Книга Завербованная смерть - Сергей Зверев

– Ты нас подождешь? – Александр с грустью посмотрел на Веронику.

– Конечно, – мягко улыбнулась та, с какой-то колкой печалью наблюдая за восхитительно красивой парой, которая, счастливо взявшись за руки, задорно бежала навстречу восходящему диску солнца.

– Только недолго, пожалуйста! – крикнула она вслед удаляющимся влюбленным. – Я бы попросила вас проводить меня до гостиницы!

– Мы быстро, – долетел до нее голос Александра, – только окунемся – и сразу обратно. – И на короткое мгновение море поглотило обоих.

Глава 39

Искупавшись, молодые люди еще несколько минут постояли на пляже, подставляя утреннему бризу влажные тела, и немного обсохнув, оделись, и вся троица дружно засеменила в сторону просыпающегося Лимассола.

Небольшими группками и в одиночку в сторону моря стали выдвигаться ранние отдыхающие – любители поваляться на пляже под первыми, самыми благотворными лучами солнца. Вдалеке закачались на волнах рыбацкие шхуны, отправляющиеся на рыбный промысел, загудели моторами первые автобусы, готовясь развозить вновь прибывших отдыхающих по отелям, туристическим маршрутам, традиционным историческим местам и в многочисленные парки развлечений. Из окон и дверей первых открывшихся ресторанчиков звучала призывная музыка, приглашая посетителей отведать блюда местной кухни, и оживающую набережную накрыл терпкий запах первого, только что сваренного кофе, перед которым на короткое время отступил даже йодистый запах моря.

– Саша, – поинтересовалась Изольда, когда их компания, неторопливо двигаясь, добралась до первого открытого кафе, – у тебя есть с собой деньги?

– У меня всегда есть деньги, – со значением произнес Оршанский и запустил руку в портмоне. – Ты чего-то хочешь? – поинтересовался он у бывшей ассистентки иллюзиониста.

– Да, – тряхнула девушка все еще мокрыми белокурыми кудряшками. – Кофе, если можно, – попросила она, – а то мои тюремщики не дали мне захватить с собой сумочку, – пояснила она, – а без кофе я просто не могу проснуться и почувствовать себя человеком.

– А ты что будешь? – услужливо поинтересовался он у Вероники Гогоберидзе. – Без чего ты не можешь утром обойтись?

– Без пудреницы, – улыбнулась воздушная гимнастка, – а сок я себе куплю сама, – опередила она предупредительного кавалера. – Кстати, Изольда, – обратилась она к счастливой сопернице, – если ты собираешься всерьез и надолго заниматься цирковым искусством и сделать карьеру, то тебе надобно было бы отказаться от этой пагубной привычки, – посоветовала Вероника, – пить кофе по утрам – это плохой вкус. И вредно.

– Я не собираюсь заниматься карьерой цирковой артистки, – таинственно улыбнулась бывшая ассистентка иллюзиониста и с необыкновенной нежностью прильнула к руке Александра.

– Ого! – вполне искренне удивилась Вероника. – И когда это вы успели?! А, Оршанский?

– В море, – застенчиво ответил Александр и слегка покраснел.

– Поня-я-ятно, – снова с какой-то грустью улыбнулась гимнастка.

– Два кофе и апельсиновый сок. – Журналист бросил на стойку несколько монет, и спустя минуту дружная компания устроилась на пустой лавочке, с удовольствием поглощая напитки.

– Послушай, Вероника, – прихлебывая ароматную жидкость, обратилась Изольда к воздушной гимнастке, – не знаю, удобно ли это спрашивать… – Девушка несколько замялась. – Просто я недавно сидела в одном местном интернет-кафе, искала информацию про своего бывшего партнера, – уточнила она, – и наткнулась на одну статью, рассказывавшую про прошлогодние, кажется, гастроли в Донецке… – Она замолчала, вопросительно глядя на собеседницу, мол, можно ли продолжать? Вероника беспечно дернула плечиками и поправила:

– Позапрошлогодние.

– Да, позапрошлогодние, – охотно согласилась с воздушной гимнасткой Изольда. – Если тебе неприятен этот разговор, я могу не продолжать, – снова стушевалась бывшая ассистентка иллюзиониста.

– Я знакома с этой статьей. – Вероника не возражала против вопросов, и Изольда решилась:

– Насколько процентов содержится правды в той информации?

– Там почти полная правда, – хладнокровно ответила гимнастка, потягивая сок.

– Послушайте, милые дамы, – не вытерпел и встрял в разговор Оршанский, – о чем, собственно, идет речь? Или я что-то упустил, или я просто не в курсе последних событий, – сообщил он и попросил: – Если вам несложно, просветите, пожалуйста, отсталого московского журналиста.

– Пожалуйста, – взяла на себя инициативу Вероника, избавив благодарную ей ассистентку от пересказывания пикантных подробностей, попахивающих большой журналистской выдумкой.

В течение пяти минут коротко, сжато, не упуская, однако, ничего важного, кроме описательности, Вероника рассказала Оршанскому все, что знала и о чем могла судить не только по этой газетной статье, а, так сказать, прямо из первых рук. Как непосредственный участник событий полуторагодовалой давности. Когда рассказ воздушной гимнастки перевалил через экватор, Александр вспомнил эту статью, которую тоже выловил из Интернета, но тогда не придал этому никакого значения, подозревая, что это либо очередное ухищрение завистников, либо самая что ни на есть банальная фальшивка. И уж никак он не связывал тот очерк с именем черноволосой красавицы-гимнастки, которая сейчас сидела рядом с ним. В статье, и это журналист помнил совершенно отчетливо, имя Вероники нигде не упоминалось, что, в общем-то, делало честь его донецкому собрату по перу. Зачем было втягивать в эту неприглядную историю девушку, которая, в общем, не имела к ней никакого отношения, кроме того, что ее предали и обманули.

– Значит, все, что было написано в этой статье, – правда? – не удержался журналист.

– Почти, – снова подтвердила Вероника.

– И ты что, – глаза Оршанского широко и искренне раскрылись, – действительно хотела произвести кастрацию???

– Скорее – обрезание, – шутливо улыбнулась воздушная гимнастка и уточнила: – Правда, под самый корень.

– Ну, ты даешь… – только и смог выдавить Александр.

– Ты забываешь, что во мне есть и горячая кровь, – напомнила она своему собеседнику, – грузинская. Будь я мужчиной и находись при мне в тот момент кинжал, – продолжала Вероника, – иллюзионист сейчас не проворачивал здесь свои темные делишки, а пел бы в каком-нибудь оперном хоре, а может быть, даже стал бы выдающимся солистом, как Робертино Лоретти. – Она снова шутливо улыбнулась и продолжала: – А так, пока я переворачивала чемоданы в поисках сколько-нибудь подходящего для этой операции инструмента, подоспели дюжие охранники и спасли достояние Жозеффи, а заодно и меня от крупных неприятностей, возможно, что и от тюрьмы, – подытожила она.

– Ты-то чего смеешься, – накинулся Оршанский на солидарную с подругой Изольду, – не вижу никакого повода для смеха.

– В общем-то, сейчас – я тоже, – согласилась с ним воздушная гимнастка, – но тогда… Ух! Зарэжу! – И девушки снова дружно прыснули звонкими колокольчиками заливистого смеха.