Книга Сезон охоты на падчериц - Наталья Саморукова

— Я тебе потом все расскажу, — отмахнулась я, продолжая копаться в содержимом горшка. Было в этом что-то глубоко символичное.

Когда на стол лег последний, семнадцатый камень, Лешкино лицо приблизилось по цвету к белоснежному потолку.

На этом можно было бы и завершить, но слабительное продолжало свою работу. Обессилевший Теодор уже не мог сам ходить к лотку, и его приходилось носить в клозет через каждые пять минут.

— Господи, что у вас такое творится? — в ужасе завопила Марго. Живая и невредимая, она стояла на пороге квартиры как ни в чем не бывало. В халате и тапочках.

—А-а-а-а… ты откуда? — робко поинтересовалась я.

— От верблюда, — лаконично ответила тетя и деловито прошла в ванную, где на резиновом коврике стонал сотрясаемый спазмами Теодор.

— Господи, деточка моя, лапочка, заинька, солнышко, — схватила она на руки поросенка, — что эти уроды с тобой сделали? Настя! Отвечай честно! Ты поила его молоком?

— Да, — ловко вставил Лешка, — извините, так уж вышло. Это я оплошал.

Марго разъяренной кошкой набросилась на него и, наверное, убила бы, но я вовремя подставила ей подножку, и вместе с Теодором они приземлились на пол. И заплакали. Оба. Проклиная себя за черствость, я кинулась утешать парочку. Лешка активно помогал мне, ласково поглаживая то Марго, то Теодора.

— Господи, — всхлипнула Марго, — как же хорошо, как же здорово!

— Что-то не поняла, — испуганно отстранилась я от Маргоши, — что именно здорово?

— Здорово, когда проблема с животом — самое серьезное, что может приключиться… ииииииии……

Дурдом. Оказалось, что Марго нашла счастье всей своей жизни. И не в каком-то там брачном агентстве, а буквально двумя этажами выше. Это был наш новый сосед Кузьма. Он заселился несколько дней назад и постучался к нам то ли за молотком, то ли за дрелью. Но, увидев Марго, забыл про все на свете. Она буквально сразила мужика своей неземной красотой. И она, как была в халате и тапочках, так и ушла вместе с ним. Это была сокрушительная любовь с первого взгляда. Тетка отчего-то дико стеснялась приключившейся с ней страсти и долго не могла прийти с покаянной.

— Только, Насть, ты, конечно, извини, но все-таки я не поняла, зачем ты покусала Кузьму?

Глава 14.

В которой мы благополучно пересекли МКАД и теперь удалялись от Москвы в сторону калужских лесов.

— Погодка-то разгулялась, а?

Кого не люблю, так это разговорчивых таксистов. Как-то раз судьба подарила мне работу в славном городе Киеве. Мне нравилось там все — и степенные хитроватые люди, и упоительная местечковость, и огромные каштаны, и драники с поджаркой из грибов в уютных харчевнях, и даже киевские наглые кошки, которые норовили на лету разодрать пакет с сосисками. Но таксисты… Это что-то. Когда, измотанная до предела, я возвращалась домой, молила покровителя только об одном — чтобы он послал мне молчаливого водилу. Увы, проще было просить полцарства и коня в придачу. Но сейчас ни к чему не обязывающий разговор был даже в радость.

— За час доедем? — спросила я разговорчивого мужика. Лет пятидесяти, весьма справный, как говорит моя бабушка, внешне, он был для меня в эти минуты якорем, удерживающим в реальности. Такие мужики по осени непременно ходят за грибами, а зимой часами сидят на морозе с донкой в руках. По субботам они ходят в баню, а потом под стопочку едят сытный домашний обед. Они никогда не становятся богатыми, но в кубышке у них всегда припрятано на черный день, и шуба у жены есть, и дети ни в чем не нуждаются, а старая теща, хоть за глаза и ругает зятя, а все одно — не нарадуется. У них все как у людей. Конечно, понятие “как у людей” сегодня сильно размыто, но в минуты полного душевного раздрая меня всегда тянет к корням, к деревенской простоте и ясности.

Таксист пообещал, что через час непременно будем. По инструкции до нужной станции метро мне требовалось доехать именно на такси. И никак не позже обозначенного времени.

— Торопитесь куда? — закуривая едкую сигаретку, спросил мужик.

— Да, не люблю опаздывать.

— Это правильно, хотя по московским дорогам загадывать сложно. Вчера с женой в оптовый магазин поехали, так встали на три часа. Она уж мне всю плешь проела, будто я виноват. Авария приключилась, вот и встала трасса. Вы, женщины, любите перекладывать с больной головы на здоровую, потому и живете долго.

— Это кто как, — философски заметила я.

— Оно конечно. Какая судьба. У нас вон соседка молодая преставилась, такая напасть приключилась — с полюбовником в машине ехала, и колесо на скорости сорвало. Оба всмятку. С другой стороны, так чтобы совсем на пустом месте, не бывает ничего. У всего есть первопричина. С соседкой-то все просто — загуляла, сама себя фактически и угробила. А бывает, вроде и нет никакой причины, нет за человеком греха, а наказывает его Господь. Но если покопаться как следует, то наверняка в прошлом начудил. Или, может, только задумал начудить. А ему раз — по башке! Не шали, мол. Так в былые времена жен били — для острастки.

— Ну!.. Не те сейчас времена…

— Времена-то не те, а вода как замерзала при нуле градусов, так и замерзает.

Мужик прикурил вторую сигаретку и с кайфом затянулся. Он, видимо, был из категории философов и сейчас со всей душой отрывался, сев на любимого конька да еще найдя такую благодарную слушательницу.

— Вода — да, а люди изменились, — подбодрила я его.

— Не так чтобы сильно. Чем жив был человек триста лет назад, тем и сейчас живет. Воздух, вода, хлеб, бабы, водка для веселья, дети. Тут особо не намудришь. Ну езжу я сейчас не на кобыле, а на “жигулях”, но, если разобраться, я делаю по сути то же самое, что и дед мой, и прадед делал, — живу, продолжаю род, обустраиваю жизнь.

Какие золотые слова, подумала я. Ну ей-богу, иногда пожалеешь, что венцом положительных мутаций рода Голубкиных стала замороченная на всю голову Настя. А доила бы сейчас коров, пекла бы хлеб, валялась бы на сеновале с конюхом, глядишь, была бы куда счастливее.

— Слушайте, а как это мы так странно едем? — спросила я, внимательно разглядев пейзаж за окном. У меня было смутное подозрение, что едем мы в прямо противоположную от нужной мне точки сторону.

— Объезжаем, — небрежно бросил водила.

— Как-то странно мы объезжаем, — с сомнением произнесла я.

— Вот бабы, в каждую строку свое лыко! Говорю же тебе, в объезд поехали. Сама же хотела побыстрее. Так вот, в объезд как раз так и будет.

Его фамильярность мне не слишком понравилась, но я решила за благо промолчать. Мужик тоже о чем-то задумался. Может, о своей бабе, которая такая же колготная, как я, а может, формулирует очередное мудрое высказывание.

С Лешкой мы сегодня не подрались только благодаря тому, что перец по-прежнему строго следил за каждым моим телодвижением. Мой ненаглядный готов был лечь трупом, чтобы не выпустить меня из квартиры. Он хватал меня за руки, он громко кричал и ругался. Он удивил меня богатыми познаниями в области нецензурной лексики, он разбил две чашки, три десертные тарелки и нежно любимую мной керамическую вазу и даже вывел из строя сковородку, умудрившись в порыве ярости отломать у нее ручку. Когда он понял, что результата его усилия не имеют и я спокойно, но твердо стою на своем, Лешка вознамерился ехать вместе со мной. Или за мной следом, если уж никак иначе нельзя. “Нет, нет и нет”, — по возможности ровным тоном парировала я.