Книга Несколько дней после конца света - Хуан Мирамар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оказалось, что мост существует, только немного дальше, выглядит прочным, но вот пройдет ли по нему машина, не известно. И вообще не известно, стоит ли заезжать в село, потому что людей там нет – людей выжили «большие птицы».
– В селе живет только одна пожилая госпожа, по-вашему – собака, – поведал пинчер, – она из породы крысоловов, а в старых зерновых амбарах много крыс, так что госпожа живет хорошо, не голодно, а вот людей выжили большие птицы, а некоторых убили. Эти птицы, по словам пожилой госпожи, очень большие и злые, бьют ногой и клювом, а летать не умеют, но бегают зато очень быстро – человек от них убежать не может, только собака.
– Мутанты какие-нибудь, – предположил Урия, – теперь все может быть. Куры могли мутировать.
– Скорее всего, это страусы, – сказал Переливцев, – я слышал, что где-то в этих местах была страусовая ферма.
Эксперимент времен блаженной памяти рыночной экономики. Какой-то фермер на них разбогатеть собирался.
– Все уцелевшие жители перебрались в соседнее село, – продолжал свой отчет пинчер, – и там построили крепость для защиты от больших птиц. И наш народ, собаки, тоже туда перебрался – я читал сообщения от них на нескольких столбах. Большие птицы для господ собак не очень опасны – собаки могут от них спастись бегством, а вот для людей представляют опасность немалую – они сильные, злые, упрямые и бегают быстрее лошади.
В этот момент и раздался первый удар в заднее стекло машины, как раз против головы Урии. Урия втянул голову в плечи и выругался. Потом удары посыпались со всех сторон – одним ударом разбило боковое стекло возле Переливцева, который лихорадочно жал на стартер, пытаясь завести машину. Уже сильно стемнело, и разглядеть нападавших было трудно – видно было, что это большие, ростом с лошадь, животные и что их там много – штук пять, по меньшей мере. Очевидно, это и были те самые «большие птицы», о которых говорил пинчер.
Переливцеву наконец удалось завести машину, и они рванулись вперед, постепенно набирая скорость, но птицы не отставали. То и дело то одна, то другая догоняла машину и била твердым клювом, норовя попасть в стекло. Положение становилось угрожающим – из-за плохой дороги Переливцев боялся ехать быстро, и страусы – уже никто не сомневался, что это были именно страусы, – стали окружать машину.
Две птицы бежали впереди, и Переливцев бешено крутил руль, едва избегая столкновения. Машина вздрагивала от ударов с боков и сзади. Положение усугубил расхрабрившийся после выпивки Урия – он открыл свою дверцу и решил по-хозяйски прикрикнуть на наглую птицу, но тут же получил удар в плечо, и если бы Иванов не втащил его обратно в машину, не известно, к чему привела бы его выходка. Положение путешественников становилось все хуже – страусы начали бить машину ногами, она сотрясалась от ударов и виляла по дороге.
Не известно, чем бы все это закончилось для экспедиции, но тут внезапно раздалось несколько ружейных выстрелов, потом – автоматная очередь. Одна из бежавших впереди машины птиц упала, другая, раненая, закружилась волчком на дороге. Переливцев прибавил скорость, и машина едва не налетела на вдруг возникшие из темноты высокие ворота в крепком бетонном заборе. Из-за этого забора и стреляли. Когда машина подъехала, ворота открылись, и они въехали внутрь. Ворота тут же за ними закрыли, а люди, стоявшие с оружием у забора, сделали еще несколько выстрелов по страусам, но скорее так, для острастки.
Путешественники сидели в машине, постепенно приходя в себя после пережитого приключения. Все молчали, только раненый Урия изредка стонал и ругался себе под нос. Стрелки отошли от забора и стояли вокруг машины, тоже не говоря ни слова. Это были типичные крестьяне с темными угрюмыми лицами, многие носили бороды.
Машина стояла на небольшой площади, дальше угадывались в темноте дома. Вскоре подошли еще люди, и вокруг машины образовалась небольшая толпа. Прибежали собаки и стали лаять на машину. Крестьяне прикрикнули на них, и они замолкли. Анатолий Александрович молчал и даже не «жестикулировал». Видно, это и были те самые нецивилизованные собаки, с которыми трудно найти общий язык. Первым пришел в себя Штельвельд.
– Здорово, мужики! – сказал он, выйдя из машины. – Спасибо, что спасли нас от птичек.
– Здравствуйте, пане, – ответил коренастый мужик с автоматом Калашникова. – З цимы птыцямы шуткуваты не можна – вбъють.
«Вот тебе и русско-украинский язык, так сказать, в натуре», – подумал Иванов, тоже вышел из машины и сказал:
– Здравствуйте. Спасибо за помощь. Тут нашего товарища страус клюнул в руку – надо посмотреть, перелом, может быть.
– Так пишлы в хату, – пригласил крестьянин.
Вышел и Переливцев, поздоровался и стал ходить вокруг «Волги», вздыхая и покачивая головой. За ним выпрыгнул Анатолий Александрович и тут же пустил струйку на колесо. Переливцев поморщился, а пинчер сказал:
– Извините, ради бога, но столбов близко нет, а это вроде моей визитной карточки – надо познакомиться со здешними господами.
Тут же подбежали огромные лохматые собаки и стали обнюхивать колесо. Штельвельд хотел было взять пинчера на руки, но он увернулся и сказал:
– Это лишнее. Они мне ничего не сделают. Я вас найду потом, – и скрылся в толпе вместе с лохматыми волкодавами.
– Просымо до хаты, – повторил крестьянин с автоматом.
Из машины, придерживая раненую руку, выбрался наконец Урия, и картофельная экспедиция поплелась за гостеприимным крестьянином. Местные жители молча уступали им дорогу. Переливцев покрутился немного у машины, собираясь, очевидно, ее запереть, потом посмотрел на выбитые окна, махнул рукой и побежал догонять остальных.
Хата, в которую их привел крестьянин, была просторной и чистой. Посередине был грубо склоченный стол; стоявшая на нем керосиновая лампа отбрасывала по углам глубокие тени. Вторая лампа висела на стене, но она почти не давала света – очевидно, был прикручен фитиль. Вместе с путешественниками в хату зашли трое местных, все с оружием.
Приезжие и сопровождавшие их крестьяне сели на лавки, стоявшие вдоль стен.
Хозяин снял висевшую на стене лампу, увеличил пламя, подошел с ней к Урии и сказал, чтобы тот снял пальто. Закатав Урии рукав свитера, хозяин ощупал и покрутил его руку и сказал, что перелома нет. Урия держался молодцом, даже ругался не сильно. Когда осмотр закончился, он ультимативным тоном потребовал выпивки.
– Правда, давайте выпьем, – согласился Иванов, – досталось нам от птичек, – вытащил из рюкзака большую бутылку самогона и попросил у хозяина стаканы.
Хозяин принес стаканы и большую миску с квашеной капустой и огурцами. Придвинули лавки к столу и Иванов стал разливать самогон по стаканам.
– Ну, – сказал он, подняв свой стакан. – Пьем за хозяев. Спасибо за помощь.
– За хозяев последний тост пьют, – произнес голос у входной двери. – Первый тост должен быть «Со свиданьицем!».