Книга Давай не будем, мама! - Алсу Идрисова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну хватит уже, – примирительно сказала Жанна, придвигая Сереге чашку с чаем. – Пей, пока горячий. Все мы прекрасно знаем, что Люба очень даже ценила тебя и твою деловую хватку. И что разочаровало ее в тебе совсем не отсутствие квартиры с машиной.
Серега набычился и, подперев голову кулаком, надолго замолчал. Вид у него был слегка обиженный и одновременно – виноватый.
– Между прочим, не я рассказал Любе про Эвку, – сипло проговорил он, на глазах трезвея и делаясь очень серьезным.
– Ну вот что – не надо из меня виноватую делать, Сереж! Так нагло обманывать доверчивую женщину и думать, что тебе это сойдет с рук, – это…
– Ну ладно, ладно! – примирительно сказал Серега. – Я знаю, что ты не виновата – это я сам… Глупо все вышло, конечно. Глупо и вообще зря – Эвка на меня теперь тоже в обиде. Звонки мои игнорирует, на контакт не идет. Три раза в офис приезжал – секретарша ее говорила: нет, мол, ее. А на четвертый раз меня уже охрана встретила. Чё, говорят, дяденька, по-хорошему не понимаешь? Будет по-плохому…
– Поругались вы, что ли? – без любопытства спросила Жанна, пряча улыбку – бывший муж выглядел сейчас маленьким мальчишкой, жалующимся маме на школьных хулиганов.
– Да если бы… – нехотя отозвался Серега. – Любаня тут Эвке письмо написала. Ну, как там меня кормить надо, на что аллергия у меня. Да погоди ты, что ты смеешься сразу?!
– Просто представила себе ситуацию, – отсмеявшись, сказала Жанна. – Ну прости, прости, больше не буду, продолжай!
– Ну, я вдруг понял, что Любаня очень многое делала из того, что мною не замечалось. Или принималось как должное. А Эвка взбесилась вдруг, начала кричать, что ничего из этого делать не будет и что жена у меня – идиотка последняя, раз все это делала. А я говорю: почему идиотка, нормальная, любящая женщина. А она такая: «А я, значит, ненормальная?!» Ну, и слово за слово… Она тут начала говорить, чтоб квартиру я эту себе оставил – мол, Люба на нее прав никаких не имеет, а жить ей хочется именно в этом районе, и она не желает встречаться на прогулке с моей бывшей. А я говорю: «Нет, ничего забирать не буду, это ее квартира, ее и девочек». Ну и… все, – неуклюже закончил Серега, поднимая глаза на Жанну и ожидая ее выводов.
– Значит, поругались вы из-за того, что ты захотел оставить квартиру Любе? – подытожила Жанна. – Ясно. А что с ее разводом? Масик-то ее не возражает?
– Вообще, до этого момента все на мази было, – пожал плечами Серега. – Масик собирался переехать в Италию к любимому, Эвка готовила по этому поводу статью для прессы. Ты же знаешь этих журналистов: лучше выдать им свою версию, чем потом расхлебывать последствия своего молчания. Еще и от себя ведь добавят, сволочи… А теперь не знаю ничего, не знаю. Она меня видеть не хочет.
– Это и есть причина твоих страданий? – уточнила Жанна, оглядывая небритого Серегу задумчивым взором. – Люба звонила пару дней назад, рассказывала, что ты даже на работу перестал ездить. Это так?
– Я не могу без нее жить, – глухо сказал Серега, отодвинув чай и вынимая из кармана бутылку коньяка. – Пока она рядом – у меня есть воздух, чтобы дышать. А как только ее нет – воздух тоже пропадает, понимаешь?
– Да куда уж мне, – уклончиво ответила Жанна, решительно забирая у Сереги бутылку. – Никаких горячительных, пей чай и ложись в гостиной, завтра поедешь на работу. А Эва твоя никуда не денется. Я тебе уже говорила: она любит тебя мучить, а ты любишь свои страдания. Вы нашли друг друга, вы идеальная пара, поздравляю. Никуда она не денется, вот увидишь.
«Прискачет как миленькая, сама, когда салоны и себя спонсировать нужно будет», – проглотив невысказанную фразу, Жанна погнала Серегу в гостиную, где тот моментально бухнулся на диван.
– Жанна, – простонал он из-под одеяла, – иногда я думаю, что ты моя самая любимая женщина – всегда меня понимаешь, поддерживаешь, ты мой самый лучший друг и товарищ, Жанна. Ты со мной всегда была и в горе, и в радости. Может быть, начнем все сначала, а? И пропади оно все пропадом? А, Жанна? Почему ты молчишь?
– Потому что знаю, что тебе это наскучит на следующий же день, – ответила Жанна, выключая свет. – Все, спи, завтра всем на работу. Я бы на твоем месте еще к психотерапевту съездила.
«Чтобы объяснил тебе, что дважды два четыре, – проговорила она про себя, – правда, одним посещением ничего не решится, здесь нужны годы работы…»
– А я вот думаю, Жанна, не к психотерапевту пойти, а к гадалке. Мне вот мужик один рассказывал, что человека присушить можно запросто. Вот я и думаю, присушила она меня, что ли? Если так, я согласен любые деньги заплатить, только чтобы перестать мучиться. Ты понимаешь, я сам от этой суеты устал, а по-другому не могу. Не получается, понимаешь, Жанн? Ну куда ты ушла, я же тебе рассказываю…
– Да не переживай ты, Люб, спит он, все в порядке. Не плачь, успокойся, с ним все хорошо, правда… Телефон разбил в баре, говорит. Ага. Ну где твоя гордость, Люба? Приедешь?! Сейчас?! Хорошо, жду.
– Ну и дура, – вердикт Ляльки был окончательным и бесповоротным. – Кто в наше время мужиками раскидывается? Тем более такими, как Сережа твой.
Мы с Лялькой сидели в забегаловке, гордо именующей себя рестораном, и потягивали кофе. Неугомонная Лялька, узнав о нашем предстоящем разводе, мигом предложила «встретиться и обсудить». Хотя что тут обсуждать? И без того все ясно.
– Ой, Лялька, хоть ты перестань, – завелась я. – Этот «такой – не такой» и так себя золотым ощущает из-за своей незаменимости. Как же, пропаду я без его денег и квартиры, с голоду в подворотне сдохну. Ага, щас! Не на ту напал! Все, развод и девичья фамилия! Я уж и вещички его собрала и отвезла ему!
– А где он живет, кстати? – поинтересовалась Лялька, делая огромные глаза. – Свалил к своей пассии?!
– Да нет, пока у бывшей жены тусит, – и я рассказала охающей и ахающей Ляльке, какое унижение испытала, стоя с полным подносом еды перед воротящим нос мужчиной.
– И ты представляешь, он мне говорит: «Не
