Книга Орел и Ворон - Даниил Сергеевич Калинин

его наставлений:

— Помни о чести, помни о семье, помни о Боге, сын мой. И удача будет на твоей стороне — ты же фон Ронин!

В очередной раз вспомнив родителей, я почувствовал вдруг, что в глазах предательски защипало… Становлюсь сентиментальным!

— Все хорошо, Себастьян? — Виктория положила свои теплую ладонь на мои кисти, лаская их огрубевшую кожу своей бархатистой.

— Все хорошо… Я люблю тебя, Виктория. И вернувшись, я буду счастлив сделать тебе предложение — ведь от одной мысли, что именно ты станешь моей семьей, моя душа воспаряет к небу!

Щеки красавицы запылали — но грусть в ее глазах никуда не делась… Немудрено — ведь до расставания остались считанные мгновения…

Корабль уже причалил к речной пристани. Офицеры крепким словцом подгоняют солдат, а матросы что-то тащат в огромных тюках. На улице отвратительно промозгло…

Я поймал себя на мысли, что все мои отъезды из родных мест происходят именно в такую погоду.

Может это знак? Но тогда почему же я еще жив, хоть и проигнорировал каждый из посланных мне знаков?

Мы с Викторией остановились на значительном удалении от сходней, ведущих на борт корабля, чтобы спокойно постоять наедине. И в этот самый миг мне отчего-то вспомнилась присказка старого друга отца — русского купца Василия — которую он произносил каждый раз перед тем, как покинуть наш дом: «присядем на дорожку»…

— Давай сядем, а?

Я закинул плащ на стоящую неподалеку бочку и посадил на нее свою Викторию.

— Звучало как предложение, но моего мнения ты не дождался. Как, впрочем, и всегда!

Несмотря на то, что любимая озвучила претензию, голос ее ласков, а слова сопровождает обворожительная улыбка, на которую я незамедлительно ответил своей. Неожиданно взгляд фройляйн Айхен стал строгим и требовательным:

— У меня для тебя подарок, фон Ронин. И не вздумай вернуться без него!

Понимая, что строгость Виктории напускная и наигранная, я не сдержал очередной улыбки:

— Сначала покажи, что это!

Изящным жестом девушка извлекла кусок алой материи из рукава платья.

— Я вылила на него половину той склянки, что ты привез. Зато теперь, где бы ты не оказался, ты всегда сможешь ощутить мое присутствие, лишь только поднеся платок к лицу!

Я с трепетом взял дар возлюбленной в руки; на краях его черными нитями вышиты витиеватые инициалы: СфР и ВА.

— Это чтобы ты не перепутал…

Голос девушки дрогнул, но она твердо прододжила:

— Я верю, что он поможет тебе вернуться назад. Ко мне. И буду об этом непрестанно молиться!

Ком подкатил к моему горлу.

— Вики, я даже не знаю, что сказать… Я…

Но Виктории уже нет рядом… Яркий солнечный свет коснулся смеженных век, разбудив меня. Но я продолжил лежать с закрытыми глазами еще некоторое время, пытаясь вернуться к любимой хотя бы воспоминаниями — и ощущая, как по правой щеке бежит одинокая слеза…

А вокруг поют птицы, наполняя лес оглушительной симфонией природы и жизни. Насыщенный ароматами цветов и свежей травы, приятным духом древесной смолы, воздух здесь чист и свеж, заставляя дышать все глубже и чаще…

Наконец, я открыл глаза.

Рядом сидит свежий и бодрый Тимофей, приветливо мне улыбнувшийся:

— Проснулся, наконец. Давай-ка перекусим, да отправимся в путь.

Я размял затекшую шею. Рука машинально нашарила алый платок.

Запах другой жизни. Аромат моей Виктории… Я бережно спрятал совой талисман.

— Ты вообще ложился, Орлов? Такое чувство, что нет.

— Ложился, но встал засветло. Не терпится уже вернуться к князю с благословением!

Сотника я прекрасно понимаю — сам хочу уже как можно скорее вернуться к своим, в формируемый эскадрон… Хотя, по совести сказать, с Тимофеем прощаться будет немного грустно. Но стрелец прав — устное благословение, ровно, как и крест с просфорой требуется передать Михаилу как можно раньше. После посещения Борисоглебского монастыря я и сам невольно поверил в то, что благословение Иринарха поможет и князю поверить в свои силы, и его воинам настроиться на победу…

Позавчера был день откровений. Духовная сила в этом русском затворнике показалась мне едва ли не физически ощутимой! Только подумать — всего одно слово, и я пал на колени, словно послушный ребенок перед отцом. Другое — и я искренне и твердо поверил в нашу общую с московитами победу, словно все главные битвы уже отгремели! Жаль, что мне не хватило духа спросить его о моем будущем — хотя, с другой стороны, так наверняка и лучше… Вдруг открытая старцем правда погубила бы надежду на новую встречу с возлюбленной?! И да — разве не Господь даровал старцу такую крепость веры и терпения, носить все эти вериги, годами истязая тело и усмиряя плоть?! Думаю, ответ очевиден. Иринарх произвел на меня невероятное впечатление, и я еще раз убедился в том, что все делаю правильно…

— А я выспался.

Стрелец ухмыльнулся.

— А ты думаешь, почему я тебя будить не стал? Ведь спал же аки дочь боярская на перинах пуховых. Только причмокивал — да на своем языке лепетал вдохновенно.

— Ахахахах… И что же я говорил?

— Что-то. Но я кроме «Виктория» ни одного слова не разобрал… Ну и язык у вас!

— А ваш такой простой, что прямо любой за два дня освоит.

Совершенно невозмутимый сотник тотчас парировал мой словесный выпад, веско бросив в ответ:

— Ну, ты-то ведь говоришь.

Я усмехнулся, а стрелец, уже разложив нехитрую снедь из сумы, неожиданно спросил:

— Слушай, Себастьян, а я ведь совсем забыл вчера спросить: когда старец тебя веригами коснулся, ты чего застонал?

Вчера мы действительно молчали практически всю дорогу. А вот вопрос Тимофея застал меня врасплох:

— Да я уже и не помню.

Стрелец пожал плечами — а я вдруг поймал себя на мысли, что именно после благословения Иринарха болящая в тот день с утра голова перестала меня беспокоить. И не беспокоит посейчас! Чудеса, да и только…

Перед тем, как приступить к трапезе, я достал свой «зубной веник». Для меня было большим удивлением, что Тимофей имеет почти такой же. Сотник утверждает, что это полезное изобретение ввели в оборот еще при его деде.

Хотя чему тут удивляться? Московиты со своими банями как по мне, гораздо чистоплотнее моих соотечественников…

Быстро почистив зубы перед едой, я перекусил вяленой рыбой и ломтем свежего монастырского хлеба, увесистого, очень сытного и крайне приятного на вкус. Не подкачала и мелкая рыбку, название которой я не знаю, но которой нас также потчевали в монастыре, а после дали в дорогу. Сочетание беспроигрышное! Хоть прием пищи был и не столь обилен, как хотелось бы…