Книга Приручить единорога [= Странное предложение ] - Айрис Джоансен

Сэнтин проигнорировал ее дерзость.

— Тебе же прекрасно известно, что я не хочу никого, кроме тебя! — с горячностью бросил он ей. — Ты не должна была пугать меня подобным образом.

— Я больше не буду, — торжественно уверила она его, и в ее интонации прозвучал сдерживаемый смех.

— Это не смешно, черт!.. — буркнул Сэнтин, приподнимая голову, чтобы посмотреть на нее, но, как только их глаза встретились, его твердые, словно высеченные из гранита черты смягчились, темные глаза влажно заблестели и стали нежными и заботливыми, а твердая линия губ чуть заметно дрогнула.

— Я хочу кое-что тебе сказать, — прошептал он. — Когда я как безумный носился по побережью и гадал, увижу ли я тебя снова, я сделал одно важное открытие. Ты, конечно, помнишь, что существует одно чувство, о котором ни ты, ни я ничего не знали? Так вот, теперь я стал первоклассным специалистом в этой области.

Жанна почувствовала, как сердце у нее подпрыгнуло и затрепетало, словно готово было вот-вот остановиться от радости и чего-то еще — незнакомого и прекрасного.

— Раф! — ахнула она и взмахнула ресницами.

Сэнтин быстрым движением приложил пальцы к ее губам.

— Ничего не говори! — шепнул он. — Я знаю, ты не испытываешь этого. Просто я поклялся себе, что, если я найду тебя живой и невредимой, я обязательно расскажу тебе о том, что я чувствую.

Он завозился, укладывая ее поудобнее и подсовывая руку ей под шею, так чтобы замотанная полотенцем голова Жанны оказалась на его плече.

— Постарайся уснуть, — мягко, но настойчиво сказал он. — У тебя был трудный вечер, Покахонтас.

Неужели он мог всерьез рассчитывать, что она закроет глаза и уплывет в царство Морфея, удивилась Жанна. И это после того, как он произнес эти несколько фраз, в которых был заключен его великий и бескорыстный дар? Дар, от которого ей хотелось петь, смеяться и плакать одновременно? Раф пожертвовал своим «я» и своей мужской гордостью с такой безоглядной щедростью, что к горлу Жанны подступили рыдания. Она была и рада этому, и — в то же самое время — чувствовала себя униженной, но все это были пустяки по сравнению с тем, что нарастало в ее груди и грозило вырваться наружу.

Чувствуя, как у нее закружилась голова, Жанна попыталась вырваться из тугого махрового кокона, в который Сэнтин заключил ее, словно боясь, что она может снова от него ускользнуть. Сбросив с себя последние путы теплой, чуть влажной ткани, она обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом.

— Я не хочу спать! — шепнула она, и ее губы ласково скользнули по плечу Сэнтина. — Люби меня, Раф!..

Тело Сэнтина напряглось. Потом он слегка отодвинул ее и строго посмотрел ей в глаза.

— Послушай, я сделал это маленькое признание вовсе не для того, чтобы сыграть на твоих чувствах и добиться для себя каких-то особых преимуществ, — сказал он. — У меня и в мыслях не было ничего плотского. Сегодняшний день был для тебя слишком тяжелым.

Ее рука медленно двинулась вдоль его спины и остановилась на тугих, мускулистых ягодицах.

— А у меня было, — сказала она, игриво ущипнув его. — Что, если я сыграю на твоих чувствах и попрошу тебя об одолжении?

Сэнтин прерывисто вздохнул, и Жанна почувствовала, как напрягается и твердеет его возбужденная плоть. С новой силой прижимая ее к себе, Сэнтин сделал последнюю попытку сохранить благоразумие.

— Нам не надо заниматься этим сегодня. Я хотел, чтобы ты отдыхала, а я мог заботиться о тебе…

— Ты и так хорошо обо мне позаботился, — уверила его Жанна и провела языком по шее Сэнтина, чтобы попробовать на вкус его упругую, загорелую кожу. — Теперь позволь мне позаботиться о тебе…

Она забросила на него одну ногу, прижала его своим мягким, теплым бедром, и Сэнтин негромко застонал. Казалось, этот звук рождается из самой глубины его непонятной; противоречивой души. Его бедра несколько раз конвульсивно дернулись навстречу Жанне, словно пытаясь на ощупь найти вожделенную цель. Вспыхнувшее в нем желание мгновенно изменило лицо Сэнтина: хмурая озабоченность и напряжение исчезли, резкие черты стали более мягкими, а морщины в уголках рта разгладились.

— Жанна!.. — прошептал Сэнтин.

— Люби меня, Раф! — ответила Жанна, принимая его в себя.

Даже в самые напряженные моменты их исступленной страсти Жанна чувствовала, что Раф сдерживает себя, стараясь дать ей нежность и ласку, в которых, как он считал, она нуждается сейчас больше всего. Но Жанна была с этим не согласна. Сегодня он и так дал ей слишком многое, и теперь настала ее очередь быть щедрой дарительницей. Недавнее испытание забрало у нее слишком много сил, и Жанна понимала, что длительное физическое напряжение будет ей не по плечу, но она все равно решила сделать Рафу ответный подарок и дать ему удовольствие, к которому он стремился. Для этого ей, однако, необходимо было рассеять все сомнения Сэнтина, убедить его в том, что она чувствует то же, что и он. Поэтому Жанна начала дразнить его, доводя до исступления и распаляя его еще больше, пока Сэнтин окончательно не потерял над собой контроль и не перестал сдерживаться. Действуя заботливо и осторожно, она подвела его к тому пределу, за которым он уже не мог думать ни о чем, кроме удовлетворения жгучего голода, который вызвали в нем ее ласки. И когда Сэнтин содрогнулся всем своим большим телом и, закаменев в нечеловеческом напряжении, издал громкий, протяжный стон, наградой Жанне было огромное, ни с чем не сравнимое счастье, которое ведомо только тем, кто умеет не только брать, но и давать.

Прошло несколько мгновений, и Раф, опомнившись, слегка приподнялся на руках, чтобы посмотреть на нее. Взгляд его был неуверенным.

— Жанна? — хрипло спросил он. — Но ведь ты…

Она отрицательно покачала головой и поглядела на него с нежностью.

— Это не имеет значения, — тихо сказала она. — Может быть, потом… А сейчас я хочу, чтобы ты просто обнял меня.

Сэнтин лег рядом с ней и прижал к себе, заботливо подоткнув со всех сторон одеяло. Жанна снова ощутила щекотное прикосновение его ресниц к своему виску и дрожащую на них драгоценную соленую влагу.

— Боже, зачем ты это сделала? — прошептал он. — Еще недавно я нарочно взвинчивал себя, чтобы отпустить тебя на все четыре стороны. Я был почти готов прогнать тебя…

Он легко коснулся губами ее щеки.

— …А теперь стало слишком поздно. Я не смогу отпустить тебя, даже если буду очень стараться. Без тебя я умру…

Жанна почувствовала, как веки ее тяжелеют. Переживания сегодняшнего вечера, физическое напряжение, тепло его рук и нежные слова, которыми они обменялись, — все это подействовало на нее как самое сильное снотворное. Слова Рафа долетали до нее словно из другого мира, но она расслышала их и поняла, что должна что-то ответить. Пытаясь найти подходящие слова и пробиться сквозь туманную дымку, которая все плотнее окутывала ее, Жанна слегка нахмурилась и приоткрыла глаза. Внезапно ей пришло в голову, что она так и не сказала Рафу, что любит его. Что она тоже нуждается в нем. Что не хочет и не может бросить его, какую бы высокую цену ей ни пришлось за это заплатить.