Книга Загадка шотландского браслета - Анна Штерн

«Моя сказка подошла к концу, как прекрасный сон, в который так хотелось поверить. Пора возвращаться в реальность», – рассуждала девушка, доставая свой чемодан, находившийся до этого в шкафу.

В чемодан отправились все ее старые, а также приобретенные в Англии вещи и те немногие сувениры, что она успела купить. Виктория не планировала уезжать так рано и думала, что еще успеет прикупить подарков родным. Теперь же времени у нее не оставалось, а ходить по магазинам в данный момент ей вовсе не хотелось. Чего уж там, девушка мечтала только о том, чтобы скорее наступило завтра и самолет приземлился на ее родной земле, оставив Туманный Альбион далеко позади.

Аккуратно сложив одежду, Виктория перешла к туалетному столику, чтобы собрать всю стоявшую на нем косметику, но тут увидела браслет, подаренный ей Брюсом, и застыла на месте, глядя на изящную вещицу, которую она сняла с себя вчера вечером перед сном. С одной стороны, ей ужасно хотелось оставить украшение с мужчиной, но с другой, что-то толкало ее на то, чтобы побыстрее бросить браслет в косметичку и увезти с собой в Россию. По непонятным для самой себя причинам Вика ощущала некую связь с браслетом, словно он стал частью ее, пусть и не самой лучшей, со своими темными тайнами прошлого, но тем не менее теперь он принадлежал ей и никому больше. Она понимала, что не станет носить его каждый день, но одно сознание того, что украшение рядом, делало бы ее в какой-то мере счастливой.

– Нет, я не могу его взять, – сказала Виктория, – так же, как не могу принять и кольцо.

Девушка тут же сняла кольцо, подаренное Брюсом, и положила его на столик рядом с браслетом. Удивительно, но с кольцом она не ощущала такой же близости, как с браслетом, несмотря на то, что оно должно было значить для девушки гораздо больше.

Не желая больше смотреть на ювелирные изделия, Виктория отвернулась от туалетного столика и продолжила сбор чемодана. Ей во что бы то ни стало хотелось отвлечься на что-то, только бы не думать о Брюсе и случившемся.

Собрав все вещи, Виктория оглядела комнату в поисках чего-либо, оставленного ею, но не увидев ничего подобного, вздохнула с облегчением. Посмотрев на часы, она поняла, что потратила не так уж много времени и впереди еще целый день: стрелки часов едва перешли за двенадцать часов дня. Не зная, что делать дальше, Виктория решила навести порядок в доме. Она понимала, что это выглядело ужасно глупо и неразумно с ее стороны: делать уборку в доме у уже бывшего партнера, но Виктория не могла с собой ничего поделать. Она просто не привыкла оставлять помещение после себя неприбранным. Найдя все принадлежности для уборки, а также домашнюю химию, девушка закатила рукава и принялась усердно вытирать пыль со всех поверхностей, до которых могла дотянуться, пылесосить ковры, мыть полы, а также кафель в ванной комнате и перемывать и без того чистую посуду.

«Неплохо бы еще и постирать, – подумала слегка уставшая Вика, когда только отложила швабру и поставила пылесос обратно в кладовку под лестницей, – но это уже слишком. Пусть сам возится или же попросит свою домработницу».

Уборка забрала еще два с половиной часа, что приятно порадовало Викторию, на тот момент более-менее успокоившуюся. Однако стоило ей простоять в холле пять минут, оглядываясь по сторонам и оценивая свою работу, как грустные и сбивчивые мысли вновь начали приходить к ней в голову. Оставаться в доме ей больше совсем не хотелось, да и делать там было нечего, поэтому, накинув теплое пальто и надев кожаные полусапожки, Виктория вышла на улицу.

Ее не волновало, что лицо ее выглядело все еще красным после слез, глаза сильно опухли, а волосы сбившимися патлами спадали на лицо. Нет, в тот момент ей лишь хотелось оказаться подальше от этого дома и воспоминаний, связанных с ним. Не беспокоил девушку и легкий, но промозглый дождь, начавший моросить, стоило ей только выйти из дома.

Виктория сама не знала куда идет и сначала шла просто прямо, как после расставания с Кириллом, но очень скоро поймала себя на мысли о том, что она все же находится в чужой стране и найти помощь случись что тут может оказаться не так-то уж просто. Остановившись и оглядевшись по сторонам, девушка поняла, что находилась рядом с домом-музеем дочери Шекспира, совсем недалеко от церкви и прекрасного парка с ивами, ветви которых доставали до самых вод реки Эйвон. Виктория сбавила темп и медленно побрела к церкви, желая немного побродить в тихом парке, и если найдется скамейка под деревом, то посидеть на ней и в последний раз взглянуть на живописный городок.

Все усиливавшийся дождь разогнал всех туристов и местных жителей, так любивших гулять вдоль реки и, оказавшись возле церкви, Виктория поняла, что рядом никого нет. Это даже обрадовало девушку, в тот момент желавшую остаться наедине с собой. Пройдя через церковный двор и стараясь не смотреть на навевавшие грусть старые, изъеденные временем и непогодой каменные надгробия, Виктория вышла к реке и направилась к скамейке, стоявшей прямо под раскидистым дубом.

Сиденье скамьи, несмотря на некоторое укрытие от дождя, все же оказалось слегка мокрым, но девушку это совсем не беспокоило. Сев, она откинулась на спинку и уставилась в даль, словно впав в транс. Ее разум наконец отчистился от навязчивых мыслей о Брюсе, и девушка глубоко вздохнула. Когда-то в юности Виктория пробовала медитировать и полностью останавливать внутренний разговор у себя в голове, но так толком и не научилась ни первому, ни второму. Все время что-то настойчиво внедрялось в расслабленный разум девушки, уводя ее от безмолвного спокойствия и тишины. Теперь же сидя на скамейке возле церкви, Виктория ощутила некий внутренний полет, как если бы ее душа на некоторое время вырвалась из оков тела и воспарила вверх. Чувства облегчения и свободы вдруг снизошли на нее, словно дверь, которую так долго держали на замке, в конце концов широко распахнулась, позволив свежему ветру ворваться внутрь. Так и случилось с Викторией: в один момент она почувствовала небывалый подъем, приятную пустоту и расслабленность, а в другой неожиданно поняла, что в ее разум пытается проникнуть что-то совсем другое, что-то темное и зловещее, все это время находившееся где-то поблизости. Девушка ощутила, как чьи-то невидимые руки сомкнулись у нее на шее и начали душить ее. Хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, Виктория пыталась избавиться от рук душителя, но не могла, ведь никто на самом деле не держал ее, хоть хватка при этом не становилась слабее. Понимая, что сейчас потеряет сознание, Виктория, не отдавая себе в этом отчета, начала шептать молитву, совсем как в тот раз в спальне в Шотландии, только на этот раз ее сбивчивое хриплое бормотание не помогло: что-то по-прежнему стискивало тонкую шею девушки. Когда в глазах у Вики потемнело, она вдруг почувствовало прикосновение к своему плечу, при этом тиски на шее тут же куда-то исчезли, и девушка смогла сделать вдох, обжегшей ее горло и заставивший зайтись в кашле. Руку с плеча так и не убрали и, обернувшись, Вика увидела, что коснувшаяся ее кисть затянута в черную перчатку и принадлежала высокому и худощавому седовласому человеку лет пятидесяти с тревогой смотревшему на нее.

– Вам нехорошо? Мне как-то помочь вам? – вежливо поинтересовался он.