Книга Аманда. Энергия Кольца - Алина Багазова

Марина сидела в пушистой пижаме, трогательная, как большой плюшевый медвежонок, съёжившись, на самой кромке кровати, боком ко мне, и смотрела в окно. Маленькая, хрупкая фигурка с длинными чёрными волосами, на фоне белых стен вызывала жалость и сострадание. У меня просто защемило сердце. На доли секунды я забыла о том, что передо мной соперница, что это к ней от меня ушёл Димка. Но и когда вспомнила — ни капли злорадства и удовлетворения не ощутила.

Марина никак не отреагировала на наш приход, даже не шевельнулась. Изваяние.

— Подойди! — пихнула меня Илона, — попробуй с ней заговорить, может тебя она вспомнит и отзовётся.

— Вряд ли, — покачала я головой, — она меня толком и запомнить не успела, а уж тем более — не знает, кто я.

— Но всё-таки! — настаивала Илона, — её мама сказала, что на тех, кого она хорошо знает, она не реагирует вовсе! А вот на врачей и вообще посторонних людей иногда случаются отклики.

— Ладно… — вздохнула я и двинулась к кровати.

Подошла, остановилась совсем рядом — девушка даже не пошевелилась. Странно было видеть её в таком состоянии, словно и не человек вовсе, а кукла…

— Марина… — позвала тихонько, чтоб не напугать, — ты меня слышишь?

В ответ — тишина.

— Пожалуйста, ответь, — попросила я, присаживаясь перед ней на корточки, легонько прикасаясь к коленке в розовой брючине и пытаясь поймать её взгляд.

Взгляд был такой отсутствующий, что вновь накатило ощущение нереальности и бесполезности происходящего. Девушка сидела настолько неподвижно, что, казалось, даже не дышала.

— Куда же ты выпала из нашей реальности? Где ты?.. — вздохнула я, вставая.

Тщетность усилий была на лицо. Она и не собиралась реагировать.

— Я здесь… — в этот момент вдруг прошептала Марина, глядя всё так же мимо, в пустоту, а в её глазах вдруг блеснули слезинки.

— Ты меня слышишь?! — обрадовалась я, — Мариночка, милая, скажи мне, где Дима?!

Что с ним?!!!

Но она замолчала. И продолжала неотрывно глядеть в окно. Однако две слезинки скатились по щекам. Я снова пыталась разговорить её, растормошить, я заглядывала с мольбой ей в глаза, но всё было безуспешно.

— Ладно, Мань, идём, — вздохнула Илона, — вряд ли она что-то ещё скажет. Кроме «я здесь» практически никаких фраз не было зафиксировано.

Я встала и обречённо шагнула к двери, за которой уже скрылась Илона. А мне оставалось ещё пара шагов, когда неожиданно услышала сзади тихий шёпот:

— Мээээнди…

Я, как ужаленная, обернулась. Горячая волна захлестнула с головой. Но Марина сидела всё так же, отвернувшись. На ватных ногах шагнула к ней.

— Это ты? Ты меня звала? — я схватила девушку за плечи, встряхнула.

Её голова мотнулась, но словно неживая. Только мокрые дорожки на щеках от катящихся слёз.

Я поняла, что даже если мне не послышалось, я ничего не смогу узнать. И когда я уже совсем отчаялась и отпустила её, губы Марины вдруг разлепились, и она прошелестела:

— Кольцо… Единовластия… они… спаси его!

И снова сомкнулись.

— Пожалуйста!! — я лихорадочно зашептала, умоляюще, — не молчи, скажи ещё хоть что-то!!! Что за кольцо?

Но это было действительно последнее, что она сказала. Больше я ничего не добилась. И спустя ещё полминуты покинула палату.

— Ну что ж, всё бесполезно, — констатировала Илона, подпирая стенку, когда я вышла к ней, — прости, Мань, что сорвала тебя сюда…

— Нет, — задумчиво покачала я головой, — не всё бесполезно. Что-то она всё-таки сказала.

— «Я здесь»? — хмыкнула подруга, — очень много информации.

Я поняла, что про Кольцо Единовластия Илонка не слышала. И не стала ей ничего говорить. Мы медленно побрели к выходу — Что теперь? — я приостановилась, — что будем делать?

— Мы не можем сейчас уехать обратно, автобус идёт только утром, — пояснила Илона, — придётся тут заночевать.

— И где же мы можем заночевать? — вяло поинтересовалась я, борясь с накатившей вдруг усталостью и горечью оттого, что всё не только не прояснилось, но ещё и сильнее запуталось.

— У Елены Дмитриевны дома, — пожала плечами Илона, — она будет только рада.

— Да? — усмехнулась я, — чему?

— Бедная женщина пользуется всяким случаем, чтоб переночевать в больнице, днём и ночью ожидая улучшения. Марина спит совсем мало, в основном вот так и сидит, и мать около дочки. А малышку, её младшенькую, не с кем оставить… Так она благодарна любому, кто побудет дома в её отсутствие.

— А сколько дочке лет?

— Пять. Миленький такой ребёнок. Правда, она больна…

— В смысле? — я разговаривала почти по инерции, потому что надо было что-то отвечать. Мысли же блуждали где-то далеко…

— Сама увидишь, — шепнула Илона.

Мы спустились в холл. Подруга, ускорив шаг, подошла к Елене Дмитриевне и быстро обо всём договорилась. Я покорно тащилась за ней, как тряпичная кукла. Всё-таки время, проведённое в больнице, а потом ещё и в долгой дороге, шок от происходящего тут, ослабило мой организм, подкосило силы и моя физическая форма была сейчас сродни столетней старухи, мечтающей только о покое…

Маринина мама отдала нам ключи и попросила, чтоб малышку Юленьку мы забрали у соседки.

— Добро пожаловать! — Илона распахнула дверь и пропустила первой Юлю.

Девочка молча и совершенно безучастно шагнула в дом, я — почти так же отрешённо — за ней.

— Твоя мама сегодня побудет в больнице, — присев на корточки, пояснила ребёнку Илона, — с Мариной. А мы переночуем с тобой, хорошо?

Девочка так же молча, глядя словно сквозь неё, равнодушно кивнула.

— Ну, иди пока к своим игрушкам, — распорядилась подруга, легонько подталкивая девочку, — а мы с тётей Маней приготовим ужин. Ты что хочешь — макароны или яичницу?

Она деловито шарилась в холодильнике и буфете. Было видно, что не впервой.

Вероятно, в тот раз, что приезжала с Сёмой, они тоже ночевали здесь одни.

Юлечка поплелась к дивану, присела на корточки и извлекла из-под него ящик с игрушками. Двигалась она, как робот, следующий заложенной программе, исполняющий покорно любые команды, сказала бы Илона: «Иди спать» — пошла бы так же без эмоций. Мне стало жутковато. Каково это — когда в доме такой вот ребёнок?

Отрешённый от происходящего вокруг, слабо реагирующий на других, не проявляющий собственных желаний и прихотей. Абсолютно не капризный, незаметный… неживой какой-то.

Я подошла и, пока Илона суетилась на кухне, присела рядышком прямо на пол.

— Юля! — тихонько позвала я.

Малышка не отозвалась, копошась ручонками в ящике.