Книга Иерархия - Маделайн Монтегю

Бронвин снова возмутилась. Он говорил так, будто считал ее старой! Ей всего лишь тридцать лет, черт побери! Что значит, она — поздний цветок!

Глава 16

Излишне говорить, что ни она, ни Люк были не в настроении разговаривать по дороге к ее дому. Мужчина явно разрывался между уверенностью, что все трое — его, и ноющим беспокойством, что ни один, или только один, а Константину и Калебу удалось наставить ему рога. Бронвин металась между неловкостью, что проклятый доктор рассказал парням, насколько она странная, тревогой из-за возможных проблем, и нахлынувшим волнением, чередующимся с ужасом, из-за открытия, что у нее тройня.

Женщина надеялась на близнецов. Нана сказала "дети", и Бронвин прочно зациклилась на этом варианте, и вроде как смирилась с такой возможностью, но трое?

Что это, черт возьми, такое? Проклятье! Никто не говорил, что она получит целую семью одним махом! Никто не предупредил ее! Что Бронвин станет делать с тремя сразу? Она даже не была уверена, что сможет справиться с одним. Женщина думала, что сначала немного попрактикуется, а затем, возможно, рассмотрит вопрос о втором.

Она пыталась, но не могла избавиться от мысли, что раз являлась частью четырех разных пророчеств, то закончит тем, что выполнит их все, когда раньше считала, что предназначена только одному из них — или же никому вообще.

Чудная ситуация. Не родись Бронвин такой странной, то не стала бы "избранной". И не встретила бы Константина, Люка или Калеба.

Это казалось печальнее, чем испытания, которые ей предстояли — забеременеть тройней, родить, и затем выяснить, как справиться с оравой малышей-одногодок, которые так случилось, что могут оказаться наполовину магами, а на другую — вампиром, ликаном, или Раджой.

Она была абсолютно уверена, что понесла по одному от каждого из парней, исполняя пророчество, или как минимум его часть, для каждого из них.

Бронвин точно не знала, что чувствовала по этому поводу, но ощущала, как на нее медленно накатывает шок и странный трепет. Она все еще до глубины души боялась, что с ее первой беременностью возникнут осложнения.

Женщина старалась не думать о том, что ее мать умерла при родах, но это не то, что можно было с легкостью выкинуть из головы. Бабушка никогда не вдавалась в детали, и ей не хотелось знать подробностей. Она всегда чувствовала себя виноватой в произошедшем. Нана никогда не обвиняла ее, но как еще Бронвин могла себя чувствовать, зная, как умерла мать?

Однако, сейчас, она спросила бы обо всем. И стала бы бояться еще сильнее!

Женщина прогнала эти мысли прочь. И как указал тот противный доктор, она — уже не молода. Прошло тридцать лет с ее рождения — многое изменилось в лучшую сторону.

Врач не казался особо обеспокоенным.

Конечно, ведь не одной ей стукнуло тридцать, и не только она сталкивалась с тройной доставкой!

Бронвин хотела бы знать, что творилось в головах парней. Ни один из них не говорил с ней об этом. На самом деле, они вообще ни о чем с ней не говорили. Женщина подумала, что мужчины тоже шокированы, хотя понимала, что быстрое исчезновение Константина связано с ужасным костюмом, в который ему пришлось влезть, чтобы выйти на улицу днем.

Неудивительно, что он так беспокоился о пророчестве! Вероятно, было ужасно не иметь возможности ходить под солнцем!

И, конечно, он никогда не сможет этого сделать, а его сын — да, если она носит его сына.

В голове мелькнуло, что Нана обещала позаботиться, чтобы ребенок был зачат в любви, но Бронвин уже не доверяла своей бабушке, как раньше, обнаружив ее обман. Может, это также было небылицей? Или ложью во спасение. В конце концов, если она любит их, то ребенок был зачат в любви, независимо от того нравилась ли Бронвин им вообще!

Женщина не собиралась искать ответы в пророчестве — в любой из версий.

На самом деле, главным стало то, что сейчас она оказалась предоставленной самой себе. Не осталось наставлений бабушки, на которые можно было положиться, и проклятое пророчество, в действительности, ничем не могло ей помочь. Она утешала себя тем, что оно, казалось, гарантировало, что младенцы выживут. К сожалению, ничего не указывало на то, что она выживет тоже, но женщина решила, что просто не может позволить этому управлять собой. Ей следовало сосредоточиться на том, чтобы позаботиться о себе, а значит, и о них. И потом, всегда оставались кое-какие надежды на счастливое завершение истории.

Остальное, ну, ей по-прежнему придется работать над этим. Возможно, как намекала бабушка, она родит ребенка для каждого из них и осуществит их желания — произвести на свет великих лидеров, которых они ожидали. И может быть, поскольку это важно для них, Бронвин могла, по крайней мере, надеяться, что мужчины станут присутствовать в ее жизни, хотя бы ради детей, если не по какой другой причине.

Дети, по меньшей мере, образовали бы подобие связи, которую она хотела бы создать с их отцами.

Константин, видимо, решил, что позвонить было бы меньшим ударом по его достоинству, чем бросать камушки в окно. Он предложил приехать и забрать ее, чтобы отвезти в город на обед.

Это могло стать очередной попыткой поймать ее и поиграть в одиночку, но он не попытался сделать этого раньше, когда они встретились в саду. Кроме того, казалось, теперь, когда женщина поселилась в пансионе, и никто из них не мог добраться до нее, они были удовлетворены, зная, что находятся в равных условиях.

Она сказала, что согласится на свидание, только если он пообещает не спаивать ее с целью соблазнить.

Мужчина немного неловко засмеялся в ответ на шутку, и Бронвин поняла со смесью веселья и тепла, что это именно то, что он задумал.

— Тебе придется обойтись без вина. Доктор сказал держаться подальше от алкогольных напитков.

Она услышала его вздох.

— Наверное, придется меня… связать! — сказал он с горечью.

Предложение заставило воображение Бронвин лихорадочно заработать.

— Можно мне? Звучит очень весело. Я могла бы делать с тобой все что захочу, а ты не стал бы сопротивляться.

На другом конце линии в течение нескольких минут стояла мертвая тишина.

— Думаю, я только что кончил, — уныло пробормотал Константин.

Бронвин хрипло рассмеялась.

— Просто подожди, пока не увидишь, что я придумала, — пообещала она.

Женщина волновалась как в первый раз, когда он пригласил ее на свидание. И ей не понравилось то, что она увидела в зеркале. Живот уже стал достаточно выпуклым, чтобы походить на уродливый маленький шарик, который не удавалось скрыть.

Было бы проще, не забери проклятые полицейские ее черное платье. На ней все выглядело ужасно!

Конечно, как бы то ни было, она носила это раньше, утешала она себя.

Времени выбежать и купить необходимое не оставалось, даже если бы в Гринвилле и нашелся магазин с чем-то подходящим. У полицейских остались все ее любимые вещи, а Бронвин застряла с одеждой, которую в действительности не хотела брать с собой.