Книга Шанхай. Книга 1. Предсказание императора - Дэвид Ротенберг

Макси помахал рукой, словно отгоняя дым от лица. Его не удастся вовлечь в дискуссию подобного рода.

— Что тебе здесь надо, иудей?

Макси не раз приходилось слышать адресованные ему обращения в подобном тоне. Открытая ненависть была лучше лицемерия. По крайней мере, тогда уж ясно, по каким правилам играть.

— Мне ничего не нужно в вашей церкви… отец… Я всего лишь хочу посмотреть на то, как строятся здания.

Это удивило отца Пьера.

— Вас интересует строительный дизайн?

— Нет, меня интересует сам процесс строительства.

Он не стал пояснять, что еще больше его интересуют математические вычисления, на которых базируется строительный процесс. Математика иногда помогала ему проникнуть в суть вещей, а без этого Макси чувствовал себя потерянным, как если бы утратил способность отличать один день от другого. Он не ощущал этого, когда находился рядом с фермером Ахмедом, когда посещал китайскую оперу. Эта церковь, с ее правилами и догмами, не привлекала Макси своей внутренней сутью. А вот ее сооружение — совсем другое дело.

Улыбка вернулась на лицо отца Пьера. Он знал: каждый угол, каждая идея, используемая в сооружении храма, исходят напрямую от Бога, поэтому, подумал он, интерес к строительству со временем может заставить иудея заинтересоваться Богом, создавшим правила, в соответствии с которыми вершится все в этом мире, включая строительство Его церквей.

Отец Пьер позвал главного архитектора и велел ему ответить на вопросы Макси. А того интересовали арочные контрфорсы, соотношение их массы с массой участка кровли, который они поддерживали, математические выкладки, включая вычисления осевой точки контрфорса и глубины, на которую его основание должно уходить в грунт.

Отец Пьер стоял в сторонке и наблюдал за тем, как иудей, словно губка, впитывает в себя информацию. Он был поражен тем, как быстро Макси все схватывает и задает новые вопросы, основываясь на только что услышанном.

Главный архитектор перешел к рассказу о приспособлениях, используемых при строительстве, но Макси в результате своих наблюдений уже получил о них некоторое представление, и его нельзя было удивить даже сложной системой блоков и лебедок.

— Не хотите ли все же войти внутрь? — спросил отец Пьер. Макси колебался. — Церковь еще не освящена, — продолжал иезуит, — да и стен пока нет. А Божий дом должен иметь стены, — попытался пошутить он.

Макси кивнул и проследовал за иезуитом.

— Здесь будет главный вход в собор. А вот здесь — неф.

Макси с интересом озирался. Арочные контрфорсы уже возвышались напротив опор западной стены и поддерживали участки крыши наверху. Он представил себе чувство невесомости, которое возникнет, когда будут полностью готовы стены и контрфорсы — массивные на вид и стройные на самом деле, как ветки деревьев, нависавшие над крышей «Индия алкалоид уоркс» в Гаджипуре.

Они шли по центральному проходу по направлению к высокому алтарю. В дальней части главного прохода от него отходили два боковых — влево и вправо.

Макси поднял вопросительный взгляд на иезуита.

— Трансепт, — пояснил тот. — Боковой неф. Выходит на восток и на запад, на Rue des Juifs.[47]

— Что, простите?

— Так называется улица, на которую выходит западная дверь трансепта.

Отец Пьер не собирался объяснять, что улица Евреев являлась единственным местом, где еврейским ростовщикам было позволено заниматься своим людоедским бизнесом. Поскольку у матери-церкви редко хватало денег для возведения зданий, необходимых во славу Господню, она частенько занимала средства у ростовщиков-иудеев, вольготно расположившихся прямо у западной двери трансепта. Для бизнеса это было очень удобно. А в тех случаях, когда у церкви не хватало денег, чтобы вернуть долг, она могла в Светлое Христово Воскресение собрать паству и натравить ее на кредиторов, чтобы тех навсегда под улюлюканье вышвырнули из Концессии. Нет кредитора — нет долга. Очень удобно.

Пока ее брат упражнялся в строительстве необыкновенного храма, Сюзанна должна была заниматься собственным бизнесом. Она решила выяснить, какой ассортимент удовольствий предлагают местные конкуренты. В сопровождении двух своих вышибал она вошла в переднюю заведения Цзян. Физиономии этих двоих были сосредоточенны и бесстрастны, но Сюзанна знала, что в душе они ликуют. Сейчас им предстояло опробовать ассортимент услуг, оказываемых шлюхами Цзян, а их хозяйка затем внимательно изучит и оплатит выставленный счет. Так чего же им не радоваться, тем более что в «Парижском доме» мадам Сюзанны вышибалам категорически запрещалось даже прикасаться к девочкам.

Сюзанну впечатлила элегантность и тонкий вкус, в которых было выдержано заведение Цзян. Ее цепкий взгляд уловил царившую здесь атмосферу эротичности, хотя девушки в большинстве своем были одеты в классические китайские наряды. Прически и платья в стиле ханьфу,[48] но некоторые ленты не завязаны, чтобы изгиб груди и стройная линия нога оставались открытыми. У всех женщин ярко накрашены губы, а ноги крошечных размеров — результат бинтования в юности.

— Вас что-то беспокоит? — спросила Цзян.

— Нет, — с легкостью солгала Сюзанна, но затем решила говорить начистоту. — А вообще-то да. Скажите, им всем бинтовали ноги?

— Да, — кивнула Цзян, — всем без исключения. Это дань уважения со стороны их родителей. Кто же согласится взять в жены женщину, которой не бинтовали ноги?

— Но вам ноги не бинтовали?

— Нет, такова была наша семейная традиция.

— И что же женщины в вашей семье не выходят замуж?

— Старшая сестра вышла. Но она у нас всегда была плутовкой.

— А другие?

— Моя младшая дочь со временем заменит меня здесь. Она не выйдет замуж, но родит как минимум двух дочерей. Здесь всегда было так. А теперь взгляните, какая красота находится перед вами, и сделайте выбор.

К собственному удивлению, Сюзанна почувствовала, как у нее засосало внизу живота, когда одна из высоких красавиц кокетливо склонила голову и одарила ее призывной улыбкой.

Своим шелковым голосом Цзян быстро произнесла несколько фраз на китайском, и их сразу же перевели:

— Эту девушку зовут Ту Вэй, и она самая искусная в удовлетворении женщин. Таких, как вы.

Сюзанна повернулась и посмотрела на лицо знаменитой Цзян — с высокими скулами и безупречной кожей.

— Неужели?

— Уверяю вас. — Круглолицая переводчица Цзян стояла позади хозяйки и выполняла свою работу с замечательной легкостью.

— Она выступает в роли «его» или «ее»? Использует аксессуары?