Книга Дом для Пенси - Анна Лерой

бок и поправляет его огромную бесформенную шапку, сползшую на затылок. Не хватало еще, чтобы их возница заинтересовался, почему это второй пассажир рогатый.

Фалетанотис прекращает дремать и сонно таращит мутные глаза цвета древесной темной коры в снежный полумрак за окнами повозки. Он помнит о многом, но на самом деле знает не больше того, что Пенси уже известно. Он родился тогда, когда уже возник Черный лес, а большинство каренов покинули свои дома. Он никогда не был в городе в Ледяном краю, не бродил по Лабиринту Аюлан, не искал видерс в руинах. Он почти не помнит письменности каренов и обходит своих сородичей стороной. «Мне с ними было неуютно, хотя они старались сделать, как лучше, помочь мне», — сбиваясь, объясняет Фалетанотис. И Пенси постепенно понимает его слова: ведь перед ней именно что руинник — карен, который, кроме руин, ничего и не видел. Он другой для тех, кто выжил многие столетия назад.

Зато Фалетанотис может без остановки говорить о мире вокруг, о местах, куда еще не добрались охотники, о тайнах Черного леса, о тех загадках мира, к которым людям еще только предстоит подойти. Поэтому Пенси так интересно с ним: ни в словах, ни в глазах Фалетанотиса нет печали о прошлом. А еще он слишком легкий на подъем и заражает этим других. И когда он говорит: «А поедем посреди зимы на Людоедский перевал?», она внезапно отвечает: «Я согласна».

Возница светит по сторонам фонарем и прикрикивает на тянущих повозку хорнов. Дорога на Людоедский перевал в это время года не самая оживленная и еще опаснее, чем всегда. В глухую зиму к подножью гор спускаются дивности и охотятся на зазевавшихся одиночек. Хотя здесь и без дивностей есть, чего бояться: хищные звери, истрепанные холодом и голодом, жадно глядят из-под каждого куста. Возница, опрометчиво согласившийся доставить к подъему на Людоедский перевал охотников, нервно смотрит по сторонам и всё сильнее гонит двух косматых хорнов вперед. Несмотря на усилия животных, скорость совсем небольшая: слишком замело дорогу.

— Всё, я дальше не поеду, даже не просите, — у межевого камня возница рывком вожжей останавливает хорнов. Животные, до этого шагавшие размеренно и быстро, оглашают сонную округу возмущенным ревом и трясут мощными тяжелыми головами. Пенси оглядывается, кивает и спрыгивает в снег. Вслед за ней на земле оказывается и Фалетанотис. Карен деловито поправляет теплую куртку — слишком узкую в плечах, с короткими рукавами — явно с чужого плеча — и порядком потрепанную. Да только ему другая и не нужна, это всего лишь маскировка, так же как и толстые перчатки, и бесформенная шапка, помогающие ему не привлекать к себе лишнего внимания.

— Вы всерьез? Ох, самоубийство вы задумали, вернитесь! — кричит мужчина, но Пенси закидывает за спину рюкзак и идет вперед, не оборачиваясь. Не проходит и пары минут, как в снежном мареве слышится резкое «Пошли!», и хорны утягивают повозку по дороге обратно к жилым местам.

Пытаться попасть на Людоедский перевал посреди зимы способен только безумец или расчетливый человек, заручившийся помощью руинника. Пенси запасается жар-камнями, но даже они не помогают пробиться через весь тот снег, что летит с небес, задерживается на черных ветвях и покрывает огромными сугробами всё вокруг.

— Ты сказал, что знаешь путь, — напоминает она Фалетанотису. Он хвастался, что сможет провести ее наверх так быстро, что она не успеет и глазом моргнуть. Пенси поверила и теперь хочет в этом убедиться. Руинник не спешит: ему тоже не холодно. Он зачерпывает широкой ладонью снег, долго трет лицо, а потом с удовольствием потягивается, широко зевая.

— Определенно. Точно. Знаю. Всё-то ты помнишь, — кивает он каждому произнесенному слову и машет рукой: мол, пойдем за мной.

Они сходят с проторенного, но такого недоступного сейчас пути и углубляются в лес. По пути руинник начинает раздеваться. Маскировка больше не нужна. Ему неудобно и неуютно в лишней одежде, но обычно Фалетанотис терпит и старается этого не показывать. Пенси внимательно смотрит, как он щепетильно складывает отданные ему вещи в стопочку, перевязывает их шнуром и закидывает получившийся вьюк к основной поклаже. У Фалетанотиса нет блестящей одежды, характерной для всех каренов. Пенси бы и не спросила, почему нет. Но вот Кейре никакие правила не знакомы.

«Потерял», — просто отвечает руинник и подкидывает смеющегося ребенка в воздух, чтобы аккуратно поймать. Пенси уже смотрит на их игры со спокойным сердцем, не так, как в первый раз. Сейчас-то она уверена, что Кейра не упадет.

И его ответ, конечно же, ложь.

Если бы из лба Фалетанотиса не росли два рога — небольших, длиной не больше половины ее пальца, его вполне можно было бы спутать с человеком. Конечно, не так часто можно встретить мужчину с такими широкими плечами и сильными руками, а вот роста он обычного и цветом кожи тоже не отличается. Черты лица немного непривычные: глаза узкие и никакой растительности на подбородке — но опять же ничего подозрительного. Всех отличий: темные рожки и едва заметные клыки. У людей последние тоже есть, но у Фалетанотиса острых зубов гораздо больше.

— Путь перед нами. Готова? — руинник улыбается, показывая упомянутые клыки, и машет рукой куда-то в туманную даль, в сторону поселения на перевале.

— Что-то я не вижу дороги, — смотрит по сторонам Пенси.

— Ничего. Научишься, — Фалетанотис будто пытается ее обнадежить. Потом он зачем-то перевешивает рюкзак на грудь, поворачивается к ней спиной и садиться коленями в снег.

— И что дальше? — она, конечно, понимает, что руинник действует согласно каким-то своим знаниям и опыту, но порой понять, что у него голове очень сложно.

— Спина. Залезай. Это и есть путь, — Фалетанотис смеется гулким грохотом, да так, что снег ссыпается с черных веток.

«И как я раньше не догадалась?» — качает головой Пенси. Ведь нечто подобное уже случалось в ее жизни: именно так Халис и вытащил их наверх к видерсу из рва. Вот и теперь она крепко вцепилась в руинника. А Фалетанотис набирает скорость, от дерева к дереву, кое-где хватается крепкими пальцами и этим еще дальше закидывает их необычную пару вперед, на гору. Вначале Пенси еще пытается смотреть по сторонам, но снежинки становятся более острыми, жалящими, и ей приходится закрыть глаза, прижать лицо к спине руинника. Под мощными мышцами она слышит равномерный стук сердца. И когда Фалетанотис кричит ей: «Держись. Прыжок», — она даже не вздрагивает, только сильнее сжимает его