Книга Кулл беглец из Атлантиды - Роберт Ирвин Говард

причуду в последней букве имени Ту, которая, так сказать, была торговой маркой советника. И затем знак печати, печать, которую невозможно было воспроизвести – Кулл вздохнул.

“Очень хорошо”, - сказал он. “Подожди, пока я вооружусь”.

Одетый в легкую кольчужную броню, Кулл снова повернулся к окну. Он схватился за прутья, по одному в каждой руке, и, осторожно напрягая свою сверхчеловеческую силу, почувствовал, как они поддаются, пока даже его широкие плечи не смогли проскользнуть между ними. Выбравшись наружу, он ухватился за лианы и спустился по ним с такой же легкостью, как и маленький нищий, который шел впереди них.

У подножия стены Кулл схватил своего спутника за руку.

“Как ты ускользнул от стражи?” прошептал он.

“Тем, кто приставал ко мне, я показывал знак королевской печати”.

“Вряд ли это сейчас ответ”, - проворчал король. “Следуйте за мной; я знаю их распорядок”.

Прошло около двадцати минут, пока они сидели в засаде за живой изгородью или деревом, пока не проходил часовой, быстро ныряли в тень и совершали короткие незаметные перебежки – наконец, они добрались до внешней стены. Кулл взял своего проводника за лодыжки и поднимал его, пока его пальцы не ухватились за верхнюю часть стены. Оказавшись верхом, нищий протянул руку, чтобы помочь королю, но Кулл с презрительным жестом отступил на несколько шагов, сделал короткий разбег и, высоко подпрыгнув в воздухе, одной поднятой рукой ухватился за парапет, перебросив свою огромную фигуру через верх стены с почти невероятной демонстрацией силы и ловкости.

В следующее мгновение две странно неуместные фигуры опустились на противоположной стороне и растворились во мраке.

IV

“ЗДЕСЬ я СТОЮ В СТРАХЕ!”

Делкартес, дочь дома бора Баллин, нервничала и была напугана. Поддерживаемая своими большими надеждами и искренней любовью, она не сожалела о своих опрометчивых действиях последних нескольких часов, но она искренне желала прихода миднайт и ее возлюбленного.

До настоящего времени ее выходка была легкой. Никому не было легко покинуть город после наступления ночи, но она уехала из дома своего отца как раз перед заходом солнца, сказав матери, что собирается провести ночь со своей подругой – хорошо для нее, что женщинам в городе Валузия была предоставлена необычная свобода, и их не держали взаперти в сералях и настоящих тюрьмах, как в восточных империях; привычка, которая пережила Потоп.

Делькарт смело проехал через восточные ворота, а затем направился прямо к Проклятым Садам, в двух милях к востоку от города. Эти сады когда-то были увеселительным курортом и загородным поместьем знатного человека, но рассказы о мрачных дебошах и ужасных обрядах поклонения дьяволу начали распространяться повсюду, и, в конце концов, люди, обезумевшие от регулярных исчезновений своих детей, спустились в Сады обезумевшей толпой и повесили плохого принца на его собственных порталах. Прочесывая Сады, люди обнаружили странные отвратительные вещи и в порыве отвращения и ужаса частично разрушили особняк и летние домики, беседки, гроты и стены. Но многие здания, построенные из нетленного мрамора, устояли как перед кувалдами толпы, так и перед коррозией времени. Теперь, заброшенные в течение ста лет, миниатюрные джунгли выросли внутри разрушающихся стен, и буйная растительность покрывала руины.

Делкарт спрятала своего скакуна в разрушенном летнем домике и, усевшись на потрескавшийся мраморный пол, приготовилась ждать. Поначалу все было неплохо. Нежный летний закат заливал землю, смягчая все пейзажи своим мягким золотом. Зеленое море вокруг нее, расцвеченное белыми отблесками, которые были мраморными стенами и осыпающимися крышами, заинтриговало ее. Но когда наступила ночь и тени слились, Делкарт начал нервничать. Ночной ветер нашептывал ужасные вещи сквозь ветви, широкие пальмовые листья и высокую траву, а звезды казались холодными и далекими . Легенды и предания вернулись к ней, и ей показалось, что сквозь биение своего колотящегося сердца она слышит шелест невидимых черных крыльев и бормотание дьявольских голосов.

Она молилась за Миднайт и Далгара. Если бы Кулл увидел ее тогда, он бы не подумал ни о ее странной глубокой натуре, ни о признаках ее великого будущего; он увидел бы только испуганную маленькую девочку, которая страстно желала, чтобы ее взяли на руки и нянчили.

Но мысль об отъезде никогда не приходила ей в голову.

Казалось, что время никогда не пройдет, но каким-то образом оно прошло. Наконец слабое свечение обозначило восход луны, и она знала, что час близок к полуночи.

Затем внезапно раздался звук, который заставил ее вскочить на ноги, ее сердце подскочило к горлу. Где-то в предположительно пустынных Садах тишину разорвал крик и лязг стали. Короткий отвратительный крик заставил кровь застыть в ее венах, затем наступила тишина, окутанная удушающим саваном.

Далгар–Далгар! Эта мысль молотом стучала в ее ошеломленном мозгу. Ее возлюбленный пришел и напал на кого–то одного–или что–то - мужчину или?

Она выскользнула из своего укрытия, прижав одну руку к сердцу, которое, казалось, вот-вот разорвется сквозь ребра. Она прокралась по разбитой мостовой, и шепчущие пальмовые листья коснулись ее, как призрачные пальцы. Вокруг нее лежала пульсирующая бездна теней, вибрирующая и живая от безымянного зла. Не было слышно ни звука.

Впереди маячил разрушенный особняк; затем беззвучно двое мужчин преградили ей путь. Она вскрикнула один раз, затем ее язык оцепенел от ужаса. Она попыталась убежать, но ее ноги не слушались, и прежде чем она смогла пошевелиться, один из мужчин подхватил ее и зажал под мышкой, как будто она была крошечным ребенком.

“Женщина”, - прорычал он на языке, который Делкарт едва понимал и в котором узнал верулианский. “Одолжи мне свой кинжал, и я–”

“У нас сейчас нет времени”, - вмешался другой, говоря на валузийском языке. “Бросьте ее туда вместе с ним, и мы прикончим их обоих вместе. Мы должны доставить Гонду сюда, прежде чем убьем его – он хочет немного допросить его.”

“Бесполезно”, - прогрохотал верулианский гигант, шагая вслед за своим спутником. “Он не хочет говорить – я могу тебе это сказать - он открыл рот только для того, чтобы проклясть нас, с тех пор как мы захватили его”.

Делкартес, позорно зажатая под мышкой своего похитителя, застыла от страха, но ее разум работал. Кто был этот “он”, которого они собирались допросить, а затем убить? Мысль о том, что это, должно быть, Далгар, изгнала ее собственный страх из ее разума и затопила ее душу дикой и отчаянной яростью. Она начала яростно брыкаться