Книга Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

Но не все подразделения разбитой армии бежали в беспорядке. Мазей сумел увести часть своих всадников и, построив их походной колонной, ушел на Вавилон. А вот там сатрапу предстояло решить очень непростой вопрос – что делать дальше и как вести себя в такой критической ситуации? Была надежда, что появится персидский царь, но Дарий в Вавилон не пришел, и Мазей понял, что остался один на один с грозным завоевателем.

А Дарий около полуночи примчался в Арбелы и, собрав уцелевших полководцев и приближенных, объявил план дальнейших действий. Сдаваться он не хотел, а был полон желания продолжить борьбу – для этого он спланировал отступить в восточные районы своей огромной державы, собрать достаточное количество воинов, и начать против завоевателей если не партизанскую войну, то, по крайней мере, закрыть ему путь в дальние провинции. К тому же была надежда, что Македонец, заняв Вавилон, прекратит поход и остановится, и вот тогда можно будет попробовать завязать с ним переговоры – а слушают, как известно, только тех, за кем стоит сила. А Дарий собирался эту силу собрать. Но сатрапы отнеслись к подобной идее без должного энтузиазма – все поняли, что царь оставляет без боя Вавилон, а из него рукой подать до другого богатейшего города державы – Суз. А если это произойдет, то ничто не сможет помешать македонскому царю вторгнуться в область Персиды – самое сердце империи, а последствия этого могут быть катастрофические. Все это понимал и Дарий, а также и то, что другого выхода у него нет. «Итак, со своими друзьями, то ли окрепшими духом, то ли следовавшими за ним больше из повиновения, чем согласившись с его мнением, он вступил в пределы Мидии» – так рассказывает Курций Руф о дальнейших планах персидского царя. Но персидский царь уходил не один, Арриан пишет, что «с ним бежала и бактрийская конница, в том виде, как она была построена для битвы; бежали царские родственники», а кроме этого, с ним ушли и 2000 греческих наемников. Это уже не одинокий беглец, это небольшое войско, которое может стать ядром для новой армии. И здесь самое время сделать небольшое отступление и более подробно поговорить о Дарии.

* * *

Историю пишут победители, и с этим ничего не поделаешь. Римляне, уничтожив Карфаген, полностью исказили его историю, показав его жителей кровожадными детоубийцами и алчными стяжателями. Затем они же, уничтожив Македонское царство, изобразили его последних царей, которые осмелились вступить в борьбу с Римом, либо трусливыми ничтожествами, либо извергами рода человеческого – а они не были ни теми, ни другими. Последний персидский царь тоже удостоился не самых лестных эпитетов, в лучшем случае его обвиняли просто в трусости. Образ правителя-неудачника, не способного организовать сопротивление вражескому нашествию, прочно закрепился в массовом сознании. Да и на фоне блестящего Александра Дарий как-то блекнул. Но дело в том, что последний представитель Ахеменидов не был ни трусом, ни бездарным правителем и полководцем. Дарий Кодоман изначально был воином как по рождению, так и по призванию. Военным ремеслом владел в совершенстве, иначе не сражался бы в поединках насмерть с вражескими бойцами. Пользовался авторитетом в стране и армии, а то бы никогда не оказался на троне. В любое другое время он был бы неплохим царем, не хуже других, однако ему выпало править в тот момент, когда мир менялся, когда рушились привычные устои, а с этим справиться под силу далеко не каждому. Все, что может сделать правитель для защиты своей страны, он сделал, остальное было выше его сил. Чтобы на равных противостоять Александру, нужно было быть таким же военным гением, а Дарий им не был, он был обыкновенным человеком, со своими слабостями и недостатками. Его единственной, но имевшей катастрофические последствия ошибкой было то, что он не сразу оценил весь размер опасности, идущей с Запада. А когда понял и спохватился, то было уже поздно. Но все равно, как Дарий начала войны отличается от того, который привел армию к Гавгамелам! Куда девалось все наносное, что прилипло к нему за годы праздной жизни во дворце! Он снова стал самим собой, но его трагедия в том и заключалась, что он уже ничего не мог изменить. А то, что он собирался продолжать борьбу до конца, тоже сомнений не вызывает, но судьба распорядилась иначе. Это был действительно хороший воин и достойный правитель. А чтобы не быть голословным, приведу один небольшой пример, зафиксированный в источниках.

Итак, битва при Гавгамелах закончена, Дарий спасается бегством, а следом за ним с поля боя бегут тысячи людей, конных и пеших. Достигнув берегов реки Лик, царь переходит ее по мосту и сразу возникает проблема – что, собственно говоря, с этим мостом делать? Дарий знает, что его враг преследует его и вот-вот будет здесь, что Александру он нужен любой ценой, живой или мертвый, и что тот не остановится, пока не достигнет своего. Если разрушить мост, то есть шанс, что погоня задержится и можно будет скрыться от преследователей. Если оставить все как есть, то шансы уйти невелики. И что же делает персидский царь: «Он понимал, что если сломать мост, то много тысяч его еще не дошедших до реки людей станут добычей врага. Передают, что, уходя и оставив за собой мост, он сказал, что предпочитает дать переправиться преследующему его врагу, чем отнять путь у спасающихся бегством» (Курций Руф). Даже в этой кошмарной ситуации, когда все потеряно и царь переживает самые ужасные минуты в жизни, он остается человеком, можно сказать, с большой буквы. Ибо не о себе думал он в эти минуты, а о своих людях, которых не сумел привести к победе, но, по крайней мере, не лишил последней надежды на спасение.

Однако все познается в сравнении, потому приведу еще один пример, который к нам по времени гораздо ближе и взят из нашей истории. 1223 г., объединенное войско южнорусских князей разгромлено на Калке, и тысячи русских ратников бегут к Днепру, надеясь по заранее наведенным мостам перейти на другой берег и спастись от погони. Первым, кто достигает днепровских берегов, оказывается князь Мстислав Удалой, главный виновник поражения русских войск и «лучший человек своего времени» (Костомаров). Вот бы ему сейчас и начать организовывать переправу, постараться спасти хотя бы часть русских войск, благо не только мосты, но и ладьи стоят вдоль берега в достаточном количестве. Однако он поступает наоборот: «лучший человек своего времени» первым бросается на другой берег и, благополучно его достигнув, велит все мосты сжечь, а в ладьях прорубить днища, опасаясь, как бы монголы не последовали за ним. Одним этим приказом он разом лишил всех шансов на спасение тысячи русских ратников, которые стремились к реке, тысячи своих соотечественников обрек на смерть под кривыми монгольскими саблями. И мысли его были не о них, а о том, как бы спасти народное достояние, то есть себя, любимого, ибо потеря эта, по его мнению, для земли Русской явно будет невосполнимой. Таким образом, мы видим, что ситуация практически одна и та же, а вот подходы к ее решению у людей абсолютно разные. Здесь сразу видно, кто трус и подлец, а кто сохранил в себе смелость и остался порядочным человеком.

* * *

Битва при Гавгамелах стала знаковым событием в развитии военного искусства, а Александр в очередной раз продемонстрировал великолепные тактические способности. Блестяще задуманный и осуществленный план, умение корректировать его по ходу развития событий, а также отличная подготовка рядового и командного состава армии – все это в совокупности дало такой великолепный результат. Тут даже и Курций Руф, скептически настроенный по отношению к Александру, не удержался от похвалы: «Здесь он и строй поставил весьма искусно, и сам сражался энергично». Однако Курций отмечает, что сама победа – это все-таки плод коллективных усилий, а не только одного македонского царя, и всячески расхваливает высший командный состав армии: «И если мы хотим справедливо оценить македонцев, участвовавших в том походе, то должны сказать, что как царь был достоин своих помощников, так и они были достойны своего царя». С этим выводом нельзя не согласиться, потому что, предпринимая свою рискованную кавалерийскую атаку на Дария, Александр должен был быть крепко уверен в своих подчиненных, в том, что и в его отсутствие они все сделают как надо. А вот Дарий подобными кадрами на данный момент не располагал, и это стало еще одной его бедой.