Книга Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха - Роберт Кочарян

с привезенным письмом.

Мы знали, что Казимиров к нам ненадолго: он прибыл рано утром из Еревана, а на рассвете уже должен будет выехать в Баку, на запланированную встречу. Я сказал Аркадию Гукасяну: «Как угодно, всеми способами тяни время, чтобы он не успел мне ничего прочесть».

Едва Гукасян переступил порог гостевого дома, где остановился Казимиров, тот бросился к нему: «У меня, – говорит, – только один вопрос: встреча с Кочаряном. Я должен ему зачесть послание президента России!» Аркадий отвечает: «Ну, Кочарян сейчас занят, освободится – приедет. Давайте пока посидим, поговорим!..» Предлагает Казимирову рюмочку тутовки, развлекает историями – словом, всячески старается отвлечь от мыслей о письме. Время идет, Казимиров поначалу чувствует себя довольно расслабленно, но через пару часов спохватывается и начинает нервничать: «А что, Роберт Седракович не освободился еще?» Аркадий со всей своей невозмутимостью отвечает: «Нет пока еще, не освободился». – «Но я же спешу!» – «А может вы тогда, Владимир Николаевич, просто оставите нам это послание? А сами езжайте». Тот ни в какую не соглашается, опять спрашивает, когда же приедет Роберт Седракович – и так по кругу.

Когда я наконец приехал, Казимиров уже был настолько взвинчен, что тут же вскочил, схватив свои бумаги: «Я сейчас же должен вам прочесть!» – «Да успеете, Владимир Николаевич! – говорю я ему миролюбиво. – Вряд ли вы что-то хорошее нам прочитаете. Давайте сначала посидим, пообедаем!» Садимся за стол, Аркадий принимается рассказывать анекдоты, не оставляя пауз. Казимиров между едой все порывается зачитать привезенное послание, и каждый раз мы с Аркадием его останавливаем. Так проходит, наверное, часа полтора… Тут заходит мой помощник – якобы что-то случилось и мне срочно надо уехать. Говорю: «Владимир Николаевич, я отлучусь ненадолго!» – «Ну давайте я вам прочту, это три минуты!» – «Да зачем это делать на бегу? Не торопитесь, прочтете, когда я вернусь!» Тут уж он не выдержал: весь день его мотают – и он никак не может выполнить то, ради чего приехал. «Вы что, издеваетесь надо мной?! Я спецпредставитель президента России!» – и вышел, хлопнув дверью. Обиделся на нас страшно – и, в общем, за дело.

Так и не удалось Казимирову зачитать письмо, и он был вынужден оставить его нам. Потом мы, конечно, с ним помирились – мы и сами тогда себя чувствовали ужасно неловко. Порядочный человек, незаурядный дипломат, честно делающий свое дело, в правоту которого искренне верил.

Примаков и обмен пленными

Немного забегая вперед, расскажу еще одну историю, связанную с российским посредничеством.

В мае 1996 года, после назначения министром иностранных дел России, Евгений Примаков начал свою посредническую миссию с инициативы обмена военнопленными. Предполагался обмен между Арменией, Карабахом и Азербайджаном по принципу «всех на всех», с подписанием совместного заявления сторон. Исполнилось два года соглашению о прекращении огня, оно в основном соблюдалось, и все понимали, что назрела необходимость решения проблемы военнопленных. Однако в Баку Примакову поставили категорическое условие, которое значительно усложнило его задачу: речь может идти только о совместном заявлении Армении и Азербайджана, без Карабаха. Таким способом Азербайджан в очередной раз пытался показать, что Карабаха в качестве стороны конфликта не существует – позиция, крайне выгодная для Баку и абсолютно неприемлемая для нас.

Примаков прилетел к нам на вертолете из Еревана вместе со своим заместителем, Борисом Пастуховым, бывшим когда-то первым секретарем ЦК ВЛКСМ. Евгений Максимович передал мне послание от Ельцина и долго уговаривал уступить требованию Азербайджана. Примаков подчеркивал, что сам факт его приезда в Степанакерт и переговоров с нами уже говорит о том, что Карабах является стороной конфликта. Я же считал, что любое заявление по обмену военнопленными без Карабаха неприемлемо: оно искажает реальную картину и ущербно для нашей переговорной позиции. Я твердо сказал Примакову, что если заявление озвучивается от имени Армении и Азербайджана, то пусть они и обмениваются. Правда, в Армении пленных совсем немного и обмен по принципу «всех на всех» уже не получится, но… Мне показалось, что в итоге Примаков понял, что здесь уступок не будет, и мы переключились на другие вопросы: обсудили аспекты урегулирования конфликта, пообщались на более широкие темы и вообще неплохо посидели.

От общения с Примаковым у меня осталось очень позитивное впечатление: интересный собеседник, глубокий, с прекрасным чувством юмора, которое плохо сочеталось с его внешностью и манерой говорить. Утром они с Пастуховым улетели на вертолете в Ереван, а к вечеру мой телефон и телефон Аркадия разрывались от звонков. Российская миссия по обмену военнопленными оказалась под угрозой срыва, и, видимо, все решили, что давление на карабахцев – кратчайший путь решения проблемы.

С Примаковым, как я уже рассказывал, мы познакомились давно. Нас связывали хоть и не дружеские, но все же доверительные отношения. Видимо, он рассчитывал, что это поможет ему уговорить меня пойти на уступку, и не ожидал такого упрямства. Но я не собирался платить столь высокую цену за наше старое знакомство.

Кто только не звонил мне и Аркадию этим вечером! Почти все руководство Армении, даже Вазгена Саргсяна уговорили связаться со мной. Тема звучала только одна: надо уступить, а то отношения с Россией могут испортиться. Пугали негативной реакцией международного сообщества, поскольку срыв обмена военнопленными будет лежать на нашей совести. С совестью у нас все было в порядке, проблема возникла не по нашей вине, а из-за неуместного требования Баку. Становиться слабым звеном в этой ситуации в мои планы не входило. Чтобы прекратить повторение одних и тех же аргументов в бесконечных телефонных дискуссиях с разными людьми, я сказал по телефону Казимирову:

– Знаете, пленные эти нам не нужны. Действительно, зачем нам лишние заботы? Их же кормить надо! Держать мы их не будем. Вы там обменивайтесь с Арменией, а когда уедете, мы через неделю всех пленных передадим Красному Кресту. Просто так отпустим. Без обмена, без ничего. Я скажу, что это знак доброй воли и что российская миссия тут вообще ни при чем!

Примаков тогда здорово на меня обиделся.

А обмен все же произошел, всех на всех. Мы совместно с представителями Международного Красного Креста этапировали военнопленных в Ереван, откуда самолетом Примакова их доставили в Баку. Решение проблемы оказалось удивительно простым: обменялись без совместного заявления, без подписей и процедур. Все остались довольны: миссия министра иностранных дел России прошла успешно, военнопленные вернулись домой. При этом все понимали, что обмен состоялся между тремя субъектами: Азербайджаном, Арменией и Карабахом. В своей книге Евгений Максимович подробно описал историю обмена, отметив, что в Степанакерте возникли сложности. Я счел возможным рассказать о них. Примаков же после этого случая везде, где речь заходила