Книга Думают... - Дэвид Лодж

Восточная Европа нравилась мне больше в коммунистические времена, когда есть там было почти нечего, ну, совсем нечего, даже с твердой валютой в кармане. В этом что-то было — временно попадать из полного довольства в нужду. Помню, как когда-то зимой, кажется, в семидесятых, бродил по улицам Лодзи, в каком-то экстазе созерцая монотонное убожество угрюмых, обветшалых многоквартирных домов, грязного заледенелого снега, трамваев с усталыми пассажирами, забившимися в углы и державшимися за железные поручни. Мне нравилось разглядывать невыразительных женщин, упорно стоявших в очередях перед пустыми прилавками… Такие картины заставляли ценить простые житейские радости, которые обычно принимаешь как должное, и с удовлетворением ощупывать карман с обратным билетом и английским паспортом… сейчас такого контраста уже не ощущается…

Приглашение я получил от моих чешских издателей, они собрались издавать «Машину разума»… Мне польстило, что они посчитали мою десятилетнюю работу достойной перевода, и я решил порадовать их своим приездом… тогда издатели сразу же обратились в Британский совет за грантом, и те согласились при условии, что я проведу лекцию и семинар в их университете. Таким образом, график поездки оказался очень плотным: с лекцией, семинаром, раздачей автографов и даже трехминутным интервью национальному телеканалу. …Мой издатель Милош Палацки, с которым я ни разу до этого не встречался, оказался типичным представителем нового постмарксистского капитализма: доброжелательный, но коварный. Он лихо провернул всю рекламную кампанию, не вложив в нее ни кроны, за исключением одного счета за ланч (цветная капуста с клецками, жареный дикий кабан с клецками и фруктовые клецки)… Если верить одному чешскому писателю, с которым я познакомился, Палацки известен тем, что не платит гонораров и мне, следовательно, нечего рассчитывать на какую-либо прибыль, за исключением того скромного аванса, который я получил при подписании договора… Переводчица меня еще меньше вдохновила — дама среднего возраста, не слишком хорошо владеющая английским и не слишком образованная в моей сфере, но объяснить это Палацки мне так и не удалось, поскольку он сам очень плохо говорил по-английски… Его сопровождали два квадратных монстра в черных костюмах, которые открывали для него двери и заслоняли от остальных людей, когда он перемещался из машины в какое-нибудь здание… Возможно, оберегали его от разгневанных кредиторов… Я быстро понял, что меня просто ловко используют, но все же стойко выдержал все встречи со СМИ и книгопродавцами и прочитал дежурную лекцию-исследование о проблеме сознания в переполненной аудитории Карлова университета. «Зазор в объяснениях» Левина, «Поразительная гипотеза» Крика, «Трудный вопрос» Чалмерса, Деннетт, Сиэрл, Мински и Пенроуз — «обычные подозреваемые», небольшой наезд на нейрологию, эту новую френологию, и еще один небольшой наезд на бихевиоризм («Тебе понравилось, а мне?» всегда вызывает смех)… и, наконец, поговорили об ИИ и построении когнитивных и аффективных моделей, а также о процессах познания… разложил все по полочкам… это было в пятницу… потом прием и обед с клецками… В субботу утром провел закрытый семинар, посвященный экспериментальной работе моего Центра, для кафедр психологии и философии, после чего один профессор представил меня Людмиле Лиск, младшему научному сотруднику кафедры психологии. Ее назначили моим гидом, и мы приступили к «осмотру достопримечательностей», который запланировал для меня Британский совет. Если честно, моим самым заветным желанием было слинять поскорее домой ближайшим рейсом, но, когда мне протянула руку улыбающаяся, симпатичная и очень стройная молодая женщина, я подумал, что отказаться от ее услуг было бы просто кощунственно. Правда, я даже не подозревал, как далеко зайдет наш «осмотр достопримечательностей»…

Ей выдали небольшую сумму на расходы, и первым делом она повела меня в «типичный чешский ресторан», где мы отведали «типичной чешской еды»… Потом я с набитым брюхом бродил по старой Праге, вслед за Людмилой заходя то в замок, то в собор, то в церковь, то в галерею… Мы восхищались готикой, рококо, модерном и так далее, пока, наконец, Людмила не возвестила, что настало время поужинать перед оперой, давали что-то из Яначека… «Вы не будете сильно возражать, если мы не пойдем в оперу?» — спросил я. Она словно испугалась. «Вы не любите оперу?» — «Терпеть не могу». Она закусила губу, подавляя улыбку и глядя на меня, как на непослушного мальчика. «Чем же вы хотели бы заняться?» — «Ну, много чем», — сказал я с улыбкой, которая, ей скорее всего показалась похотливой, потому что она покраснела, придав тем самым двойной смысл моему невинному ответу. «Ну, например, — продолжил я, пытаясь рассеять ее подозрения, — можно заскочить в какой-нибудь приятный прохладный бар, выпить ледяного пива, потом посидеть в кино с кондиционером, и после этого я, может быть, и захочу поужинать». Так мы и сделали. Отыскали бар с негромкой джаз-гитарой… потом посмотрели фильм с Вуди Алленом на английском и с чешскими субтитрами… В конце концов, забрели в небольшой вьетнамский ресторанчик и поужинали без всяких клецек, но со скромной бутылочкой венгерского рислинга. Людмила рассказала о своей научной работе: проект моделирования учебного процесса, попытка выстроить особую модель накопления знаний посредством опыта — диалога и взаимного подражания учащихся, симулирования детских игр, например, игры в зверей, растения и минералы… все это показалось мне совершенно безнадежным, со множеством переменных, но я пытался сохранять вежливо-поощрительный тон… Она же стелилась передо мной мелким бесом и бесстыдно льстила. Надо сказать, она отлично справилась с домашним заданием, глубоко вникнув в мою «Машину разума» и даже приводя из нее цитаты. И все это время над нашими головами витали эти пузыри из комиксов: «Он хочет переспать со мной?», «Она, наверное, ждет, чтобы я предложил ей переспать со мной?» По плану ей следовало проводить меня в отель, а потом взять такси и поехать домой… ночь была теплой и по-весеннему благоухала… мы прошлись по площади, еще разок взглянули на Астрономические часы, которые как раз пробили двенадцать, потом полюбовались их движущимися фигурами: прелюбодей, богач и гордец — они ритмично покачивали головами, а смерть твердила: «Да-да»…

Потом пошли на Карлов мост и смотрели то ли на замок, то ли на дворец — ночью он казался миражем… Очарование этого города, наконец, на меня подействовало. Мне даже показалось естественным повторить жест влюбленных парочек, гулявших в тени часовых фигур, и я положил ей руку на талию и сказал, что мог бы обхватить ее большими и указательными пальцами — настолько она стройна, а девушка засмеялась и предложила попробовать. У меня ничего не вышло, и вместо этого я прижал к себе ее тело, упругое и податливое, как молодое деревце, и поцеловал ее запрокинутое лицо. Как только мы вошли в мою комнату, она, не теряя времени, мгновенно разделась. Впрочем, на ней было совсем немного одежды — платье из хлопка да трусики, лифчика она не носила, не нужен для ее слишком маленькой, на мой вкус, груди… полная противоположность Кэрри… вспомнилась почему-то реклама, которую запомнил с детства… «не слишком много, не слишком мало… в самый раз…» Она лежала под одеялом и смотрела, как я раздеваюсь, и меня это сразу же сбило с толку… собственное туловище показалось тучным и слишком несовершенным по сравнению с ее гладким и белым телом… я выключил свет, задернул шторы и открыл окна (сказав ей, что слишком душно, но душно не было, просто мне хотелось задернуть шторы, чтобы скрыть свою неуверенность, не хотелось, чтобы она рассматривала меня голого). К счастью, член у меня встал, но боюсь, что оргазм она имитировала…