Книга Путь самурая - Евгений Щепетнов

Принципы, да? Правило – на участке не гадить? Тьфу! Убыло бы от меня, что ли?

Взял адрес работы мужа, телефон – вызову в пикет. Постращаю, возьму объяснение – муженек успокоится. Они все трусливые, эти дебоширы. Как только получают отпор, сразу затихают, прикинувшись столбом. Никому не хочется пойти под репрессии. А их устроить запросто – штрафы, штрафы, штрафы… а когда штрафов наберется побольше, уже можно и на сутки отправить. А там, глядишь, и до уголовки доберется! За «хулиганку»!

Остальные три адреса были рутинными, скучными и не представляющими почти никакого интереса. За исключением одного, последнего, – где дама желала обязательно найти свою лисью шубу, попертую со двора две темные ночи назад: вывесила ее, понимаешь ли, для просушки! Оставила на ночь, ну и вот… нет той самой шубы.

Пришлось долго убеждать, что так даже лучше, что шубы носить сейчас не модно, а такой спортивной и красивой даме пристало носить что-нибудь более молодежное, так как шубы эти самые – старят!

А еще, что ее затаскают по инстанциям, а шубу все равно не найдут (святая правда и стандартный аргумент). И потому ей лучше написать заявление о том, что она отзывает свое прежнее заявление.

Рутина, увы. Отбиться от заявления гражданина я умел совсем не хуже маститого опера. А может, даже и получше. Язык у меня всегда был подвешен как надо.

Когда заглянул в опорный перед отбытием «домой», обнаружил Городницкого, который сосредоточенно делал вид, что меня не замечает и что очень занят своими важными бумагами. Видимо, он думал, что я сейчас начну его позорить на тему предательства и скотства. Но я ничего такого делать не стал. Что изменится с того, если я ему скажу, что он скот? Что, перестанет быть скотом? Да черта с два! Скотина – она навсегда скотина!

Часов в девять, когда еще по-летнему довольно-таки светло, отправился к Сазонову, где после душа и легкого ужина был уложен на медицинскую кушетку и подвергнут обычной вечерней экзекуции с втыканием всевозможного вида и калибра игл. А потом еще и пил темную, горькую гадость, с трудом сдерживая рвотные позывы.

Когда «гадость» прижилась в желудке, на ночь глядя снова занялись тренировкой – отрабатывали приемы против пистолета, против ножа. Контрприемы, если одним научным, правильным словом. Каждый контрприем был одновременно и атакующим – выбивая пистолет, ты закономерно ломал противнику пальцы. Выбивая нож, ломал пальцы. Даже выбивая дубинку, все равно чего-нибудь да ломал. Никаких захватов с удержанием – только разрушение, только смерть, только калеки. Страшные приемы, если уж честно сказать. Негуманные. Нечеловеческие.

Их, приемов, было немного – всего с десяток (для начала), их Сазонов заставлял отрабатывать истово, требуя четкого и абсолютно автоматического исполнения каждого. Четкого, чистого, автоматического – и тогда враг будет повержен. Мозг не должен участвовать в борьбе. Только рефлексы. Только инстинкт выживания. Ведь мы не думаем, когда шагаем по земле? Ноги идут сами по себе. Мозг не решает, какую ногу переставить, не составляет планов по переставлению ног. Человек просто идет. И думает о своем, совершенно отвлеченном от процесса ходьбы.

Так же и тут – бой должен происходить автоматически, на уровне подсознания: на тебя напали – ты убил. Все! И никак иначе!

Два часа упорных занятий, душ, и вымотанный до последней степени, я свалился на свою кровать, чтобы уснуть без снов и кошмаров. До шести утра, когда безжалостный гнусный старик поднимет меня едва не пинками и погонит на тренировку.

Честно сказать, меня даже заинтересовало: как долго я смогу выдерживать этот ритм? Насколько хватит у меня усердия, воли и желания? Я ведь по сути своей ленивый человек! Я не люблю вставать рано, не люблю работать – мне бы валяться на пляже и сквозь прикрытые ресницы разглядывать задницы молоденьких девчонок! А я истязаю себя как спортсмен, готовящийся к Олимпиаде! Зачем? Для моих дел мне хватит и стрелковой подготовки, уверен!

Но не могу бросить. Не могу сказать Сазонову: «Хватит, отстань! Я ухожу!» Почему-то мне нужно доказать ему, что я не хуже, чем «старая гвардия»! Почему-то я очень хочу стать таким же непобедимым и могучим, как он! Доказать, что я тоже чего-то стою!

И, скрипя зубами, тихо шипя и матерясь, я вставал с земли и шел на Сазонова, чтобы в очередной раз оказаться в грязи, сопровождаемый спокойным ехидным смешком учителя. Вредный все-таки старикан, да! Еще и приговаривает: «Разве это учеба?! Вот навалить тебе на спину килограммов двадцать да отправить в кросс по пересеченной местности, в полном боевом вооружении, километров на сорок! А в конце кросса – бой! И вот тогда ты бы узнал, что такое настоящая тренировка! А это что – тьфу одно! Повалялся на лужайке да спать пошел! Так бы и все тренировались, ага! Курорт!»

Говорит: «Не думай! Ни о чем не думай! Делай! Пусть будет так, будто ты – это не ты, будто смотришь на себя со стороны! Абсолютный автоматизм! Абсолютный! Мгновенно схватил, вывернул – удар! Насмерть! Чтобы не встал! Никогда! Просто, легко! Ударил, ушел в сторону – следующий противник! Порезал, ударил – шея, глаз, печень, – куда попал! Снова отпрыгнул! Не бойся толпы! Они друг другу мешают! Что такое трое-пятеро уголовников или даже спортсменов?! Чушь! Ерунда! Пойми, они не привыкли убивать. А еще больше не привыкли умирать! После того как ты завалишь двоих-троих, они тут же впадут в панику и разбегутся! А если не разбегутся – им же хуже. Я учу тебя убивать. Ты убийца по призванию! А они – просто сошедшие с правильной дороги обыватели. Они против тебя ничто! Тлен! Прах! Коли! Режь! Стреляй! Кстати, Гавриков хорошо о тебе говорил. Мол, парень – прирожденный стрелок, у него чутье на выстрел. Куда целит, туда и попадает. Учись правильно стрелять. И тогда ты будешь просто машиной убийства! Но не зазнавайся. Помни, на каждого волка есть свой волкодав. И еще – никто не отменял руки Судьбы. Какой бы ты ни был умелый, сильный, тренированный – из-за угла выйдет молодой отморозок со стволом в трясущихся руках и, паля в белый свет, загонит пулю тебе в затылок. И кончился путь самурая! Кончилась месть! Кончилась борьба за правду!»

Смешно, ага! Трое-пятеро отморозков – ерунда! Это для него ерунда! А я еще не дорос до такого просветления. Ладно там – двое, как-нибудь отмахаюсь, но не уверен, что от троих-четверых. И опять же, а как быть с законом? Например, напали на меня хулиганы. Я их завалил их же ножом, а что потом? Ведь можно и под суд пойти. Я не убийца, что бы ни говорил Сазонов. Я вообще-то милиционер. Я должен «тащить и не пущать»!

И опять – а чего я боюсь? Ну почему я все время боюсь? Кто-то отменил самозащиту? Кто-то может предъявить мне обвинение, если я оказывал сопротивление всеми доступными мне средствами? Нет, ребята, меня так просто не возьмешь!

Завтра дежурство по райотделу. Отвратительно! Никуда не уйти, сиди в РОВД, составляй протоколы на пьяниц, выезжай «на трупы», ничего хорошего. Помню, спускаюсь по лестнице к дежурной части, выскакивает навстречу дежурный, майор Коваленко: «Каргин! Сигнализация в банке сработала! Хватай автомат, бронежилет, каску и поезжай!» Хватаю, а потом спрашиваю: «А где дежурка?» То бишь дежурная машина. «Дежурка на обед помощника повезла! Нет машины! Лови на дороге машину и поезжай!»