Книга Умеренность - Райан Холидей

вышел на площадку в «Гриппозном матче» во время финальной серии NBA в 1997 году[267].

Но еще более великое событие финальных игр случилось в 2021 году. Тренер Phoenix Suns Монти Уильямс, которого жизнь вообще-то не баловала, зашел в раздевалку новоиспеченных чемпионов Milwaukee Bucks, только что обыгравших его команду. «Я просто хотел поздравить вас, парни, как человек и как тренер, — сказал Уильямс соперникам. — Вы, парни, заслужили это. Я благодарен вам за этот опыт. Благодаря вам я стал лучше как тренер. Благодаря вам мы стали лучше как команда. Поздравляю».

Помпею вечно чего-то не хватало, для него не было ничего святого. Бесконечные амбиции — безумная любовь к славе, как говорил Посидоний, — сделали его союзником Юлия Цезаря и привели к разрушению республики, которую он когда-то любил. Позже он опомнится, откажется от своей фаустовской сделки и примется доблестно бороться за сохранение Рима, но будет уже слишком поздно. После поражения от Цезаря в битве при Фарсале он потеряет все, а вскоре лишится и жизни. Последними его словами стали строки из Софокла.

Кто направляется к тирану, превращается в его раба, хоть если бы пришел к нему свободным[268].

Погнавшись за лучшим — славой, богатством, властью, победами, — Помпей оказался скован худшим.

И это стоило ему всего. Как и всем нам, когда мы идем на компромисс, ослабляем дисциплину, делаем исключения и поступаем целесообразно, а не верно.

История изобилует великими завоевателями. Гораздо меньше в ней военачальников, которые были и великими людьми. Талантливые писатели, ученые-новаторы, невероятные спортсмены, смелые предприниматели появляются редко. Но еще реже встречаются, однако сильнее впечатляют люди, сумевшие достичь успеха, не потерявшие контроля над собой и не ставшие рабами своих амбиций, карьеры, желаний.

Кем будете вы?

В какой гонке участвуете вы? Кого пытаетесь победить? И к лучшему ли это?

Гибкость — это сила

Опасность для Мусаси была реальной. И не от меча, во всяком случае не напрямую.

Как и любой, интенсивно тренировавшийся в чем-то, Мусаси рисковал стать негибким, закостенелым и механистичным, попасть в ловушку определенного стиля, определенного подхода. Таков естественный побочный продукт любой специализации.

Когда вы тренируетесь, повторяя одно и то же тысячу раз, а потом еще тысячу раз, это превращается в то, чего вы ожидаете, становится методом, которым, возможно, вам и нужно пользоваться. Вы следуете своему распорядку, устанавливаете свою систему, вырабатываете свой стиль и находите в этом свободу. Но заодно и потенциальное рабство.

Мусаси было необходимо освободиться от наложенных на себя цепей, чтобы приблизиться к подлинному мастерству. Он знал потенциальную цену этого, ведь он уже победил многих грозных противников, просто выведя их из равновесия, нарушив их самообладание: то специально запаздывал, то просто вел себя странно. В одном случае он решил сражаться не мечом, а длинным деревянным веслом — к полному замешательству воина, пытавшегося его убить[269].

Станет ли он пленником своего метода или прорвется сквозь него к тому, что выдающийся специалист по стратегии Роберт Грин много поколений спустя назовет бесформенностью?[270]

Мусаси тоже выбрал это. Он изучал искусство и поэзию. Сознательно выводил себя из зоны комфорта. Не хотел останавливаться в развитии и замыкаться в себе, изобретал, менялся, с возрастом становился все более искусным бойцом. Он писал: «Вам не следует иметь любимого оружия. Владеть каким-то одним оружием очень хорошо, тогда как другими вы владеете плохо — такой же недостаток, как и не владеть этим оружием вообще. Вы не должны подражать другим в выборе оружия. Плохо, если у командира или солдата есть предпочтения. Вы должны всегда помнить об этом»[271]. Иными словами, вам нужно как можно более разнообразное оружие.

Знаете выражение: «Когда у тебя есть только молоток, все кажется гвоздем»?[272] Это предупреждение. Речь идет о косности. О том, что вы смотрите на себя и свою работу единственным определенным образом — со всеми сопутствующими ограничениями.

Сложность в том, что отчасти в этом и заключается умеренность. Мы считаем определенные вещи священными. Создаем системы. Вырабатываем стиль и индивидуальность. А затем цепляемся за это. Пока все остальные мечутся или порхают, словно перышко на ветру, мы стоим насмерть.

Отлично. Но этого недостаточно.

Тома Брэди делает величайшим квотербеком одно обстоятельство. Его раннее величие обеспечили целеустремленность и упорный труд. Они же позволили добавить к послужному списку многочисленные чемпионские титулы, когда Брэди было уже за тридцать. Но сохранить тело ему помогла пластичность.

Другие игроки работали над тем, чтобы стать сильнее и крупнее, а Брэди — над гибкостью. Он подвижен. Он легок. Он пластичен и в прямом, и в переносном смысле. Он не делает все строго определенным образом, а всегда приспосабливается к переменам в игре, к новым правилам, незнакомым ресиверам[273], к команде в другом городе, к молодому поколению спортсменов[274].

Теперь мы тоже должны знать, как меняться?

Да.

Один коллега однажды идеально уловил этот баланс, заметив, что Черчилль «уважал традиции, но высмеивал условности». Прошлое важно, но оно не тюрьма. Проторенные пути — то, что римляне называли mos maiorum, — важны, но их нельзя считать идеалом. Вспомните королеву Елизавету II. Защитница вечных институтов, которая каким-то образом никогда не позволяла себе отстать от времени.

Именно это выражали Beatles, когда пели: «Ее Величество — вполне милая девушка / Но она меняется день ото дня»[275]. Королева доказала это, наградив в 1965 году всех четверых музыкантов группы орденами Британской империи. Для традиционалистов того времени это был весьма непопулярный шаг, но — если оглянуться — крайне необходимый для вовлечения монархии в современную британскую культуру.

Конечно, кое-что — например, наши принципы — не может измениться. Но прочее? Мы должны быть достаточно сильны, чтобы приспосабливаться и адаптироваться, чтобы не оказаться озлобленными, желчными и неспособными к работе.

Когда баскетбольный тренер Шака Смарт получил приглашение в Университет Маркетта и перебрался из жаркого Техаса в Милуоки, в северный штат Висконсин, его спросили, какую погоду он предпочитает — теплую или холодную. «Я предпочитаю одеваться по погоде», — ответил Смарт.

Нам нужно научиться быть гибкими, чтобы держать удары, одеваться по погоде и соответствовать любым реалиям момента.

Наша дисциплина не может закоснеть, хотя это для нее вполне естественно, если она работает. Однако такое происходит не только из-за успеха. Любой человек, особенно с возрастом, склонен превращаться в раба своих привычек, даже если они не приносят пользы.

Сьюзан Чивер[276] так трагически обрисовала творчество писателя Генри Торо: «По мере того как он становился старше и не имел абсолютно никакого