Книга Любимая - Джил Грегори

Мустанги мирно паслись на открытой лужайке под опаловым небом. Ветер дул с севера, поэтому животные еще не учуяли человека. Джулиана и Коул не двигались, наблюдая за кобылами с косматыми гривами и жеребцом, зорко следившим за ними.

За завтраком между ними ощущалась некоторая неловкость, но потом Коул предложил Джулиане отправиться на прогулку верхом и показать ей другие достопримечательности и красоты этого укромного уголка под названием «Огненная гора». Дикая и величественная природа успокоила обоих и соединила их невидимой нитью благоговейного восторга. Джулиана не знала, куда направляется Коул и почему он выбирает то одну тропу, то другую, пока они не добрались до этого места. Им пришлось оставить лошадей в лощине и подниматься сюда пешком.

Они заговорили только тогда, когда появился табун, и искренне восхищались гордыми и непокорными животными, которые обитали в долинах, на крутых холмах и в глубоких каньонах «Огненной горы». При виде этих смелых и дерзких созданий в душе Джулианы что-то дрогнуло. Она не сомневалась, что Коул, при всей своей суровости, чувствует то же самое. Его глаза блестели, а лицо светилось радостью, когда он смотрел на табун. Увлеченность, с которой оба наблюдали за мустангами, избавила их от остатков неловкости. Джулиана согласилась бы лежать здесь, в этом сказочном уголке, целую вечность, бок о бок с Коулом, и любоваться дикими лошадьми.

Неожиданно ветер переменился, и жеребец учуял их запах. Он мгновенно вскинул голову и сердито фыркнул. Увидев людей на другой стороне речки, он поскакал вперед и остановился у кромки воды. Сначала он замотал головой, потом в ярости забил копытом, а затем встал на дыбы. Ветер трепал его серебристую гриву.

– Прощай, дружище, – еле слышно произнес Коул.

Будто услышав его слова, жеребец заржал, предупреждая кобыл об опасности. Те вскинули головы и почти одновременно сорвались с места. Табун поскакал в сторону Орлиной горы, к сулившим безопасность глубоким каньонам.

Жеребец все еще стоял на берегу. Он поднимался на дыбы, сердито ржал, угрожая противнику. И только убедившись, что табун ушел на безопасное расстояние, он развернулся и поскакал вслед. По дороге он поравнялся со старой серой кобылой, отставшей от табуна, и сердито ткнул ее в крестец. Кобыла перешла на галоп. Вскоре мустанги растворились среди скал и кустарника. А тем временем солнце медленно взбиралось на безоблачный бледно-голубой небосвод.

– Потрясающе! Спасибо, что привел меня сюда, – воскликнула Джулиана, поднимаясь с помощью Коула. – Этот жеребец великолепен. Ты когда-нибудь видел лошадь такого белого окраса?

– За долгие годы ни разу, – помолчав, ответил он.

Джулиану удивил тон, которым были сказаны эти слова, и она бросила на Коула вопросительный взгляд. Она не поняла, почему вдруг его губы сжались в тонкую полоску, и молча ждала.

– Когда-то я знал одного человека, у него была лошадь, очень похожая на эту. Белоснежная, без единого пятнышка. Мустанг, такой же отважный и дерзкий, хотя и кастрированный.

– Похоже, ты недолюбливал этого человека, – предположила Джулиана.

Коул взял ее под локоть и повел вниз, в лощину, где были привязаны лошади.

– О, он мне очень нравился до тех пор, пока он и его напарница, – в то время мне казалось, что я в нее влюблен, – не выстрелили мне в спину и не оставили умирать, – с деланным спокойствием ответил он.

Джулиана замерла и в ужасе уставилась на него.

– Кто этот человек? – спросила она.

– Сейчас это не имеет значения. Он мертв. И Лайза мертва. Их убил не я, – поспешно добавил Коул. – Хотя, встреть я их, прикончил бы голыми руками. Они погибли в Сан-Франциско, их убили из-за золота, которое они украли у меня и у бедного старого золотоискателя.

В его глазах опять появилось затравленное выражение, и Джулиана догадалась, что к мучительным воспоминаниям примешивается давняя ненависть. Очевидно, эти чувства проросли в его душе так же глубоко, как скорбь по близким, жестоко убитым в «Огненной горе».

– Почему они пытались расправиться с тобой?

Коул поднял руку, будто хотел отмахнуться от вопроса, но, заглянув в глаза Джулианы, увидел в них столько нежности и сострадания, что решил не уходить от этой темы, как намеревался. Двенадцать лет он ни с кем не говорил об этом. Так почему же сейчас заговорил, Джулиана?

Возможно, потому, что последняя ночь была первой ночью покоя, самого настоящего покоя и умиротворения. А возможно, потому, что поцелуи Джулианы, ее голос, ласковые объятия заставили тени отступить, прогнали прочь холодное, как камень, одиночество, с которым он уже свыкся и которым изредка даже наслаждался. Пусть ненадолго. Никто, кроме Солнечного Орла – тот нашел его на пустынном перевале и позволил некоторое время пожить среди народа, стать братом среди братьев – не знал истории предательства Джесса Берроуза. И вот сейчас он расскажет ее Джулиане, здесь, в этой тихой лощине.

Они сели на красный обломок скалы, спрятавшийся среди юкки и агавы. Ярко светило солнце, крохотная дикая герань, примостившаяся между двумя небольшими валунами, качала алыми головками. Коул, помолчав немного, заговорил.

Он познакомился с Джессом Берроузом в Калифорнии через месяц после того, как разделался с Барнабасом Слокумом. Берроуз, рослый, привлекательный парень, отличавшийся общительностью и великодушием, был так же беден, как Коул. Именно он познакомил Коула с Лайзой, которая в то время работала платной партнершей по танцам в одном из сотен салунов, выросших в городе на заре эры «золотой лихорадки». Именно Берроуз свел его с Эйбом Хенли, старым золотоискателем с суровым взглядом. Предполагалось, что Берроуз будет охранять Хенли, но тот убил его и украл золото.

Хенли нанял обоих, и Берроуза, и Коула, для работы на его участке недалеко от Юмы, в Аризоне. Он пообещал долю в добыче, если им посчастливится напасть на богатую жилу. Они нашли золото, россыпи золота, но Берроуз обманул старика. Он убил его, пока Коул был в отъезде. А Лайза, бросившая работу в салуне и отправившаяся с ними в путешествие по диким просторам Аризоны, сочинила байку о разбойниках, которые якобы изнасиловали ее, прежде чем убить Хенли. Ей удалось убедить Коула в том, что Берроуза уже не было в лагере, когда напали разбойники.

Коул хотел немедленно броситься в погоню, однако Лайза не отпустила его одного, уверяя, что боится нового нападения. А затем она призналась юному Коулу, что всегда любила только его, а не Джесса Берроуза.

– Я был так молод и глуп, что поверил ей, – усмехнулся Коул. Над их головами кружил луговой тетерев. – Только любила-то она не меня, а мое золото. Лайза заманила меня в ловушку, в засаду, которую Берроуз устроил у Медвежьего перевала. Он выстрелил мне в спину, забрал мою лошадь и оставил умирать в этом пустынном месте, где не было никакого жилья на пятьдесят миль вокруг. Я бы погиб, если бы не Солнечный Орел. Но это уже другая история.

Джулиана подумала, что дядя Эдвард и тетя Катарина тоже предали ее, продав в жены человеку, которого она терпеть не могла. Она вспомнила, какие боль и разочарование охватили ее, когда она поняла, что их мало заботит ее счастье. Они готовы были отдать ее любому, кто предложит более высокую цену. Однако выпавшие на ее долю страдания не шли ни в какое сравнение с тем, что испытал Коул. Удивительно, что после предательства друга и возлюбленной, уготовивших ему ужасную смерть, он не озлобился на весь свет, и особенно на женщин. Какая она была, эта Лайза? И сильно ли он любил ее, спрашивала себя Джулиана, но не решалась задать эти вопросы Коулу.