Книга Укрощение цифровой обезьяны - Алекс Сучжон-Ким Пан

Самая постоянная характеристика реального времени - его врожденная нестабильность. Компьютерные системы становятся быстрее, и реальное время тоже ускоряется. Запросы и требования, предъявляемые к нам реальным временем, все теснее вплетаются в ткань мироздания и становятся частью нашего существования. Реальное время неутомимо и настоятельно требует от нас быстрого, незамедлительного реагирования, чем разительно отличается от стандартизированного времени промышленных производств и железных дорог XIX века, которое характеризовалось предсказуемостью и рассчитывалось по точным часам астрономических явлений. Реальное время не имеет ничего общего ни с природными ритмами и циклами, ни с нашими биологическими часами, совершенно не похоже на величественные, необозримые шкалы времени творения и вечности.

Погоня за реальным временем обходится недешево. Всевозможные инструменты для ускорения онлайновых коммуникаций - быстрая покупка, мгновенный обмен сообщениями и прочее - стремятся сделать наше существование безупречным, но при этом нарушают привычный образ жизни. Попытка жить со скоростью финансовых транзакций, торговых сделок и онлайновых коммуникаций заставляет нас сконцентрироваться в настоящем, точнее, в настоящем мгновении, и разрушает нашу способность остановиться и задуматься. По словам Энтони Таунсенда, «разуму, организации, городу, обществу в целом необходимо время для восприятия и осмысления новых идей. Если вы полагаете, что необходимо реагировать постоянно и незамедлительно, то из жизни исчезают покой, отдых, созерцательность и раздумье -способность осознавать то, что вы делаете». Беспрестанные жесткие требования реального времени уничтожают нашу созерцательность и способность принятия решений.

Поэтому сегодня так ценно замечание Хешеля о роли Шаббата как приглашения во дворец времени, который напоминает о вечности. Шаббат предлагает испытать на себе течение времени, установленного часами творения, а не скоростью света. Хешель не предсказывал появления современных цифровых устройств и виртуального пространства, но ужаснулся бы возникшей в наши дни «личной тирании вещей». Люди всегда трудились «ради приобретения вещей». Хешель утверждает, что «предметы, которыми мы владеем, становятся символами наших нереализованных духовных устремлений, зримыми памятниками скрытой неудовлетворенности. Они всего лишь подделки счастья. Более того, они представляют угрозу для нашей жизни». Мы бессознательно относимся к компьютерам, словно к людям, наши мобильные устройства, как неугомонные малыши: они с готовностью откликаются на зов, заискивают и настаивают одновременно, постоянно требуют нашего внимания и ни на минуту не успокаиваются. Сегодня мы живем в окружении предметов. Наша жизнь посредством предметов уплотняет наше представление о времени, заменяет циркадные ритмы круглосуточным «реальным временем» социальных сетей и биржевых рынков. Более чем своевременно звучит предупреждение Хешеля о том, что «пространственные вещи-миражи не помогают, а наоборот, усложняют жизнь»: в современном мире эти миражи все упорнее требуют от нас внимания и любви.

Иудейский Шаббат - это единственный день недели, «созданный для исправления нашей суетной жизни, для собирания времени, а не для его пустой траты». К этому же стремятся и приверженцы «бесцифровой субботы», интуитивно осознавая, что за языком разъединения лежит возможность совершить нечто содержательное: исправить наше отношение ко времени, научиться собирать, а не тратить его, испытать величественное, мистическое время, улучшить нашу способность внимать, присутствовать и осмыслять жизнь.

Бытует мнение, что «бесцифровая суббота» - дань преходящей моде, нечто сродни популярной диете. Этой точки зрения придерживаются как Дэниел Сиберг в книге «Цифровая диета», так и Клэй Джонсон в работе «Информационная диета», утверждая, что «бесцифровая суббота» по сути своей нерациональна. Голодание, утверждают оба автора, не может служить основой для здорового, разумного потребления. С цифровой зависимостью невозможно справиться, отказавшись на несколько дней от гаджетов, точно так же, как нельзя восстановить здоровый обмен веществ, несколько суток не принимая пищи. Сиберг и Джонсон считают «бесцифровую субботу» разрекламированной блажью, экстремальной, но бесполезной мерой, своеобразным эквивалентом колонотерапии.

Это абсолютно адекватная и разумная критика «бесцифровой субботы», если сравнивать информацию с едой. Но это сравнение некорректно. К примеру, религиозные праздники -мусульманский Рамадан, католическую Пепельную среду, иудейский Иом-Кипур - нельзя сравнивать с разгрузочными днями, у них совершенно другая цель. Ритуальное воздержание от пищи предполагает отвлечение от мирских забот, возвращение самоконтроля и сдержанности, очищение тела и души, а не избавление от лишних килограммов.

Точно так же и соблюдение «бесцифровой субботы» не ставит целью уничтожить то, что Сиберг называет «виртуальным индексом массы» - наши онлайновые личности и цифровые устройства. «Бесцифровая суббота» предлагает возможность на время забыть об Интернете и вспомнить о книгах, отказаться от «лайков» и подписчиков ради радостей кулинарии и живописи, предпочесть незнакомым «друзьям» общение с родными и близкими.

Приверженцы «бесцифровой субботы» отмечают, что отказ от Интернета сделал их жизни полнее и, как ни странно, улучшил их общение онлайн. Всех респондентов поразило и то, что они не упустили ни одного из по-настоящему важных сообщений.

Программы электронной почты создают у нас ощущение срочности, но переход на автономный режим позволяет осознать, что эта срочность - воображаемая. «Я ничем не жертвую, устраивая бесцифровой выходной», - утверждает Кристина Розен. Шэй Колсон признает, что за время «бесцифрового медового месяца» получил очень мало писем, заслуживающих внимания, и замечает, что «отношение сигнала к уровню шумов слишком диспропорционально».

«Бесцифровая суббота» ограничивает наши периферийные связи: никто из респондентов не обрывает их полностью, но многие упоминают выборочное общение. Мартина Стоун утверждает, что соблюдение «бесцифровой субботы» изменило характер общения, сделало связи более личными. «Сначала на меня все злились, - вспоминает она. - Иногда даже язвили, мол, пора тебе сменить машину на лошадь. Но родные и близкие всегда знали, как с нами связаться». Тэмми Стробел сократила время, затрачиваемое на проверку электронной почты, и в результате стала писать более содержательные имейлы. «Электронная почта удобна, - объясняет она. - Но если проверять почтовый ящик каждые пятнадцать минут, то ни на что больше не хватит ни времени, ни сил».

«Бесцифровая суббота» увеличивает нашу способность сосредоточиваться на сложных заданиях, осознавать красоту и уникальность происходящего, обращать больше внимания на окружающих, что очень важно для укрепления отношений с родными и близкими.

«Для поддержки и развития отношений с родными и близкими необходимо пребывать в настоящем, вдумчиво относиться к своему поведению», - утверждает Тэмми Стробел. Однако пребывать в настоящем очень трудно, если все время беспокоиться о новых письмах в папке входящих сообщений. В автономном режиме легче проводить время, занимаясь любимыми делами, не утомляясь, а восстанавливая силы.

Снижение количества нежелательной переписки и второстепенных связей создает непрерывные периоды времени без отвлечений. По мнению Гвен Белл, мы привыкли разделять время на крохотные интервалы, чередовать телефонные разговоры с работой за компьютером, считая, что таким образом улучшаем производительность труда, однако это вызывает противоположный эффект. Постоянное переключение занятий, в отличие от длительных периодов работы над одним заданием, снижает эффективность нашей деятельности. Шэй Колсон признает, что «если не разбивать день на тридцатисекундные интервалы, то оказывается, что времени достаточно, можно добиться многого. Всем известна эта простая истина, но о ней легко забывают, отвлеченные онлайновыми занятиями».