Книга Столетняя война - Эжен Перруа

Уже во время приступа безумия 1392 г. дядья короля воспользовались случаем, чтобы удовлетворить свою месть и положить конец четырехлетней опале — пусть позолоченной, но наносившей ущерб как их мошне, так и их самолюбию. Команда, стоявшая у власти, была вынуждена уступить свое место. Бюро де ла Ривьер и Жан ле Мерсье, обвиненные в том, что не раз оказывали сопротивление герцогу Бургундскому, были посажены в крепость, осуждены, но потом помилованы; Жан де Монтагю бежал в Авиньон, рыцарь Бег де Виллен — в Кастилию, потом же, когда гроза миновала, они вернулись. Коннетабль, ставший козлом отпущения для разъяренных принцев и возбужденного народа, укрылся в своем бретонском замке Жосселен. С ним обошлись еще более сурово. Против него устроили процесс; он потерял должность коннетабля, был изгнан как «лживый и злой изменник» и обязан выплатить крупный штраф. Остальные «мармузеты» остались на своих местах и могли до конца века дальше оказывать благотворное влияние на разные административные механизмы. Но отныне им приходилось удовлетворять амбиции дядьев, что прежде они делали лишь в отношении брата короля. Монархия катилась к распаду и хаосу.

III. МИР ИЛИ ДЛИТЕЛЬНОЕ ПЕРЕМИРИЕ?

Приход в ноябре 1388 г. к власти во Франции «мармузетов», как и победа английских баронов над фаворитами короля несколькими месяцами раньше, существенно отразились на франко-английских отношениях, все больше и больше усиливая стремление к миру. Английские бароны называли себя воинственными; но, чтобы упрочить свое положение у власти, чтобы облегчить финансовое бремя, на которое роптали общины, им было нужно спокойствие. Пока что они не шли на переговоры и отвергали предложения о посредничестве. Беглого царя Армении (т. е. Киликии) Левона V, приехавшего в ноябре 1386 г. в Лондон, чтобы призывать к заключению мира и агитировать за франко-английский крестовый поход против османов и мамелюков, вежливо выпроводили. Тем же кончилась и другая попытка посредничества, которую предпринял весной 1387 г. Альберт Баварский, граф Голландский, тесть детей Филиппа Храброго и дядя королевы Франции. Англичане еще злились на Валуа за масштабные приготовления к вторжению, посеявшие когда-то в Англии панику, а посредничеству заинтересованных лиц не доверяли. Но к 1388 г. ситуация изменилась. Уверенные в своем положении, но не имея возможности оплачивать милитаристскую политику на континенте, бароны видоизменили свои планы и свою доктрину. В августе баронский совет сломил последнее сопротивление в своих рядах — со стороны Глостера — и высказался за переговоры. Последние возобновились в ноябре, в традиционном месте — Лелингене, в тот самый месяц, когда к власти пришли «мармузеты». Эти люди как бывшие советники Карла V помнили, какие отчаянные усилия предпринимал покойный король в последние месяцы своего царствования, чтобы побудить англичан к заключению мира; храня верность политике бывшего повелителя, они намеревались делать то же, теми же средствами и на тех же условиях, но в надежде на сей раз добиться успеха.

18 июня 1389 г. было заключено перемирие на три года — прелюдия к более длительному замирению. Так надолго оружие не складывали уже лет двадцать. Эта отсрочка оказалась не лишней, чтобы обсудить очень запутанную ситуацию с условиями подписания окончательного мира. В последующие годы шли многочисленные переговоры, то поручавшиеся безвестным профессионалам, то, как в Амьене весной 1392 г., руководимые непосредственно принцами обоих лагерей — Ланкастером и Йорком со стороны Англии, герцогами Бургундским, Беррийским и Бурбонским с французской стороны. На начальной стадии было немало сложностей, понемногу преодолевавшихся благодаря взаимной доброй воле. С 1391 г. начался вывод английских гарнизонов из бретонских крепостей, исключая Брест. Ждать эвакуации Шербура пришлось дольше. Ричард II проявлял щепетильность, отказываясь вернуть этот город Карлу Благородному, сыну и наследнику Карла Злого, на том основании, что этот принц, признав авиньонского папу, упорствует в схизме. Но в 1393 г. английский король снял свои возражения. Тем временем уточнялись сами условия мирного договора. Вопреки всем ожиданиям, вопрос о суверенитете уже не был, как прежде, препятствием для доброго согласия. Отступив от непримиримой позиции, которой полвека придерживался Эдуард III, забыв урок, который англичанам дали договор в Кале и гасконские апелляции, советники Ричарда II согласились, чтобы их повелитель вновь стал вассалом короля Франции за Аквитанию в качестве фьефа. Они лишь хотели, чтобы формула оммажа и принимаемые обязательства были конкретизированы заранее и резко сокращены, сведясь к простому оммажу, который не обязывал ни к чему; французы же говорили только о свободном оммаже, какой приносили все вассалы короны. Но это означало отложить проблему, а не решить ее. Что касалось территориальных уступок, то расхождения по этому вопросу лишь углубились. Англичане хотели восстановить Аквитанию в границах времен Черного принца. Из всех завоеваний Карла V они были согласны отказаться только от Понтье, что в самом деле было немного. Все остальное надлежало возвратить им — либо немедленно, либо позже; они могли допустить, чтобы герцог Беррийский сохранил за собой Пуату пожизненно. Перед лицом притязаний столь чрезмерных, если учесть реальную власть Ричарда II над уменьшившейся Аквитанией, Карл VI и прежде всего его дядья в своих уступках вышли за пределы допустимого. Они обещали отдать Сентонж, Ангумуа, Ажене, Керси и даже Руэрг, оставляя себе из завоеваний, сделанных после возобновления войны, только Пуату, Лимузен и Понтье. Однако они в любом случае требовали возвращения Кале и срытия его крепости. Но ради лучшего согласия они сверх того предложили репарацию — сумму в размере невыплаченного остатка выкупа за короля Иоанна, доходящую до 1 200 000 экю, которую позже они подняли до 1 400 000 экю. Участники переговоров с английской стороны, запутавшись в собственных позициях, отклонили эти соблазнительные предложения герцогов Бургундского и Беррийского.

Подписание мира снова было сорвано в последний момент. И дело дошло бы до нового разрыва, если бы не нашелся человек, твердо решивший добиться соглашения во что бы то ни стало. Этим человеком был не кто иной, как король Англии. Пышность двора Валуа, королевская власть во Франции, со стороны выглядевшая абсолютной, очаровали этого властного молодого человека. Не будучи уверен в собственных силах, он считал, что избавиться от опеки баронов сможет лишь при помощи Карла VI. С 1386 г., когда Глостер произнес слова о его отречении, он в свою очередь угрожал дяде местью со стороны короля Франции. С тех пор он лелеял мысль об этом, с нетерпением дожидаясь момента, когда начнет царствовать. В мае 1389 г. он повторил жест, каким Карл VI шесть месяцев назад выпроводил своих дядьев. Было выпущено воззвание, оповещавшее его подданных, что отныне он правит сам, после слишком долгого «малолетства», поскольку уже достиг двадцати двух лет. Ему хватило благоразумия грубо не изгонять пока единых и могущественных баронов. Он сохранил за ними места в совете, но на все низшие должности поставил преданных сторонников идеи абсолютной монархии. Сознательный подражатель Карла VI, теперь он хотел примириться с ним. Этим целям в конечном счете послужило и его личное несчастье. В июне 1394 г. скоропостижно умерла королева Анна. Хотя она не родила ему ребенка, Ричард нежно любил ее и первое время казался безутешным. Он велел срыть усадьбу Шин (к юго-западу от Лондона, на территории современного предместья Ричмонд), где протекли счастливые годы их супружеской жизни. Но когда скорбь прошла, он решил, что его статус вдовца может оказаться полезным для его политики.