Книга Псы границы - Андрей Быков

Дворянчик, поперхнувшись, закашлялся и заколотил себя в грудь кулаком. Степняк от всей души добавил пару раз по спине, едва не отправив нашего графа носом в тарелку.

— Помочь? — участливо поинтересовался Одуванчик.

Граф, энергично помотав головой, схватился за кружку с холодным квасом. Отпил несколько крупных глотков и, отдуваясь, поставил кружку на место.

— Чёрт бы тебя побрал, Цыган, — произнёс Дворянчик, прокашливаясь, — Как можно такое количество перца в еду сыпать!? Ты ж не у себя в таборе…

— А я вот читал, что острые приправы мужчине жизненную энергию дают. И воинской страсти прибавляют, — сказал Циркач

— На счёт страсти — это верно, — пробурчал Дворянчик, — я сейчас такой страстный, что Цыгана за такой обед прибить готов. Ты что, чернорожий, смерти моей хочешь? Изувер…

Цыган, спокойно дослушав графские претензии, ухмыльнулся:

— Ну, подумаешь, чуток перца пересыпал… Бывает! Другие ж, вон, едят и — ничего! Нормально!

Чего ж ты тут слюнями брызгаешь? Сам-то как готовишь? Всего и умеешь — мясо на огне пожарить, да кашу-размазню сварить…

— Зато я столько перца и приправ в еду не пихаю! — начал закипать Дворянчик.

— Знаешь, Цыган, — вступил я в разговор, чтоб несколько успокоить разгорающиеся страсти, — ты бы и в самом деле, того… не увлекался с перцем-то… А то пожгём мы себе языки да глотки… Не до еды будет.

— Вот-вот, — вставил Грызун, — А Зелёный у нас вообще — собака охотничья. Перца надышится, да и нюх потеряет. Кто будет свежую дичь в зубах приносить? Ты сам, что ли, на охоту бегать будешь?

— Да запросто, — ухмыльнулся Цыган, вставая из-за стола, — Только я по зайчишке раз в неделю приносить не буду. Сразу как притащу целого кабана. Или — оленя. Надолго хватит…

— Принеси, принеси, — ехидно ухмыльнулся Зелёный, — только гляди, чтоб, как в прошлый раз не получилось…

Все присутствовавшие едва не попадали с лавок от хохота. Зелёный припомнил Цыгану, как тот месяц назад сходил на охоту. Целый день где-то пропадал. Пришёл, когда уже совсем стемнело. Долго и со всеми подробностями рассказывал, как в сумерках подстрелил здоровенного дикого кабана. А потом ещё, дерясь с подранком, мечём его добивал. Едва сам распоротым клыками не оказался. Хотел было дотащить целиком, но уж очень тяжёлый секач, одному с ним совладать никак невозможно. Помочь ему вызвались Степняк, как самый сильный в отряде, Зелёный, которого заела охотничья зависть, ну и я. Потому что — командир, и должен видеть успехи своих подчинённых.

До забитого кабана шли где-то около часа, не меньше. В темноте о камни и коряги все ноги посбивали. А когда пришли и факелами осветили место охоты, первым сел на землю, заходясь от хохота, Зелёный. Следом скорчились и мы со Степняком. Да и Цыган выглядел несколько сконфуженным. Перед нами в луже крови лежала раскормленная деревенская свинья, точнее — разжиревший кабан, невесть каким образом забредший в кустарник дикого орешника.

— Слышь, Цыган, — давясь от смеха, просипел Зелёный, — это какими же клыками он тебя чуть не пропорол, а?… Уж не тем ли, что у него меж задних ног торчит? Так ты бы к нему… о-ой… спиной бы… не по-повора-ачивался!.. — и вновь закатился в приступе смеха.

— Да ладно, чего вы, — бурчал смущённый Цыган, — темно же было…

— Ой, не могу, — закатился Степняк, — Молчи, Цыган!.. Темно… было… Так, может, это не ты на него… а… он — на тебя… о-охотился?… Может, он тебя… за свиноматку принял… и-и… по-олюбил!?… о-ох…

— Да, Цыган, — покачал я головой, смеясь вместе со всеми, — нельзя же так с любящей тебя скотиной обходиться. Он к тебе, понимаешь, все душой…

— Всем естеством… — выдавил сквозь слёзы Зелёный, задыхаясь от смеха.

— Ага, — согласился я, переводя дыхание, — а ты ему — мечём по загривку…

— Ладно, давайте собираться, — буркнул Цыган, желая прекратить поток наших насмешек.

Но только вызвал своим предложением очередную волну смеха.

— Давайте, — согласился сквозь смех Зелёный, — притащим его в лагерь. Вот парни-то обхохочутся…

Насупленный Цыган, поняв, что от насмешек своих товарищей ему уже всё равно не избавиться, принялся молча связывать ноги забитого кабанчика. Потом просунул под связанные ноги срубленное деревце и выжидающе оглянулся на нас.

— Ладно, хорош ржать, — ухмыльнулся я, поднимаясь с земли и отряхивая штаны, — берите добычу и — шагом марш в лагерь.

Парни поднялись следом за мной и то и дело фыркая и посмеиваясь, потащили кабанчика на наш пост.

К казарме подходили хоть и почти в полной темноте, но с самым торжественным видом, желая продемонстрировать остальным всю значимость забитой дичи. Только мой факел немного разгонял ночную тьму, слабо освещая процессию. Цыган шёл позади, стараясь как можно позже попасться на глаза своим сослуживцам.

Высыпавшие из казармы бойцы сначала недоуменно воззрились на нас, переводя взгляды то на добычу, то на теряющегося за нашими спинами чудо-охотника. Потом, сообразив что к чему, дружно схватились за животы и бока, заходясь в диком хохоте.

В общем, Цыган в тот вечер, да и всю последующую неделю, был незаменимым объектом для шуток и острот всего личного состава нашего небольшого, но удивительно дружного в деле зубоскальства над ближним отряда.

На следующий день после Цыгановой охоты к нам на пост приехал староста Будир. Оттянул меня в сторонку и, немало стесняясь, высказал претензию, что мол, пропал откормленный кабанчик у одной деревенской семьи. Прошерстили, мол, мужики по окрестностям, да и набрели на следы того кабанчика. И вот ведь незадача какая… Получается, что кто-то из моих ухарей кабанчика того завалил, да к нам на пост и приволок. Ну и как бы не по-соседски это. Мы ж всё-таки не горцы дикие. А солдаты Его королевского Величества. Должны бы поселковых от обид и разора оберегать. А тут вона как получается… Не красиво, в общем…

Выслушав его и поулыбавшись, я коротко пересказал Будиру историю, приключившуюся с Цыганом накануне и предложил заплатить за кабанчика положенную цену. Посмеявшись вместе со мной над незадачливым охотником, староста с предложением согласился и, взяв деньги, отправился обратно в посёлок. На прощание я взял с него слово, что о досадной ошибке Цыгана он никому не расскажет. Да разве ж в деревне чего утаишь?! Спустя неделю уже вся деревня потешалась и зубоскалила по поводу «охоты на кабана». Цыгану хоть и не появляйся там…

Вот об этом-то случае и напомнил теперь Зелёный, подзуживая Цыгана на новую охоту.

Цыган только хмыкнул и, ничего не говоря, вышел за дверь. Однако, не успели мы и глазом моргнуть, как он уже влетел обратно и, плотно подперев дверь плечом, повернул к нам бледное, испуганное лицо.

— Ты чего, — ехидно поинтересовался Дворянчик, — никак, опять секача встретил?

— Там… это… медведь там, — слегка заплетающимся языком ответил Цыган.