Книга Непокорная пленница - Вирджиния Линн

— Каттер, — простонала она и уперлась руками ему в плечи. Какая-то часть ее существа все еще сопротивлялась, но сжатый узел внутри уже распрямился и рвался наружу.

— Да, любимая? — Он вдохнул сладкий запах шелковой кожи. — Ты готова? Господи, а я готов с того момента, как в первый раз тебя увидел…

Слова затерялись в путанице завитков на виске, потом губы оказались на ее губах. Он поцеловал глубоко, язык пламени прожег ее насквозь. Уитни не понимала, как можно это вынести, она трепетала и чувствовала, что он тоже дрожит. Обжигая шелковую кожу, его руки медленно спустились к ребрам, подхватили кружево нижней рубашки, он снял ее через голову и бросил на пол. Холодный воздух студил плечи, но Уитни горела огнем. О Боже, как можно сопротивляться этим рукам, когда они гладят ее груди и пальцы искусительно задерживаются на отвердевших сосках?

От них огонь промчался вниз, сквозь живот до самых кончиков пальцев, и она так ослабела, что упала бы, если бы Каттер не подхватил ее на руки.

— Каттер! Каттер, я больше не могу… это просто… пожалуйста… — шептала она, сама не зная, о чем просит, но зная, что у него есть ответ.

— Я знаю, любимая, знаю, — бормотал он низким, охрипшим голосом. — Я просто подержу тебя… где там у нас пуговица на юбке? А, вот она… нет, любимая… ну вот, сняли…

Он не в первый раз видел ее обнаженной, но Уитни почему-то смутилась и покраснела, когда остатки одежды соскользнули с нее и шелковой лужицей улеглись возле ног. Она инстинктивно прикрылась руками, и Каттер их мягко отнял.

— Не надо, не закрывайся от меня, тигренок, — густым, волнующим голосом сказал он, словно обласкал разгоряченные щеки. — Не прячься. Я собираюсь поцеловать тебя, вот и все. Открой ротик… дай тебя попробовать. Ты вся как мед, мягкая, сладкая… все хорошо. Это только рука, это рука до тебя дотронулась, вот здесь, где атлас и шелк… разве тебе не нравится?

Голова закружилась, все чувства взбунтовались — его ладонь оказалась между ног, она поглаживала кругами, отчего по телу пробегала дрожь. Она вцепилась в него, забыв про стыд, под пальцами оказалась рубашка — она смутно понимала, что он полностью одет, а она обнажена, но это почему-то не имело значения. Значение имел только жар, разбежавшийся по телу, вибрирующему под его рукой. Она вскрикнула.

Тяжело дыша, смущаясь оттого, что не понимает, откуда эта потребность быть еще ближе к нему, Уитни почувствовала, что его руки подхватили ее, ноги прошагали по комнате, и под спиной оказалась перина. Каттер прижался губами ко рту в глубоком поцелуе, рука вернулась на место и продолжила ласки, отчего Уитни закружилась, как лист в водовороте.

Рука исчезла, и Уитни открыла глаза — она увидела, что он нетерпеливо срывает с себя одежду, рвет пуговицы на рубашке и жилете, выпрыгивает из штанов. Она поскорее закрыла глаза. Матрас прогнулся под его телом, он притянул ее к себе — он лег не сверху, а рядом, уместив длинную ногу между ее ногами.

— Каттер…

Голос был похож на рыдание; Каттер вдавил ее в угол между согнутыми коленями и плоским животом, чтобы она ощутила его жар. Он прерывисто дышал, голос срывался.

— Уитни, посмотри на меня. — Она отвернулась, не желая смотреть на четкие линии его тела. — Тигриные глазки, посмотрите на меня — или ты боишься?

— Боюсь, — с силой сказала она в раскаленное пространство между их телами, и Каттер засмеялся.

— А я думал, ты ничего не боишься, — пошутил он и слегка отодвинулся — между ними прошелестел ветерок. Он приподнял ей подбородок, она была вынуждена встретиться с ним глазами, зелеными и текучими от желания. — Тебе нечего бояться. До сих пор я не причинял тебе вреда… как мог бы, — быстро добавил он, увидев протест в ее глазах, — а сейчас совсем не хочу как-то обидеть.

Он взял обе кисти в свою руку, провел ими по своей груди, вниз по животу, потом еще ниже. Уитни услышала, как он захлебнулся, когда она провела по нему рукой.

— Ну вот, — сказал он, когда снова обрел возможность говорить, — не так уж плохо, верно?

Она кивнула, спутанные волосы пощекотали ему подбородок, он расцепил пальцы, державшие ее руки, и слегка подвинулся. Подумал: бедный тигренок, она все еще боится. Странно, но он чувствовал себя так, как будто сам впервые испытал страсть. Это было удивительное чувство: прилив жара, от которого он содрогался, вызывал желание доставить ей удовольствие. Он надеялся, что она простит его за то, как он себя повел, когда она в первый раз хотела поведать ему свои страхи. Тогда он не стал слушать, но сейчас был весь внимание…

Золотистые глаза Уитни были полузакрыты, из-под век чувственно поблескивали глаза, а губы приоткрылись — влажные, опухшие от его поцелуев; тонкие брови изогнулись.

Она неуверенно обняла его, не зная, что с ним делать;

Каттер стал водить руками по ее телу в медленном, эротическом ритме, массируя и ожидая реакции. Когда у нее участилось дыхание, он раздвинул ей бедра и опустился между ними, прижавшись губами к губам, чтобы заглушить протест.

Уитни прогнулась, она хотела его, но не знала, как он ее хочет — о, она понимала, что как мужчина женщину он ее хочет, но хочет ли он ее вообще? Ее душу и всю ее? И почему это сомнение не уменьшает желание? Он может дать ей облегчение… Все страхи отлетели перед лицом этой пытки, сжигающей изнутри, так что она могла думать только о Каттере — как Каттер ее держит, как руки Каттера ее ласкают, как тело Каттера избавляет от трепещущей боли…

Каттер медленно продел пальцы сквозь ее пальцы, завел ей руки за голову и опустился. Минувшие два месяца он боролся с неистовой потребностью, переполнявшей тело, и сейчас тревожился, что может накинуться на нее слишком стремительно. Что в этой женщине такого, что она захватила его целиком? У него было десять, нет, сто других женщин, но никогда он не чувствовал такого яростного желания, как сейчас.

Чувствовать ее теплое тело под собой было пыткой, и когда он скользнул в ее струящийся бархат, он ощутил неведомый ранее пьянящий натиск. Он замер на мгновение, боясь шелохнуться, но потом начал медленно качаться, и когда ускорился, ее бедра стали подниматься ему навстречу. Он старался сдерживаться, пока не услышал ее крик — она конвульсивно обхватила его руками, горячо дыша в щеку. И через мгновение он соединился с ней, прерывисто и тяжело дыша, как и она.

Не выходя из нее, Каттер повернулся на бок, прижимая ее к себе за содрогающиеся плечи.

— Что случилось, тигренок? — проговорил он ей на ухо.

— Каттер… я и не знала… никто не говорил мне…

Стараясь успокоить дыхание, Каттер терпеливо спросил:

— Чего не говорил?

— Что такое может быть!

Сквозь волосы донеслось чуть ворчливо:

— Я пытался тебе сказать.

После небольшой паузы она подтвердила:

— Да, кажется, пытался. — Она приподняла голову и посмотрела в затуманенные страстью глаза. — Жаль, что я не слушала. Сколько времени мы потеряли! — Она засмеялась, и Каттер улыбнулся.