Книга Аскольдова невеста - Елизавета Дворецкая

Над толпой пролетел общий вскрик. И раньше ход поединка сопровождался оханьем, выкриками, повизгиванием женщин в мгновения опасных выпадов, но теперь, когда один из бьющихся оказался на земле, люди завопили, думая, что все кончено.

— Перун, Перун! — взывал воевода Путило, будто ждал, что сам Отец Громов немедленно спустится с небес и придет на помощь.

— Перконс! — вторили ему мужчины из «своей голяди», подвластной Громолюду.

Однако за большим щитом того было не так легко достать; прикрываясь им, князь Громша пытался выиграть несколько мгновений и подняться, но рыхлая распаханная земля не давала твердой опоры. А Станила тем временем взялся за древко обеими руками и нанес мощный колющий удар сверху вниз, и сама тяжесть рогатины, летящей к земле, помогала силе его рук. Пробив щит, острие рогатины вонзилось Громолюду в левое бедро. Надавливая на древко, Станила в прямом смысле приколол противника к земле, еще нажал, упираясь коленями в щит. Одолевая сильную боль, Громолюд еще пытался высвободить правую руку и рубануть мечом, но Станила, выпустив рогатину, вцепился в запястье противника и сжал его с такой силой, что кости затрещали и стали ломаться, а Громолюд, не выдержав, отчаянно закричал от боли и сознания бессилия и безнадежности. Меч выпал, канув лезвием в рыхлые комья, а Станила отшвырнул щит и уселся на грудь Громолюда, придавливая коленями руки противника и не давая тому шевельнуться. Кровь мощным потоком лилась из пробитого бедра, и вспаханная земля, истощенная недавно отданным урожаем, жадно глотала живоносную жидкость, стремясь восстановить растраченные силы.

Вытащив нож, Станила точным ударом вогнал его в грудь Громолюда, прямо в сердце, отдавая тем самым поверженного противника Марене.

— Благодарю тебя, Темная Мать! — хрипло крикнул он прямо в землю, орошенную кровью убитого, и его негромкий от усталости голос коснулся слуха каждого из стоящих на Вечевом Поле.

И каждый ощутил, как где-то глубоко под землей, в неведомых темных пределах Нави, сама Тайноликая Древняя Мать подняла свое черное лицо с сияющими звездными очами и улыбнулась тому, кто порадовал ее желанной жертвой.

А Безвида сбросила с головы платок и торжествующе захохотала. Растолкав толпу, она вышла на поле, приблизилась к противникам, на ходу снимая с пояса железный серп, который носила как знак своей службы Владычице Лунного Серпа. И прежде чем люди успели опомниться, она схватила за волосы голову бездыханного тела, запрокинула ее и ловким движением полоснула серпом по горлу так, как опытная жница срезает пучок колосьев, зажатый в руке. Не обращая внимания на возмущенный, полный ужаса вопль потрясенной толпы, она уверенно продолжала свою жуткую работу, перепиливая шею Громолюда, пока волхвы не выбежали на поле и не оторвали ее от тела.

— Он мой! — возмущенно вопила Безвида, отмахиваясь окровавленным серпом, но двое крепких мужчин держали ее руки и не давали задеть кого-нибудь. — Темная Мать взяла его, он мой! Марена приняла жертву, обещание исполнено! Теперь никто не в силах противостоять тебе, сын мой, ибо за тобой — Темная Мать!

— Погоди, женщина! — строго осадил ее Веледар. Он едва не опоздал, не ожидая, что служительница Лунной Волчицы так поспешит завладеть добычей. — Не жертвенный баран перед тобой, но мужчина и воин, князь, внук Перунов! Погиб он достойно и кровью своей родную землю освятил. И мы ему положенную честь воздадим, а боги и предки примут. Гой еси вы, деды и прадеды! — Встав над телом, он вонзил в рыхлую землю свой посох, как ствол Мирового Дерева, и поднял руки к небесам: — Старшие во роду нашем, щуры и пращуры рода! Поспешите, посланцы Вещего Бога, встретить душу павшего внука Перунова, Громолюда Удачевича, и возвести его в Свет Ирийский, в полк Перунов, на сречу с родом небесным, и поведите его ко благу перерождения в роду земном, и сотворите ему по делам его вечную память! Гой![29]

— Гой! — закричали смоляне, немного опомнившиеся за время, пока старший волхв произносил разрешающий заговор.

И в это время Велем, как и все захваченный происходящим на поле, ощутил, что девушка под паволокой, которую он все это время держал за руку, молча заваливается наземь. Едва успев подхватить ее, он одернул край покрывала и с трудом удержался от того, чтобы поднять его и посмотреть — жива ли. Но поднимать паволоку на глазах у множества людей было никак нельзя, и он торопливо поднял девушку на руки, чтобы унести отсюда.

Ладожская дружина заволновалась, стала расчищать дорогу, и Велем понес Красу с пригорка. Но, когда он был уже внизу, перед ним вдруг предстал Станила.

Даже Велем, будучи далеко не робкого десятка, содрогнулся и крепче прижал к себе девушку, столкнувшись с сыном темной богини. Разлохмаченный, залитый кровью противника, с дико горящими глазами, Станила, с его шрамом через все лицо, сейчас выглядел еще более жутко, чем обычно. Если Безвида была Кощной Матерью, то он казался самым жутким из подчиненных ей упырей.

— Стой! — хрипло произнес он, загораживая Велему дорогу. — Куда ты ее понес?

— Не твое дело, — злобно ответил ладожанин. — Дай пройти, чего встал?

— Никто не смеет уходить. — Станила не тронулся с места, уперся в землю своей окровавленной рогатиной и приобрел твердость Мер-горы. — Никто не уйдет. И Ог… Огнедева не уйдет, пока моя победа не будет… признана всеми людьми и богами.

Имя Огнедевы далось ему с трудом, а безумные глаза не отрывались от девичьей фигуры, почти неразличимой под непрозрачной паволокой. Видны были ноги в узорных черевьях, рука с тонкими пальцами, на которые надели несколько серебряных перстней, выпал и свесился кончик рыжей косы… Взгляд Станилы не отрывался от этого кончика, и Велем попятился. Ладожане плотно обступили его, готовые отстаивать свою Огнедеву, Белотур подошел и встал рядом, держа руку на Рукояти меча. После увиденного людей трясло, и то, что победитель Станила первым делом устремился к Огнедеве, еще сильнее всех встревожило. Уж не считает ли он и ее своей Добычей?

— Да ты ее чуть не погубил! — возмущенно воскликнул Велем. — Огнедеве противно пролитие крови человеческой, противно дыхание Марены. Дай пройти, а не то совсем ее загубишь!

— Она должна признать мою победу!

— У волхвов проси!

— Позволь уйти Огнедеве, княже Станиславе, — произнес Веледар, подходя к ним ближе. — Дух Огнедевы не может выносить дыхание крови и близость Темной Матери. Не настаивай. Своей близостью ты убиваешь ее, как Велес на кощных лугах усыпляет Лелю до самой весны одним своим прикосновением и вынужден лишь любоваться спящей, не в силах пробудить ее и добиться хотя бы взгляда светлых очей. Ты одержал победу, но теперь тебе предстоит пройти очищение, прежде чем дочь Дажьбога сможет взглянуть на тебя. Дай ей пройти.

Веледар прикоснулся своим посохом к плечу Станилы, и тот наконец уступил: шагнул в сторону, и Велем прошел мимо него, унося бесчувственную девушку. Он был раздосадован и встревожен исходом поединка, но и радовался, что догадался подменить Дивляну на Красу.