Книга Сокрушенная империя - Эшли Джейд

как любит. И эта ее часть все еще где-то там… до нее просто нужно достучаться.

Отец потирает лицо ладонью и вздыхает.

– Я знаю, ты ее любишь. И да, она очень красивая, я согласен. Но именно это делает ее той женщиной, которая бросит тебя ни с чем, когда ей станет скучно.

Я понимаю, что он судит по собственному опыту, но отец не знает, о чем говорит. Даже в самые ужасные моменты Бьянка продолжала заботиться о людях, которых любит. Она бы не стала намеренно причинять им боль, не говоря уже о том, чтобы выбрасывать их как мусор. Она не типичная красотка-жена, которую интересует только банковский счет мужа, каковой ее представляет мой отец.

– Она не Кристалл.

– Я этого не говорил.

– И не мама, – шепчу я.

Он строит гримасу.

– Почему ты в этом так уверен?

– Потому что я ее знаю, мать твою, – рычу я. – И я уже устал от того, что ты ведешь себя так, словно я какой-то ребенок, а не взрослый мужчина, который в состоянии сам с этим справиться.

Папа потирает переносицу.

– Я просто не хочу, чтобы ты наступал на мои грабли.

Знаю, он боится и хочет защитить меня от возможной боли, потому что любит. Но это моя жизнь. А значит, общаться с Бьянкой – это мой выбор.

Не его.

– Оу-ху, – зовет меня Кей-Джей.

Как только я смотрю на нее, она берет в руки тарелку хлопьев и высыпает их себе на голову, а затем усмехается.

Я не могу сдержать смех.

– Кажется, ты наелась, а?

Папа пересаживает ее к себе на колени.

– Нам все равно пора. – Он прикрывает ладонями ее ушки. – Кристалл чертовски разозлится, если мы опоздаем.

Я вздрагиваю.

– Как дела с опекой?

– Скажем так, если бы существовал Мелочный город, Кристалл была бы там мэром, – ворчит он. – Она запрашивает двадцать тысяч долларов на алименты и содержание… и единоличную опеку.

Господи. Деньги – это одно, но отнимать у него права на собственного ребенка?

– Это херо… – запнувшись, я бормочу, – плохо.

– Еще бы. – Отец открывает уши Кей-Джей и прижимается своим носом к ее. – Мамочка не понимает, с кем связалась и что никто не сможет забрать у меня мой пирожок.

Кей-Джей начинает хихикать и бормотать что-то, плюясь на папин лоб.

– Да-да.

Достав салфетку из сумки, он вытирает лицо.

– Ты все еще каждый день ходишь на встречи?

Не пропустил ни одной и не планирую.

– Ага. Перед работой.

Он встает.

– Отлично. – Папа смотрит на Кей-Джей. – Скажи «пока» брату.

– Пока-пока. – Девочка тянет ко мне руки, и я наклоняюсь. – Лю, Оу-ху.

Господи. Этот ребенок.

– Я тоже тебя люблю.

Прежде чем я успеваю ее остановить, она достает из кармана горсть хлопьев и засовывает их мне в рот. Я пытаюсь не засмеяться, но у меня ничего не выходит. Возможно, она откроет свой ресторан, когда вырастет. Так она сможет кормить людей, когда только пожелает.

– Спасибо, Кей-Джей, – бормочу я, провожая их.

Отец останавливается у двери.

– Оук?

– Пап?

Он смотрит мне в глаза.

– Знаю, я слишком давлю на тебя насчет нее, но я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо… и я правда не думаю, что с ней это возможно.

После этого он уходит.

Я раздражаюсь. Он ошибается.

Достаю из-под футболки ее кулон со Святым Кристофером и перо.

Бьянка Ковингтон была лучшим, что случалось со мной в жизни.

И я все испортил.

Глава тридцать четвертая

Бьянка

Стоун соврал мне.

Он сказал, что написал то стихотворение, но это не так.

Оукли написал его.

Господи, я так зла, что готова закричать.

Я перевожу взгляд на часы. Стоун будет здесь с минуты на минуту, чтобы подвезти меня на вечеринку по случаю дня рождения Рут, на которую мы собирались, и я не могу дождаться, когда он придет, чтобы высказать ему все.

Я продолжаю копаться в своих сумках, пытаясь найти то стихотворение, дабы предъявить ему доказательства, прежде чем он начнет оправдываться.

Он соврал.

Да, я тоже вру ему насчет нашей дружбы с Оукли, но это не оправдывает его ложь.

Я ахаю, порезав палец о бумагу.

– Черт возьми.

Собираюсь пойти за пластырем, но мое внимание привлекает записка, написанная моим почерком.

Я не так хороша в словах, как ты, но все равно решила попробовать.

Я знаю, ты ненавидишь свой день рождения, потому что он напоминает тебе о маме, но, несмотря на то, насколько я ее презираю… я также ей благодарна.

Ведь она родила тебя.

Этого разбитого, но невероятного человека, который полностью изменил меня. Потому что ты единственный, кто смог разглядеть то, что скрывалось под маской.

С днем рождения, Оукли.

Спасибо за то, что ты есть.

Спасибо, что спас меня… даже от самой себя.

Твоя, Бьянка

Прошлое…

Руки потеют, когда я запечатываю письмо и кладу его на кухонный стол Оукли.

Соберись.

Я не та девчонка, у которой потеют руки и порхают бабочки в животе. А еще я не та девчонка, которая пишет любовные письма… но вот мы здесь.

Я неделями раздумывала об идеальном подарке на день рождения Оукли – ну, кроме моих губ на его огромном члене, – но ничего не приходило в голову.

До сегодняшнего дня.

Учитывая то, что он пишет стихи, я подумала, ему может понравиться что-то написанное мной. Или нет, ведь я не умею так же хорошо обращаться со словами. Но я написала это от самого сердца. Искренне.

Я смотрю на часы.

Оукли сказал, что вернется примерно в два часа ночи, но сейчас уже четвертый час. Мне не о чем волноваться, ведь у них мужской вечер, он с моими братьями, и я знаю, что с ним все нормально.

Я собираюсь лечь в его постель и ждать там, но слышу, как открывается входная дверь. Мгновение спустя в дом заходит очень пьяный Оукли… не один. Он и мои не менее пьяные братья, стоящие по обе стороны от него, бормочут слова какой-то песни.

Я выругиваюсь, потерев переносицу. Зло смотрю на Джейса, который до сегодняшнего дня был самым ответственным из них.

– Я думала, ты трезвый водитель.

Он поднимает взгляд на своего друга.

– Оук сказал, что я порчу все веселье и уволил меня.

Оукли и Коул усмехаются.

Я открываю рот, чтобы накричать на него, потому что садиться за руль пьяным опасно, но Джейс подходит ко мне и гладит меня по