Книга Убийства павлиньим пером - Джон Диксон Карр

– Да, – подтвердил Соар. – Так оно и было.

– Частично ее поведение можно объяснить, – продолжил Г. М., – учитывая то, что она, в конце концов, потеряла своего жениха довольно ужасным способом. Но это не объясняет всех ее прыжков и скачков, и всяких нервических штучек. Когда сегодня утром Гейл явилась с визитом в мой кабинет, она сказала кое-что, что открыло мне глаза. Посмотрим, сумеете ли вы вспомнить первые слова, которые она произнесла, когда вертелась на пороге. Она заявила, что убежала из дома, сбежала, чтобы избежать ругани своего отца с целой толпой адвокатов. Целая толпа адвокатов, Мастерс! Эта молодая леди выражается всегда очень буквально. Это можно понять так, что ее отец, узнав, что его дочка замешана в деле об убийстве, мог проконсультироваться с адвокатом, чтобы понять, на что она может рассчитывать. Но что такое делает старина Броки Гейл, который не богат, посреди целой толпы орущих адвокатов? И из-за чего ему с ними ругаться? И почему она предпочла сбежать, вместо того чтобы увидеться с ними? Во всяком случае, это дает пищу для предположений. Я довольно хорошо знаю старину Броки Гейла; так что я решил, что мне лучше будет прямо позвонить ему и спросить… Мастерс, знаешь ли ты, что делал Вэнс Китинг во второй половине дня 15 июля?

– Ну?

– Он женился, – сообщил Г. М. – Он женился на Франсис Гейл.

На лице мистера Джереми Дервента, которое до этого дрожало, возникла совершенно очаровательная улыбка. Это не была сардоническая усмешка, которая являлась на его лице раньше. Это было облегчение, словно он выбрался из раковины, и улыбка ширилась, покуда Дервент не расхохотался сухим смехом. Его жена вспыхнула, обернувшись к нему через плечо, и потом подала голос.

– Но как это чрезвычайно, чрезвычайно очаровательно с их стороны! – тихо вскричала миссис Дервент. – Тайное бегство влюбленных в самом поэтическом стиле Вэнса. Как Гретна Грин, не так ли? Я только надеюсь, что это законно, потому что дорогой крошке еще нет двадцати одного. И в любом случае, сэр Генри, вы и сами знаете, что это нисколько не повлияет на мое положение, поскольку Вэнс не менял завещания.

– Нет, – отрезал Г. М. – Ему в этом не было нужды.

– Не было нужды?

– Что ж, почему бы вам не спросить вашего мужа, отчего он смеется? – сказал Г. М. – Миссис Джереми, я вынужден сообщить вам новость. Китинг не менял своего завещания: в противном случае ваш прирученный адвокат, который его писал, обязательно сообщил бы вам об этом. Это превосходный документ, не считая того, что теперь от него нет никакого толку. Согласно закону, когда какой-либо из завещателей женится, любые предыдущие завещания автоматически становятся недействительными. И это очень плохо. Если вы вовлечены в это дело, если ваше имя запачкано или вы помогали совершить одно из самых грязных преступлений, которое только мне встречалось, вы причинили себе мучения совершенно напрасно. Вы не получите ни пенни.

– Джереми, – после небольшой паузы спокойно произнесла миссис Дервент. – Это правда, то, что он говорит о законе?

– Совершеннейшая правда, моя дорогая.

– Вам также может быть интересно узнать, – продолжал Г. М., все еще не двигаясь и не отводя глаз от лица миссис Дервент, – как именно Китинг сыграл над вами эту искусную маленькую шутку. Потому что это и была шутка. Все это тяжеловесное завещание было шуткой. Вот почему гениальный мистер Китинг женился на Франсис Гейл втайне. Она не очень-то его любила. Она вышла за него в порыве злости, потому что показала Рональду Гарднеру свои чувства, и тут выяснилось, что Гарднер ее не любит. Надо отдать ему должное, Гарднер никогда бы не положил на нее глаз, будь она даже богата, как Екатерина Великая. Понимаете ли, ей едва исполнилось двадцать. Она не заботилась о деньгах, может быть, только потому, что еще недостаточно взрослая, чтобы испытывать в них нужду.

Теперь послушайте меня, миссис Дервент: это завещание и эта тайная женитьба должны были быть использованы против вас. У Китинга была в жизни одна честолюбивая страсть. Вы знаете, в чем она заключалась. Он намеревался сделать вас своей любовницей – только один раз, – даже если бы это стало последним, что он сделал бы в своей жизни. Вы завлекали его и кокетничали с ним, миссис Джереми; и черт меня побери, если Китинг этого не чувствовал. Он знал, что вы хотите его на себе женить. Но, поскольку Вэнс сделал то, что должен был сделать, он не собирался сообщать вам, что уже женат. Он хотел, чтобы долгие месяцы вы жили в опиумном раю обещаний, думая о завещании, которое все равно что сгорело, а потом – прощайте, моя дорогая, и черт бы вас побрал…

Тебе лучше зажать ей рот рукой, Мастерс, – добавил Г. М. безразличным тоном. – Я думаю, она собирается закричать.

Дженет Дервент не закричала, хотя уже открыла было рот. Она сидела на стуле очень прямо, и Полларда поразило, что никогда прежде она не выглядела такой красивой, потому что сейчас в ней появилось определенное достоинство. Его можно было назвать достоинством унижения. Меньше чем за пять минут Дженет пережила такое падение, каких, может быть, раньше не знала, и неожиданно даже вызвала этим к себе симпатию.

– Хочу сказать, Мерривейл, – вмешался Дервент. – Это зашло уже слишком далеко.

– О, я знаю, – печально откликнулся Г. М. – Я все сидел и думал и надумал вам большие неприятности, не так ли? Неожиданно все уголовные дела становятся слишком человеческими, разве не так? В самом деле, вокруг тебя собираются настоящие живые люди, ты не анализируешь мистера Икс и миссис Игрек, ты просто чувствуешь их, как чувствуешь на вечеринке, когда брызгаешь супом или даешь пощечину хозяйке. Не думаешь же ты, что мне это доставляет удовольствие?

– Могу ли я сделать вам комплимент за такое примерное соблюдение элементарных приличий? – произнесла миссис Дервент. Теперь в ее голосе не было никаких эмоций. Она поднялась. – Если вы позволите мне уйти…

– Нет, – отрезал Г. М. тяжелым, но спокойным голосом.

По лицу Дженет Дервент пробежало быстрое, лукавое и неприятное выражение, и все его заметили. Она обернулась к мужу:

– Джереми, Джереми, дорогой, уведи меня отсюда. О, ради бога, уведи меня отсюда! Я сделаю все, что ты скажешь, все; только защити меня, поддержи меня против того, что они обо мне говорят, и уведи меня отсюда, пока…

– Одну минутку, Джем, – перебил ее Г. М. – Тут есть и другая сторона дела. Ты ведь теперь знаешь, не так ли, когда Китинг планировал разоблачить свою маленькую ложь о завещании и тайной женитьбе? Он собирался сообщить об этом вчера после полудня, когда думал, что отправляется в храм Десяти чайных чашек. Он думал, что встретит там твою жену. Вот почему ей пришлось объяснять, какое она к этому имеет отношение, независимо от того, невиновна она или нет. Что за языческий ритуал, или любовное свидание, или обещание любовного свидания Китинг полагал найти на Бервик-Террас – сие неизвестно. Это не имеет теперь никакого значения, потому что нам известно, что Десяти чайных чашек не существует. Мы знаем, что вся эта сцена была злой шуткой и ловушкой, построенной по аналогии с обстоятельствами убийства Дартли, для того чтобы соблазнить Китинга и запорошить глаза полиции. И мы знаем, что там нашел Китинг сломанный позвоночник и черную дыру в голове. Но это еще не все, сынок. Потому что, ты понимаешь, враг снова здесь сегодня вечером. По крайней мере, он был здесь.