Книга Сокрушенная империя - Эшли Джейд

помню, когда в последний раз делала вдох и не чувствовала тяжесть горя на своих плечах. Или последний раз, когда видела что-то красивое и не думала, что хотела бы, чтобы они были рядом.

Но, возможно, это нормально – иногда улыбаться и наслаждаться жизнью. Я не смогла спасти их, и за это всегда буду чувствовать себя виноватой. Но я все еще могу спасти себя.

Достав из кармана бумажку, которую мне дал Оукли, я разворачиваю ее.

Душа черна, как звездный небосклон.

Губы алые, как врагов огонь.

Девушка, что в ужас повергает их,

Она дитя прекрасных кошмаров ночных.

– Предполагалось, что ты прочитаешь это после поездки, – напоминает мне Оукли, но я игнорирую его, потому что слишком сосредоточена на словах, которые он написал.

Словах, которые он написал для меня.

Они настолько потрясающие, что проникают в самое сердце.

– Поцелуй меня, – шепчу я, ведь нуждаюсь в его губах больше, чем в следующем вдохе.

Мне нужны мы… чем бы это ни являлось.

Взяв меня за затылок, он дарит мне долгий и чувственный поцелуй.

Словно нуждается в нем так же, как и я.

Глава тридцать вторая

Оукли

Прошлое…

Ее прекрасная улыбка едва ли не затмевает огни вокруг нас, когда мы спускаемся с колеса обозрения.

– Спасибо, что заставил меня это сделать.

Я хочу сказать ей, что она не должна благодарить меня за то, что я открыл для нее новый опыт, но у меня звонит телефон.

Увидев имя Локи на экране, я сбрасываю. Позвоню ему позже. Прямо сейчас я думаю о вещах поважнее. Например, о девушке рядом со мной.

Девушке, которая забралась мне под кожу.

Начался дождь, достаточно сильный, чтобы заставить людей вокруг разбегаться в поисках крыш.

Но не Бьянку.

Она тянет меня за руку, показывая на группу, играющую кавер-версию одной из песен Nickelback.

– Я обожаю эту песню, – говорит она, подходя к небольшой сцене.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться, потому что практически все, кого я знаю, ненавидят эту группу… но не Бьянка.

Эта девчонка, как обычно, полна сюрпризов.

Она плывет против течения. Сердце у меня в груди пропускает удар, когда она начинает покачиваться в ритм музыки, окруженная светлячками. Словно они тоже заворожены ее присутствием.

Дождь усиливается, но ее это не останавливает. Положив руку на грудь, она поднимает лицо к небу, края ее влажного платья приподнимаются с каждым движением.

Я хочу запомнить этот момент на всю жизнь.

Ведь если жизнь и научила меня чему-то, так это тому, что прекрасное никогда не длится долго.

И не имеет значения, насколько сильно ты этого хочешь.

Я втягиваю носом воздух, когда она снова улыбается. Эта девушка словно дым – предупреждает держаться подальше.

Но я не могу.

В ней есть что-то. Что-то первобытное и неподдельное.

Часть, о которой я бы не узнал, если бы продолжал слушать ложь Хейли или свое предчувствие, которое говорило мне, что от нее одни проблемы, которые того не стоят.

В груди все сжимается, когда я смотрю на нее, в голове все громче звучит сирена.

Я видел, что случилось с моим отцом, когда мама ушла, что женщина может сделать с мужчиной – как они высасывают из тебя все, а потом оставляют ни с чем, – и позволил Кристалл сделать со мной то же самое.

Я не хочу повторять эту ошибку.

Темные глаза Бьянки впиваются в мои, обращая на себя внимание.

– Потанцуй со мной.

Я качаю головой и делаю шаг назад.

Бьянка Ковингтон та самая женщина, способная украсть твое сердце и растоптать его, когда ты ей больше не нужен. Если бы у меня имелись мозги, я бы держался от нее подальше.

Она замирает, улыбка сползает с ее лица, когда над нами грохочет гром.

– Пожалуйста.

Как мотылек к огню, я приближаюсь к этой невероятной девушке, с которой мне не стоит связываться.

Беру ее за талию.

– Я не танцую.

Но я сделаю это. Только ради нее.

Глава тридцать третья

Оукли

– Я знаю, что ты любишь ее, Оук, – говорит мой отец. – Но тебе пора двигаться дальше. Ты, может, пока не понимаешь, но у этой истории есть только один возможный конец.

Я ставлю тарелку с хлопьями рядом с Кей-Джей. Учитывая ее истерику в прошлый раз, я решил, что не помешает иметь дома запас.

– И какой же?

Он серьезно смотрит на меня.

– Тебе разобьют сердце.

Кей-Джей улыбается мне и начинает есть свои хлопья.

– Она выходит замуж за другого, – замечает отец, словно я не в курсе. – Не говоря уже о том, что она Ковингтон.

– В смысле?

– Джейсон Ковингтон умеет становиться настоящей акулой, когда нужно. Поэтому он так успешен. Я бы не стал надеяться на то, что он не подаст на тебя в суд за ущерб, принесенный его дочери. – Он пожимает плечами. – Выиграет ли он? Конечно нет, потому что будет судиться со мной, а я могу приколотить его яйца к скамье. Но это не отменяет того факта, что процесс будет выматывающим и болезненным.

Мой отец – один из умнейших людей, которых я знаю, но адвокат по травмам из него так себе.

– Если бы Ковингтоны хотели подать на меня в суд, они бы уже это сделали.

Когда он начинает возражать, я говорю:

– Мы живем в Калифорнии, пап. Засудить за принесенный ущерб можно только в течение шести месяцев после аварии. – Вздохнув, я добавляю: – Или в течение года с момента, когда травма была зафиксирована.

Оба этих срока уже прошли.

Я бы соврал, если бы сказал, будто крошечная часть меня не надеялась, что они решат посадить мою задницу… но этого не произошло.

Отец выглядит впечатленным.

– Ладно… ты прав, но все равно.

У меня в горле застревает раздражение.

– Что все равно?

– Она выходит замуж за другого. А значит, не должна ошиваться рядом и пудрить тебе мозги.

Господь всемогущий. Опять.

– Она и не пудрит.

Его взгляд дает понять, что он ни капли этому не верит.

– Она растеряна. – Я раздраженно потираю шею. – Запуталась. Бьянка не понимает, что происходит, а семья посадила ее в клетку, потому что им кажется, будто это лучший способ защитить ее. – Я встречаюсь с ним глазами. – Но такую девушку, как Бьянка, нельзя долго держать в клетке, ведь рано или поздно она выберется оттуда и снова нагнет этот мир.

Потому что так поступает моя девочка. Борется так же,