Книга Нордвуд. Сумрачный город - Хелен Тодд

На мгновение промелькнула золотистая вспышка – наверное, так показывала себя нить. Сердце Аннетт оборвалось, поддавшись тревожному предчувствию и напоминанию источника: «Попрощайся с ним»… Сейчас эта фраза выбила из нее дух.

Что будет без него?

– Алан. – Она произнесла его имя едва слышно, но и этого было достаточно, чтобы он внимательно посмотрел на нее.

Очевидно чувствовал то же самое, тонул в липком ощущении потери, хотя ничего, ни-че-го не предвещало ее.

– Ты мне важен и… прости, если что, ладно?

– Конечно, маленькая мисс Рэндел, – с кривой усмешкой отозвался он. – Мы всегда связаны друг с другом, даже если наши пути разойдутся. И ты можешь на меня рассчитывать.

Аннетт крепко сжала его ладонь и, затаив дыхание, ступила на гладкую поверхность зеркала.

Их перемещение длилось целую вечность. Дольше, чем в пекарне с Анри, дольше, чем когда-либо. В одно из мгновений дыхание Ани сбилось. В груди клокотала паника, готовая вырваться наружу вместе с их завтраком.

Скрежет.

Острая вспышка боли где-то в боку и в руке…

Короткий, злой крик Алана.

Темнота.

– Хранитель будет недоволен, Хранитель вас не приглашал! – Скрипучий голос растягивал слова, а вместе с ним нарастал рокот.

– Мы сами себя пригласили, – отозвался Алан.

Он выпустил несколько магических шаров, и те осветили… место, в которое они попали.

Первое, что бросилось в глаза, – золотистые звенья под ботинком Алана.

– Ты видишь? Видишь? Возьми же, возьми часть ключа! – Аннетт тревожно заговорила, чувствуя, что времени у них мало.

Алан не ответил, но услышал и выполнил просьбу.

Затем шары показали разбитые кирпичи, осколки стекла, пыль, щепки, сломанные трубы, задвижки, ржавые гвозди и цепи. Они, словно змеи, тянулись в темноту, переплетались между собой, а после выныривали из нее. Там, где кольца были на скорую руку приварены к железному тазу, в котором плавало пульсирующее сердце необычного серого цвета с оранжевыми вставками.

– Ищите другой дом, другой, пока я не погубил вас под собой! – с рыком прогремел голос.

Стены из блеклого кирпича задрожали, и, прежде чем Алан успел что-либо сделать, поднялась волна пыли, и их вытолкнуло на улицу.

Аннетт едва устояла на ногах.

Тыльная сторона ладони саднила – вся в царапинах. Щека, судя по неприятному жжению, тоже. Но сейчас Ани это не заботило.

– Алан? Алан! – Она встревоженно звала его, но никто так и не ответил.

Одна посреди сумрачной, напоминавшей Нордвуд улицы. Но все здесь было иначе: фахверки, которых никогда не увидеть в сумрачном городе, высокий шпиль где-то за красными черепичными крышами, пронзительный ветер, злобно завывающий где-то в подворотне. И ни души.

Слезы обжигали щеки. Плевать на эту слабость, плевать на все!

Сейчас, оказавшись среди старинных домов, Аннетт едва дышала.

Кто-то пытался вырвать из груди все теплое, что в ней было.

Но ключ был найден.

Алан

Он до боли крепко сжимал в руке ключ. Перемещение было долгим, неприятным, полным призраков. Перед глазами все еще стояло едва пульсирующее сердце здания. Впервые он ощущал, насколько мерзко и неприятно было внутри. И теперь, казалось, на нем остался отпечаток смерти.

Хранитель и живые дома. Что-то знакомое вертелось в голове.

Алан не понимал, как покинул музей стекла и оказался в особняке Рэнделов. В воспоминаниях все время повторялись слова о том, что ему нужно найти Тодора. Это говорила Аннетт… или кричала… или она так прощалась… Все превратилось в кашу.

– Виндбург, город живых домов… – послышался чей-то голос.

Алан слышал о нем, слышал и прекрасно знал, что это черт знает где. И Аннетт там сейчас одна.

Но ни злиться, ни что-либо сделать он не мог. Утренний морок выпил все силы, вытянул из него магию. К счастью, удалось найти ключ и добраться к Тодору. Его голос он различал даже сквозь мутную пелену бессилия.

Тодор просил довериться.

Был ли другой выбор?

Никогда.

Глава 16

«Шерле»

Ключ Аннетт

Аннетт

Пока Ани пыталась прийти в себя, ее внимание привлекла стена здания. Сначала ее кирпичи перевернулись, а чуть позже сквозь них прошел юноша, одетый в чудаковатый клетчатый пиджак поверх вязаного свитера с оленями и в коричневые вельветовые брюки.

– Рука болит? Щеку расцарапала… Кто тебя учил заходить без стука? Повезло, что дом, из которого тебя выбросило, почти мертвый, а был бы живой, то тебя бы кирпичами засыпало, а мне разбирай!

Он облокотился о низкий подоконник, нахмурил брови и, пристально глядя, прищурил темно-зеленые глаза.

– Нездешняя? – с толикой удивления спросил он.

– Нет, – коротко ответила Ани и спрятала руки за спину.

– Мне остается только узнать, кто тебя пустил в город, но, судя по твоему мрачному лицу, ты сюда попала не по своей воле, и нужно тебя куда-то вернуть.

Незнакомец оттолкнулся от окна и подошел совсем близко.

– И как же мне вернуться? – с недоверием просила Аннетт.

– Через картину!

– Что буду должна?

– Это хорошее начало разговора, – с ухмылкой сказал парень. – Свое имя и пару капель крови. Ты не местная, твоя ценнее.

Его глаза заблестели. Он провел пятерней по коротким рыжим волосам, оглянулся через плечо, цокнул и покачал головой.

– А…

– Молчи, – прошипел он и приложил палец к своим губам. – Дома разбудишь!

Без спросу схватил ее за руку и потащил в узкий проход за светлым зданием с красными фахверками.

Здесь было сыро, под ногами лежала брусчатка, покрытая намытой грязью. Следуя за широкими и быстрыми шагами незнакомца, Аннетт с удивлением заметила, что это место не было стыком между домами с глухими стенами – здесь располагались квартиры, окна которых выходили прямо в соседние. Кто согласится в таком жить?

Чем дальше шли, тем больше разрасталась тревога. Не за себя, хоть и ни разу в этом чертовом городе не удалось воспользоваться магией. Ани волновалась об Алане. Добрался ли он к Тодору или к кому-то из их друзей? Помогли ли ему?

– Мертв…

Это слово заставило Аннетт остановиться и, приложив руку к груди, согнуться от боли. Ей словно вырвали сердце, и вот-вот, в доли секунды, все исчезнет. Алан мертв… Перед глазами помутнело, от удушья закружилась голова. Где-то в горле застрял ком, но рыданиям не суждено было вырваться наружу. Сейчас она была маленькой, слабой, лишенной магии, в чужом городе. Одна.