Книга Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина - Валерий Поволяев

В комиссию, которая была создана довольно быстро, потребовался представитель разведки.

В результате делегация Верховного Совета в составе двух человек приехала в Ясенево, к начальнику разведки Шебаршину.

У Шебаршина в это время находился Леонов — обсуждали какую-то важную проблему, решение которой не терпело отлагательства. Верховный Совет — организация вышестоящая, поэтому, соблюдая субординацию, дела все отложили, разве что каблуками не щелкнули.

Оба гостя оказались членами Комитета по вопросам безопасности и обеспечения правопорядка Верховного Совета РСФСР: Николай Николаевич Кузнецов и Борис Трофимович Терентьев… Гости объяснили, в чем дело, после чего Терентьев сказал:

— Нужен человек от вас. Кого дадите? Тем более составной частью вопроса является создание экономической разведки.

Шебаршин и Леонов переглянулись, улыбнулись дружно — оба подумали одновременно о Сцепинском.

— Кого? — переспросил Шебаршин. — Профессора Сцепинского Юрия Евгеньевича, вот кого. Где он сейчас, кстати находится?

— На месте, — ответил Леонов, — работает.

— Сцепинский вам когда нужен? — поинтересовался Шебаршин у гостей. — Сейчас или позже?

— Желательно сейчас.

— Тогда надо будет немного подождать. Он должен собрать свой портфель.

С толстыми портфелями по территории «Леса» народ не очень-то любил разгуливать — всякий туго набитый портфель разом становился объектом повышенного внимания. Профессор, доктор экономических наук Сцепинский, когда выходил с портфелем за ворота, то обязательно был вынужден ответить на вопрос:

— Там что у вас, докторская? А, товарищ ученый? — Имелась в виду чья-нибудь диссертация, взятая для изучения домой.

— Нет, ветчинно-рубленная, — привычно рапортовал Сцепинский какому-нибудь бдительному прапорщику.

В общем, переместился Сцепинский в ведение Верховного Совета — осваивать, как было сказано, методы мозгового штурма при подготовке нового законодательства, а ему, собственно, и не надо было осваивать, он их давно освоил. Группу разместили в Архангельском, на рабочей даче, всем выдали одинаковую спортивную форму, чтобы никто не выделялся, и разбили на три равные части по семь человек в каждой.

Народ там был самый разный — от вузовских преподавателей из города Горького до будущих министров и председателей Конституционного суда и Счетной палаты России.

Каждая подгруппа создавала свою версию будущего закона, обсасывала собственную концепцию, — все это было выставлено на всеобщее обозрение.

Выиграла семерка, которую возглавлял Сцепинский… В результате он стал вожаком не «семи рабочих лошадей», а всей группы, куда входил двадцать один человек. В общем, славно поработали тогда на Россию и Верховный Совет Российской Федерации. Хотя зарплату Сцепинский получал не в Верховном Совете, а в ПГУ, у Шебаршина Леонида Владимировича.

С разными людьми пришлось познакомиться в ту пору Сцепинскому, в том числе и с Ельциным. Но это особый разговор и совсем другая тема.

К этому времени начался серьезный наезд демократов на разведку — некоторые горячие головы с хорошо подвешенными языками стали требовать едва ли не сокращения, уничтожения разведки — дескать, все, те времена, когда нужна была разведка, остались далеко позади, ныне от нее проку никакого, с американцами теперь у нас дружба навеки (как с китайцами — так?), мы теперь «вась-вась», вместе мы «не разлей вода» и так далее.

Но скажите, какое серьезное государство может жить, не имея своих защитных структур? Нет таких государств, ни одного в мире, а если есть, то они очень быстро исчезают и меняют свои названия.

Шебаршин, естественно, стал отстаивать свою службу — иначе быть просто не могло. Сцепинский, как мог, помогал ему: с вершины того холма, на котором он находился, было хорошо видно, и связи, ниточки, за которые можно было потянуть, имелись… А утверждать приходилось все: и штаты, и бюджет, и количество уборщиц, и число служебных автомобилей.

У Сцепинского — профессора, доктора наук, — появилась новая должность: начальник НИИРПа. НИИРП — это научно-исследовательский институт разведывательных проблем. Более тысячи человек в подчинении. Все — ученые мужи.

Демократы той поры продолжали наседать — долой разведку! Явно у них за кордоном имелись свои дирижеры. Им вторили некоторые руководящие работники госбезопасности с генеральскими звездами на погонах:

— В первую очередь надо сократить НИИРП! Ну чего он, такой громоздкий, делает в «Лесу»? Урезать его вдвое!

Шебаршин призадумался: а ведь не отстанут «ребята-демократы»! Институт действительно надо поделить на две половины: шестьсот человек оставить в НИИРПе, а шестьсот человек вывести в резерв и создать институт стратегических исследований. Иначе кадры не сохранить — революционеры 1991 года дожмут ведь!

Так и поступили. И старый институт сохранили, и людей не потеряли…

После печальных событий августа 1991 года Шебаршин ушел из разведки — совсем ушел, — и в «Лесу» сразу сделалось как-то пустынно.

Сцепинский был свидетелем его ухода. Тогда вовсю работала специальная комиссия по расследованию деятельности КГБ во время путча, Сцепинский был включен в нее, — комиссии был выделен большой кабинет на председательском этаже, это был кабинет первого заместителя Председателя КГБ, — печальная была та пора… В воздухе носился запах разлуки.

Неожиданно открылась дверь кабинета, и на пороге появился Шебаршин:

— Листа бумаги не найдется?

Лист бумаги, естественно, нашелся. Шебаршин сел за стол и написал рапорт об уходе.

— Все, я ухожу. С теми людьми, которых подсовывают мне насильно в замы, я работать не буду, — Шебаршин назвал фамилию одного из сотрудников среднего звена, которого, будто мощную шахматную фигуру сразу через несколько клеток, передвигали сразу наверх в первые заместители начальника советской разведки.

Тогда разведка была еще советской, но называться ей таковой оставалось недолго, — заваливалась огромная могучая страна, и не просто заваливалась, ее заваливали силой, — вместе с нею в беду попадала и советская разведка.

Сцепинский, несколько ошеломленный — ведь с уходом Шебаршина разведка теряла одного из лучших своих специалистов, — пробовал отговорить Леонида Владимировича или хотя бы перенести этот шаг на завтра, но Шебаршин лишь упрямо мотал головой:

— Нет, нет и еще раз нет!

Голос его, обычно глуховатый, звучал теперь еще более глухо, хотя и спокойно, очень спокойно, не появились ни трещинки, ни некие обескураживающие нотки, которые должны были появиться, движения были лишены всякой суетливости.

Заявление то, перепечатанное на машинке, пошло в ход, отставка была принята. К великому сожалению профессионалов.

Через некоторое время председатель КГБ Бакатин вызвал к себе Сцепинского и целых два часа говорил с ним «про разведку», прощупывал и так и эдак, иногда задавал вопросы, самые неожиданные. Сцепинский понял, что он ищет человека на освободившееся место.