Книга Северная Корона. Против ветра - Анна Джейн

Их поцелуй был легким, даже каким-то детским, изучающим, и даже не нежным, а осторожным, но спустя полминуты ситуация изменилась: и поцелуй стал сильным, чувственным, каким-то огненным, болезненным, словно эти двое целовались в последний раз, и никак не могли оторваться друг от друга. Определенно, они скучали друг по другу.

Никита притянул светловолосую еще ближе к себе, обнимая. Пальцы девушки крепко-крепко вцепились в его широкие плечи – наверное, Нику даже было больно, но ни он, ни она не обращали на это никакого внимания. Они наслаждались друг другом под покровом ночи. И непонятно было, кто больше.

Если честно, Ник Кларский боялся, что Ника оттолкнет его от себя, убежит, пошлет, скажет, что собралась замуж и он ей не нужен, но она с упоением целовала его, и он понимал с облегчением, что все его страхи были напрасными. Наверное, он готов был перетерпеть любую боль, так что следы ногтей Ники на его спине были не самым страшным делом. Может быть, даже немного приятным.

Честно говоря, он хотел просто поговорить, а вышло все вот так…

Он вновь просчитался.

И не сразу заметил, что она плачет, и по ее щекам текут соленые, еще теплые слезы, попадая и ей, и ему на губы.

– Ты что? – прошептал он, испугавшись, что сделал что-то не так, а потому прервав поцелуй, правда, неохотно. Вроде бы он не делал ей больно. Почему она рыдает?

– Мне ведь не кажется? – так же тихо прошептала Ника, гладя его по щеке дрожащими пальцами. – Ты ведь – Никита. Никита?

Парень кивнул.

Он выглядел странно, иначе, но, несомненно, был он, именно он!

– И ты мне не снишься? – уточнила девушка, всхлипнув.

Кларский коротко покачал головой, успокаивающе гладя ее по полуобнаженной спине. Девушка тяжело вздохнула и вновь спрятала голову у него на груди. Она не знала, почему она плачет – ведь ей было так спокойно, так хорошо. Ею овладело то самое чувство, которое бывает при пробуждении от кошмара; когда понимаешь – что это был всего лишь страшный сон, и в реальности все хорошо.

Кажется, в груди Ники пела сама весна, и ее личная кукла подпевала ей.

– Ты пришел ко мне? – вновь задала глупый вопрос Ника и опять удостоилась кивка. Она слабо улыбнулась, не в силах перестать плакать.

– Перестань, – попросил Никита, правда, это получилось в каком-то даже приказном тоне. Он не хотел, чтобы так вышло, но, видимо, его голос не был предназначен для нежностей. – Хватит рыдать, – более мягко сказал он. – Слышишь меня?

Теперь настал черед кивать Нике. Голова у нее вдруг закружилась, и девушка еще сильнее вцепилась в Никиту, боясь, что слабые ноги ее подкосятся, и она окажется на земле.

– Я сейчас упаду, – прошептала она молодому человеку. Виски ее сдавили звенящие упругие обручи.

– Я тебя удержу, – пообещал ей Никита. И девушка ему поверила.

– А если… – хотела что-то сказать она, но парень перебил ее.

– Никаких «если». Сказал, что удержу, значит, удержу, – жестко, скрывая глупую нахлынувшую нежность, проговорил Ник и, подхватив Нику на руки, отнес ее к своей машине, припаркованной неподалеку.

Она смеялась и плакала, понимая, что выглядит истеричкой, но не в силах успокоиться.

Никите не сразу удалось избавить ее от слез, но он очень старался.

В машине они долго, с чувством, может быть, не так красиво, как в романтическом кино, но с полной отдачей, пылко целовались под покровом темноты, благосклонно наблюдающей за ними обоими. Только поцелуи и крепкие объятия заставляли Нику забыться и прекратить рыдать от нахлынувших на нее чувств, состоящих из терпкого коктейля неожиданности, радости, нежности и какой-то пугливой, слегка диковатой, но совершенно искренней любви. Этот коктейль эмоций пульсировал ярко-синей звездой в груди девушки, лаская своими теплыми бликами лицо, шею, плечи, грудь, спину Никиты – точно так же, как и руки Ники. Они казались тонкими и хрупкими, но с силой вцеплялись через одежду в кожу парня, старавшегося касаться ее кожи осторожно, ласково, не оставляя следов, но в то же время уверенно.

Их объятия никогда не были такими крепкими, а прикосновения – откровенными, и обоих Ников время от времени накрывала высокая общая незримая волна взаимной нежности, грозящая вот-вот стать настоящим цунами, состоящим из розового искрящегося света.

– Я скучала, – изломанным от терзающих чувств голосом прошептала-проговорила Ника на ухо Никите. Он принял это к сведению.

«Не поверишь, я тоже», – хотел сказать парень, но вместо этого взял обеими руками лицо Ники, почти полминуты рассматривал его, заставив поразиться девушку тому, как все же изменился Кларский, а после он медленно провел губами по линии ее подбородка, коснулся ими едва заметной ямочки под нижней губой, и вновь накрыл полуоткрытый рот девушки поцелуем – еще более уверенным и чуть более жестким, чем сначала. А Ника вновь обняла его за плечи.

Они целовались до тех пор, пока парень не понял, что находится на пределе своих возможностей в выдержке. После того как прикосновения их стали переходить грань, а игривая Ника, никак не желающая распахнуть ресницы, ибо боялась вдруг проснуться, слегка укусила его за губу, Кларский не выдержал и поехал прочь со двора на свою квартиру – уже вторую снятую в городе за последние несколько дней. Сам он был там только однажды. Если честно, Кларский и не рассчитывал, что встреча с Никой заведет его туда, но сейчас ему было плевать. Главное – рядом с ним была она.

Правда, молодой человек, как истинный джентльмен, несколько раз спросил у обжигающей его шею тяжелым дыханием Ники, хочет ли она этого или лучше стоит подождать.

– Я тебя три года ждала, – произнесла Ника со странным смехом. – Понимаешь, три года, – ее голос дрогнул. И Ник, испугавшись, что девушка сейчас вновь заплачет, обнял ее, а после вновь – уже в который раз! – принялся целовать, чтобы потом, с трудом оторвавшись от малиновых, чуть припухших от долгого поцелуя губ, взяться за руль и выехать на хорошо освещенную дорогу.

Все то время, пока они были в пути, Ника смотрела на Никиту, не отрываясь, и даже почти не мигая, чем изрядно веселила молодого человека. Тот поглядывал на нее, и отчего-то изредка на его губах играла легкая, почти незаметная улыбка.

Они молчали, но им хватало и тишины.

Никита за руку привел Нику в квартиру, которую снял на всякий случай – дикий зверь должен иметь несколько берлог. На случай, если охотники будут искать его с собаками. Квартира эта находилась на противоположном конце города, в новом, год назад построенном высоком пятнадцатиэтажном доме, похожем на бело-оранжевую тонкую церковную свечку, горящую на холме, под самой луной.

Молодые люди не могли отлипнуть друг от друга ни в фойе дома, ни в лифте, ни в коридоре. При этом они уже не целовались, а просто держались за руки или изредка соприкасались лбами, или же девушка, например, терлась щекой об руку парня, как кошка, соскучившаяся по хозяину. Ник уверенно смотрел вперед, как будто оценивая ситуацию и готовясь защищать свою спутницу от любой угрозы, а Ника глядела снизу вверху на него глазами, полными искрами самого искреннего счастья.