Книга Переулок капитана Лухманова - Владислав Крапивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Валентин Максимович сказал, что простой благодарности мало, пусть Мирослав Рощин и девочка Маша еще раз исполнят для него «Севастопольских мальчиков».
Маша и Мир согласились. А когда кончили петь, Дядюшка Лир спохватился:
— Друзья, а почему нет автора, Зои Вертицкой? Мир говорил, что приглашал ее! И на регату, и сюда…
— Мир приглашал, — заступился за брата Мак. — Но она укатила к родственникам в Питер…
— Но значком-то вы должны ее наградить, — напомнил Дядюшка Лир.
— Я наградил, еще перед отъездом, — сказал Мир.
Он не стал уточнять, что Зоя при этом расцвела, как «херсонесский мак», и даже чмокнула Мирослава в щеку (хотя, как выяснилось позже, такой значок у нее уже был).
Данька и Огонек перезванивались не часто, где-то раз в три дня.
— Потому что сразу обещают отобрать телефон, — жаловался Огонек. — Я его прячу или прошу у ребят, но все равно… как подпольная работа…
Огонек говорил по-прежнему слабым голосом, но с жизнерадостными нотками.
А потом вдруг позвонила мама Огонька.
Конечно, Данька не сразу понял, кто это. Незнакомый женский голос сказал:
— Здравствуйте. Это Даня Заборов?
— Да… А вы кто?
— Даня, здравствуй. Я от Феди Огонькова, я его мама…
— Что случилось? — Данька сразу решил, что какая-то беда. И обмер.
— Даня, ты не бойся, с Федей ничего плохого. То есть ничего страшного. Но он плачет: у него пропал кораблик. Тот, что вы послали… А ему плакать нельзя: он слабеет от этого.
Данька Заборов, человек довольно робкий и нерешительный, тут скрутил в себе все страхи. Спросил твердым голосом:
— Как — пропал? Совсем нельзя найти?
— Кораблик стоял на тумбочке, а Феденька был на процедурах. В больнице ждали какое-то начальство, делали уборку, санитарка выбросила кораблик в мусор… Потом стала причитать: «Я не знала, я думала, он просто так. Что такого, можно ведь сделать новый…» Федя даже сказал, что она глупая тетка… Данечка, а может быть, правда, можно сделать новый кораблик?
— Можно, конечно, — горько сказал Данька. — Но он же все равно будет не тот…
— Но все равно он будет от вас, от друзей…
— Мы сделаем немедленно! — поклялся Данька. — Но как его послать? Почтой — это долго!
— Я завтра прилечу домой. А послезавтра в Москву полетит моя сотрудница: у нее командировка. И она сразу зайдет в клинику.
— Ладно! Мы сделаем! — повторил Данька.
Через полчаса Данька прибежал к Маше. Та позвонила Рощиным.
— И приведите Эльку!..
Собрались впятером. Выбрали из оставшихся после гонки запасных корабликов самый похожий на прежний. Написали на парусе тот же номер — 12. Упаковали суденышко в коробку из-под фаянсовой сувенирной кружки, которую недавно подарили Миру на день рождения. Сели в ряд на Машиной тахте. Помолчали с ощущением непонятной вины.
Сидели и смотрели на кораблик капитана Лухманова. Его паруса были просвечены солнцем.
— Плохо, что Огонек плачет, — сказала Маша. — От слёз в больном организме возникает слабость. А Огонек-то лишь еле-еле выбрался из болезни. И болезнь все еще его караулит…
— А что делать? — спросил Данька.
Возможно, он уже знал, что делать, но боялся сказать. Потому что был здесь не главный.
— Против слёз одно лекарство, — сказала Маша. — Надо радовать человека. А сосновый кораблик — велика ли радость? Надо что-то большое…
— Вот именно, — быстро согласился капитан Мак’Вейк. — И не прикидывайтесь, будто не знаете…
— Люди, мы все думаем про одно, — подвел черту Мирослав. — Только немного жаль, да?
— А если не жаль, то какой смысл? — сказал Мак.
— Да… — согласился Мир.
И они по-прежнему смотрели на кораблик Лухманова.
Крылатый Эльф, который недавно одолел «Трех мушкетеров», назидательно сообщил:
— Арамис писал научный труд, он называется «диссертация». И там говорилось: «Всякой жертве должно сопутствовать некоторое сожаление»…
— Ну до чего эрудированное дитя! — восхитился Мир.
— Арамис не дитя, — обиделся за мушкетера Элька.
— Я про тебя…
Это слегка повысило настроение у всех.
— Знаете что? — вскинулся Мак. — Может быть, так предназначено с давних пор, в длинной цепи событий, которые у Мира называются квантовым сцеплением.
— Ты просто олух царя небесного! — возмутился Мир. — Квантовое сцепление — это совсем другой закон.
— А здесь тоже закон! По этому закону было заранее задумано, чтобы капитан Лухманов за много лет до нас построил кораблик. Чтобы кораблик испытал всякие приключения, а мы его нашли и подарили бы его Огоньку. Чтобы тот больше не плакал и не слабел. Это как подарок на день рождения…
— У Огонька день рожденья в июне, — уточнил Эльф.
— Ну и что? — возразила Маша. — Избавление от болезни все равно что еще один день рожденья…
«Только бы оно пришло, это избавление», — подумала она, и, кажется, так же подумали остальные. Суеверные Данька и Эльф украдкой сцепили мизинцы.
— Если кораблик окажется у Огонька, он все равно будет наш, общий, — сказал Мак.
И это было не утешение, а уверенность.
Мир наклонился вперед и обвел глазами всех.
— Значит, что? «Бом»?
— «Брам»! — разом откликнулись остальные.
Письмо от Огонька было радостным:
ЗДРАВСТВУЙТЕ все! Ура! Огромное спасибо! Ко мне приплыли ваши корабли! Маленького я посадил на кроватную спинку, а капитанскую модель поставил на тумбочку. Смотреть на нее приходили ребята из разных палат. А доктор Вячеслав Дмитриевич сидел рядом и рассказывал про Петра Первого и про начало российского флота. А вечером я поставил рядом с ботиком лампу, и тень от снастей и парусов легла на стены. Получилось, будто я посреди кино про морские плавания.
Доктор Вячеслав Дмитриевич просил написать от себя, что вы молодцы. И говорит, что я обязательно скоро поправлюсь окончательно и в начале лета меня отпустят домой…
Потом Огонек еще отдельно звонил Даньке и Эльфу.
И наконец-то у всех стало спокойно на душе.
Команда «Товсь!» произошла от сокращенного слова «готовься». Ее отдают на военных кораблях, когда следует приготовить к залпу торпедные аппараты. А в пятом «А» она звучала, если придвигалось вплотную срочное и решительное (а порой и опасное) дело.
