Книга Киноклуб - Крейг Маклей

– А вдруг нет? – взволнованно шепчет подошедший сзади Тео. Изо рта у него вырываются клубы пара. В подвале градусов на десять холоднее, чем наверху.

– Тогда он будет не первый, – зловеще произносит РТ, в нерешительности топчущийся у подножия лестницы. – Сколько тут народу похоронено – жуть! Подумайте: у нас под ногами покоятся двести китайских железнодорожных рабочих и половина индейской резервации!

Дергаю за ручку. Дверь конечно же не поддается. В чью умную голову пришла мысль установить замок с внутренней стороны двери, ведущей в помещение, не являющееся туалетом? Начинаю молотить в нее кулаком. Ничего не скажешь, преграда прочная. За такой дверью можно смело размещать банковский сейф и хранить золотые слитки.

– Костас? Отзовись!

– Это все мы уже перепробовали, – отмахивается РТ. – Без ключа никак.

Качаю головой:

– На твоем месте я не был бы так уверен.

– В смысле? – уточняет Тео.

Хватаю старый, ржавый металлический стул. Пластиковая обивка давно уже слезла (или была сгрызена гигантскими крысами). Остался только торчащий в разные стороны желтый поролон. Придвигаю стул к стене и осторожно встаю на сиденье.

– Ты что задумал? – любопытствует РТ.

– Вот здесь стена не доходит до потолка, – поясняю я, включая фонарик. – Обратил внимание, когда ходил тут вместе с инспектором.

Поднимаю руку и дотрагиваюсь до пожелтевшей плитки – той самой, которую нельзя трогать из-за содержания асбеста. Однако учитывая, что мой друг лежит по другую сторону стены в лучшем случае без сознания, а в худшем мертвый, придется рискнуть. Жалею, что в придачу к фонарику не догадался захватить защитную маску. Впрочем, ни марлевые повязки, ни какие-либо противогазы в моем хозяйстве до сих пор к предметам первой необходимости не относились. Похоже, что зря. Осторожно сдвигаю плитку вверх и в сторону. Теперь передо мной зияет черное отверстие. Стараюсь не дышать. В свете фонаря вижу спутанную завесу из паутины, толстую серую трубу (скорее всего, свинцовую) и змеящиеся провода доисторического вида. Как же я дошел до жизни такой?..

Подаюсь вперед и медленно заглядываю в подсобку поверх стены. Луч фонаря выхватывает из темноты черный массивный котел. Свечу на пол, где в глаза сразу бросаются две пустые бутылки из-под водки и еще с десяток из-под пива. Наконец обнаруживаю растянувшегося на раскладушке Костаса. Одет он в костюм-тройку и, кажется, дышит, хотя утверждать не решусь.

– Костас! – зову я, но голос звучит приглушенно – на всякий случай прикрываю рот ладонью.

– Он там? – спрашивает стоящий сзади Тео. – Надеюсь, жив?

– Да, – отвечаю я на первый вопрос. Потом перехожу ко второму: – И кажется, да.

Уже собираюсь слезть со стула, как вдруг понимаю, что в обстановке подсобки меня сразу смутило. В отличие от всего остального раскладушка производит впечатление новой. К тому же отлично помню: когда ходил сюда в последний раз, никакой мебели в подсобке не было. Да и кому захочется ночевать бок о бок с паровым котлом? Нужно быть ненормальным. И такой человек нашелся.

Спрыгиваю на пол.

– Водки и пива Костас выпил столько, что хватило бы вырубить студенческое общежитие. Но, кажется, жив, – докладываю я и интересуюсь: – А где он взял раскладушку?

– Что-что? Не расслышал. – РТ так старательно притворяется глухим, что, вместо того чтобы отвести от себя подозрение, добивается прямо противоположного результата.

– Раскладушку, – повторяю я. – Костас дрыхнет на новенькой раскладушке, которой раньше в подсобке не было.

– Да что ты! – старательно, однако слишком наигранно изображает удивление РТ. – Даже не представляю, где он ее взял! Наверное, здесь нашел.

Поворачиваюсь к Тео, однако его лицо выражает лишь искреннее недоумение. Зато мы с РТ оба прекрасно знаем, что самая новая вещь в этом подвале попала сюда еще до войны восемьсот двенадцатого года.

– Ну, и как будем его вытаскивать? – спрашивает Тео.

Продолжаю пристально смотреть на РТ, а тот в свою очередь продолжает разыгрывать святую невинность. Что он тут еще затеял? Поселил нелегальных мигрантов? Наркоторговцев? Проституток? Всех вышеперечисленных?

– Я могу предложить три варианта, – провозглашаю я. – Первый – ждем, когда Костас проснется и выйдет сам. Второй – опрокидываем на него ведро воды. Хотя можно промахнуться и попасть на паровой котел, который тогда точно прикажет долго жить. И наконец, третий вариант – кто-нибудь влезает в подсобку и отпирает дверь.

– На меня не рассчитывай, – сразу заявляет РТ. – Не помню, когда в последний раз делал прививку от столбняка. А прививку от злых демонов вообще не делал. Хотя что я оправдываюсь? Просто не хочу, и все.

– А я тут не пролезу, – произносит Тео, с выражением неприкрытого страха глядя на зазор между стеной и потолком.

Я бы тоже с радостью нашел повод отвертеться. Лезть в подсобку не хочется так же сильно, как общаться с людьми, называющими любую болезнь или неприятность «бесценным опытом». Уже открываю рот, чтобы выпалить первое пришедшее в голову оправдание, но тут дверь открывается, и выходит Костас.

– Костас не хочет быть бедным, – с порога объявляет он и разражается слезами.

Втроем нам удается вытащить его из подвала на свет божий. Тео садится обратно за кухонный стол, а Шевонн принимается отпаивать Костаса кофе и откармливать лимонным пирогом, который испекла, когда Тео не использовал духовку в качестве обогревателя. Снова спустившись в подвал, включаю и отопление, и горячую воду. Затем бегло осматриваю подсобку. Похоже, Костас вылакал две бутылки водки и целый ящик пива, после чего благополучно вырубился и проснулся в самый разгар спасательной операции. Кажется, одну из пустых бутылок Костас использовал в качестве писсуара, но проверять не стал. Это один из тех случаев, когда подробностей лучше не знать.

То, что я принял за раскладушку, оказалось пластиковым шезлонгом, на котором лежала белая подушка в цветочек. Наволочка показалась знакомой, но при каких обстоятельствах видел ее раньше, не смог припомнить. Однако был уверен, что и подушку, и шезлонг в подвал принесли недавно.

Решив поразмыслить над этой загадкой позже, поднимаюсь обратно наверх. Костас сидит, завернувшись в одеяло, и жует пирог, в то время как Шевонн гладит его по спине и подливает в чашку кофе.

– Кажется, немного успокоился, – шепчет Тео. – Костас просто не ожидал, что дело зайдет так далеко, и Ставроса осудят.

– До последнего верил, что тот выкрутится, – соглашаюсь я.

– Думаю, Костаса подкосила болезнь отца, – вставляет РТ.

– Кстати, кто-нибудь знает, как его самочувствие? – спрашиваю я.

– В новостях говорили, что дня через два-три переведут обратно в следственный изолятор, – отвечает Тео. – Значит, все более или менее в порядке.

– Слышал, Костас? – говорю я и, встав напротив него, опираюсь о столешницу. – Со Ставросом все в порядке.