Книга Убийство на Неглинной - Фридрих Незнанский

И когда, наконец, хозяевам показалось, что приглашенные маленько размякли и первоначальное некоторое напряжение растаяло, а его место заняло закономерное любопытство, из крайней кабинки вышел широко известный в определенных кругах Владимир Сергеевич Сычев, а в миру просто Сыч, и, негромко похлопав поднятыми ладонями, направился к центру зала, где в окружении своих братков расслаблялись авторитеты помоложе. Их старшие коллеги по старинке предпочитали персональные кабины. Молодежь почтительно приветствовала старика, которого почитали как смотрящего, то есть опытного и авторитетного судью в любых, даже самых непримиримых спорах. Завернутые в крахмальные простыни, словно римские сенаторы, стали собираться к центру зала пожилые. Им уступали места в середине. Молчаливые парни в белоснежных халатах ставили на столики подносы с пивными кружками, над которыми возвышались настоящие пенные шапки, словно на старинных вывесках. Рыба, бутерброды с различной снедью под пиво лежали отдельно, для желающих.

Сыч поднялся с места, запахнул на груди простыню и кинул конец через левую руку, – ну точно сенатор, ни дать ни взять!

– Господа воры, друзья, братва, – начал он и сделал всем легкий полупоклон. – Мне поручена большая честь довести до вашего ума и сердца…

Алексей Кистенев, он же Кистень, сравнительно молодой еще вор в законе, являющийся одним из новых таганских лидеров, в общий зал не вышел, предпочитая до поры оставаться в тени. Идея сходки, между прочим, была во многом его, и ему было что сказать высокому собранию. Но он не торопился, хотел посмотреть, как вообще отнесутся непримиримые авторитеты к идее консолидации и выхода на новый, более высокий уровень контактов с властью предержащей.

Он показал своему телохранителю, чтобы тот пошире открыл занавеску, раздвинул тяжелые малиновые шторы и, полулежа на диванчике, наблюдал за сходкой.

Сыч конечно же был умным и опытным дипломатом. Не заостряя ни на ком из присутствующих конкретного внимания, он изложил свое видение общественной обстановки, напомнил об отдельных трудностях нахождения взаимопонимания между враждующими группировками, но не задел при этом ничьего болезненного самолюбия. И вот новая ситуация, когда на все общество готовится всерьез и чувствительно обрушиться мощь правоохранительной системы. По сведениям, поступившим из весьма компетентных источников, необходимо немедленно принять меры против надвигающейся войны. Власть собирается задействовать все свои основные силы, в частности, будет полностью изолирована от внешних сношений система исправительно-трудовых учреждений. Массовые операции типа «Капкан» и «Вихрь» будут задействованы повсеместно. Полностью подключаются ГАИ, РУОП, ОМОН, все отряды спецназа по линии МВД и ФСБ, а также новое спецподразделение «Пантера», перед которым, по отдельным высказываниям, «Альфа» и прочие страшилки времен перестройки выглядят детсадовскими работниками. Цель – обезглавить и обескровить основную массу криминальных группировок. Нанести для начала максимально чувствительный удар по торговле наркотиками и оружием, рэкету и проституции, вывести из-под контроля братвы столичные структуры. Словом, задачка, как изволят видеть господа авторитеты, ничуть не меньше поставленных большевичками в октябре семнадцатого.

Народ зашумел, начался базар. Никто, разумеется, никого не хотел брать на испуг, просто мудрый смотрящий, избранный все теми же авторитетами, выдал текущую обстановку – для дальнейшей оценки и принятия решений. Но ведь никогда никакое общее не решалось без болезненных частностей! Поэтому базар касался конкретных интересов. К примеру, кому надо было «мочить» вице-премьера? Ни одна из группировок не могла взять эту акцию на себя, поскольку ничьи интересы в данном случае задеты не были, а значит, само убийство лишено смысла. И значит, надо доказать, что к этому инциденту братва никакого отношения не имеет. А если это убийство как результат своих собственных, внутренних разборок в правительстве выдается в качестве провокационного хода для репрессивных санкций со стороны все того же правительства, то братва не должна молчать. Она должна сказать свое веское слово!

Кистень ухмыльнулся, покачал рано поседевшей, когда-то кудрявой головой и окунул нос в пышную пивную пену. Эти глоты дальше базара не пойдут. Ну, залягут временно на дно, благо есть где, ну, через границы махнут ненадолго, на бывшие всесоюзные курорты… Ведь тот же «Капкан» вечно, раззявив пасть, сторожить не будет: поймает мелочевку и захлопнется. И все опять на круги своя. Так думают, но так может не случиться…

Появились и разумные предложения: выяснить, кому потребовалась эта провокация с вице-премьером, и по своим каналам выйти на ментов. Только не в префектуры, а на самый верх, где понимают серьезный разговор. И ценят откровенность.

Заговорили о подходах. Сеня Круглов, измайловский авторитет, предложил себя в качестве посредника для переговоров с подольскими и чеховскими, во владениях которых имелась одна, так сказать, сауна, в которой частенько коротали время мужички из Белого дома и со Старой площади. Закрытое такое место, однако ж, когда прижмет крепко, проход найдется.

Тут же посыпались возражения, поскольку у некоторых с подольскими были непреодолимые противоречия. Сыч молчал, давая возможность демократически высказаться всем. Кистень с презрительной улыбкой наблюдал со стороны. Нет, думал он, нужны другие ходы. А эта затея примирения перед общей опасностью ничего не даст. Не о будущем своем думают воры, а о более-менее благополучном сегодняшнем. В нем и останутся…

А вообще– то идея утереть нос ментам -стоящая, надо подумать. Хоть и запрещает воровской закон контакты с ментовкой, но, если хочешь сохранить хотя бы малое, на что не пойдешь! Иначе все разговоры о воровской власти так болтовней и останутся. Пора менять свой имидж. Хорошее слово. Почему президенты могут, а ворам нельзя? Несправедливо!

Между тем базар, как это обычно случается, перешел на отдельные личности и большие претензии. Голоса повысились, возросло возбуждение. Очень правильно, что с самого начала постановили оружие оставлять в машинах. Но Кистень предупредил своих, таганских, заменивших сегодня освобожденных на полдня пространщиков: следить внимательно, но ненавязчиво и по возможности провести проверку на оружие, пока братва парится. Все оказалось чисто, хоть тут смогли договориться. И теперь, когда пошел шум, в принципе бояться было нечего, ну, поорут, кто-то в сердцах покинет сходку, такое бывало, и никого особо не трогало. И в самом деле, первыми стали собираться химкинские и коптевские, у тех свои интересы. Долго залупались солнцевские, но эти – от гордости, самые крутые, как же! Их поддержала сопливая Гавана и кунцевские, опять возникла очень болезненная проблема – «общака». Ну, это надолго. А хитрый Сыч, провожая очередных уходящих представителей, с достоинством кланялся им, благодарил за участие и завершал фразой: «Не держите обиды, когда начнется большой шмон…» Пусть себе думают: предупреждение это или угроза. Некоторым совсем не вредно.

К середине дня высший разряд опустел. Появившиеся уборщики и пространщики в считанные минуты привели помещение в идеальный порядок, с аппетитом закусили за оставленным им богатым столом и сняли с входной двери табличку «Профилактика». Вскоре объявились и первые посетители. Но было их совсем немного. Оно и понятно, под вечер в баню знатоки не ходят. А любителю – туда-сюда. Но выложить за вход сотню тысяч – да еще услуги, пивко с рыбкой (как же без этого?) считай на пол-"лимона", и это по бедности, не сильно шикуя, – все же накладно. Немного перед сном-то таких охотников. Вот и пустынно было в высшем разряде.