять, но я по-прежнему оставался равнодушным ко всему. Герман, как мне показалось, тоже находился примерно в таком же растерянном состоянии. И когда Ефим сообщил ему, что он может возвращаться домой, он попросил его разрешения пожить еще какое-то время в его доме. Должно быть, и ему надо было как-то собраться с мыслями, силами, разобраться в себе. Такие уж мы нежные, творческие люди, хрупкие, как тонкое стекло.

Костров вернулся к жене, и меня уже не интересовало, как шло следствие. Я знал, что если убийцу найдут, то я узнаю об этом первый. Но ничего не происходило, совершенно ничего. Иногда Фима приезжал, чтобы задать какие-то вопросы, и я каждый раз удивлялся тому, насколько они, как мне тогда казалось, далеки от тех, которые могли бы быть связаны с Максом. Что же касается Сони Винник, то я-то о ней вообще ничего не знал. Я знал, что Фима иногда ездил в лес, должно быть, встречался там с моими товарищами, о чем-то говорил. По моему поручению он выбросил ту закуску, что я готовил в баре накануне того, как я провалился в депрессию. Тухлые яйца и рыба – этот воображаемый натюрморт только усиливал мою тоску. Все, ну просто все усугубляло мое и без того упадническое настроение. Хорошо еще, что в то время мне не надо было работать над очередным сценарием – у моих продюсеров пока не было достаточно денег, чтобы начать новый проект. Однако один из них как-то позвонил мне и намекнул, что следующий сценарий должен быть детективом. Я чуть не расхохотался. Знал бы он, куда меня самого втянули, в какую крепкую и запутанную криминальную историю, вот получился бы крутой детектив. Да только кого сделать убийцей? Ольгу? Германа? Кого? Может, меня самого?