Книга Волшебные существа. Энциклопедия - Николай Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уменьшительное от lubber (увалень), распространённое в елизаветинскую эпоху и происходящее, возможно, от той же основы, что и «лоб» (lob). Обычное в те времена название для глуповатых или неуклюжих людей, до наших дней сохранилось в слове landlubber (сухопутный житель; новичок в морском деле). В народных сказках чаще всего фигурирует монастырский увалень.
Светские коллеги монастырских увальней. Как правило, люди верили, что феи способны поедать любую человеческую пищу, если только она не отмечена знаком креста. Пример тому сказка «Арендатор из Окрикана». Однако упомянутое выше верование получило дальнейшее развитие, согласно которому феи могли забрать еду, если человек принимал её без должной благодарности, принижал доставшийся ему дар или приобретал что-либо нечестным путём, то есть, в сущности, феи наказывали за любое злоупотребление дарами. Именно такие злоупотребления являлись необходимыми условиями для существования монастырских увальней и духов кладовых.
Один благочестивый почтенный священник отправился как-то навестить своего племянника, который был поваром или, скорее, держал таверну. Приняли его гостеприимно, и едва хозяин усадил гостя за стол, как тот принялся у него спрашивать, как идут дела, ибо знал, что племянник — человек честолюбивый и жадный до мирских благ. «Ох, дядюшка, — отвечал трактирщик, — дела мои хуже некуда; с каждым днём я становлюсь всё беднее и беднее, хотя, видит Бог, не упускаю ничего, что могло бы послужить к моей выгоде. Покупаю скот, который пал от ящура, не брезгую даже падалью из канав; пеку отличные пироги из собачатины, сдабривая начинку изрядным количеством пряностей; эль водой разбавляю, а если кто вздумает жаловаться на дороговизну, то уж я всегда смогу пристыдить наглеца, поклявшись, что в стряпню идут лишь самые лучшие продукты. На какие только ухищрения не пускаюсь я ради выгоды, и вот, поди ж ты, беднею с каждым днём».
«Ну, таким манером ты не скоро разбогатеешь, — отвечал дядя. — А покажи-ка мне свою кладовую». — «Да пожалуйста, — согласился повар. — Сейчас только окошко отворю, так сразу её и увидишь». Тогда священник осенил себя крестом и говорит: «Иди, вместе посмотрим». Заглянули они в кладовую и увидели жирного парня, раздувшегося от обжорства, который с жадностью заглатывал стоявшую вокруг еду. Пироги, хлебы, окорока таяли как дым. Вот парнище откупорил бочонок эля, и не успели трактирщик со священником и глазом моргнуть, как он опорожнил его до самого донышка. «Как сюда попал этот негодяй? — возмутился трактирщик. — По какому праву он опустошает мою кладовку?» — «Это дух кладовой, — объяснил дядя, — всё, что нечестно нажито или дурно приготовлено, достаётся ему. Если хочешь разбогатеть, перестань мошенничать. Чти Господа, будь честен, радуйся всякому, кто зайдёт в твою таверну. Прибыль твоя будет хоть и невелика, зато надёжна, и ты будешь счастлив». С этими словами дядя покинул племянника и не возвращался несколько лет. Придя навестить его в следующий раз, он увидел совсем другую картину. В таверне было чисто и уютно, еда добрая, хозяин, уважаемый в городе человек, готовился занять пост бургомистра. Священник велел ему снова отворить окно кладовой, и, заглянув туда, они увидели духа: тощий, с прилипшим к спине животом, он, опираясь на палку, тщетно пытался дотянуться до яств, от которых ломились полки, но немощь его была такова, что даже пустой стакан был ему не по силам, не говоря уже о полной бутылке, так что он таял прямо на глазах. Так трактирщик на собственном опыте убедился, что честность — лучшая политика[159].
Существует дух погребов совсем иного рода, поскольку главная его задача — охранять погреб от разграбления, тогда как в поведении духа кладовой нет и намёка на какой-либо нравственный подтекст, просто его поступки естественным образом совпадают с человеческим представлением о том, что нечестно нажитое до добра не доводит.
Один из многих духов-одиночек Ирландии. Клурикан пирует в подвалах пьяниц, пугает нечестных слуг, когда те цедят хозяйское вино. Иногда он так надоедает хозяевам, что они решают сменить жильё, но клурикан забирается в пустой бочонок и едет вместе с ними, как ланкаширский богарт. Клурикан обычно был одет в красный ночной колпак, кожаный фартук, голубые чулки и украшенные серебряными пряжками башмаки на каблуках[160]. Можно предположить, что и камзол его также был красным, ибо духи-одиночки, в отличие от фей, живущих племенами, предпочитают красный цвет зелёному.
Этот дух был обитателем северных графств и заводился, как правило, в погребах старых домов. Его отличительной особенностью была шапка из незатканных концов нитей, которые обычно обрезают ткачи.
Пожалуй, единственными чертами, объединяющими всех великанов, являются их гигантский рост и огромная сила. Некоторые из них, например Бран Благословенный, очевидно, были когда-то богами. Бран был таким громадным, что его не вмещал ни один дом, он казался движущейся горой, когда переходил пролив, разделяющий Уэльс и Ирландию. Он обладал устрашающей силой, но был по природе добр. Его отрубленная голова приносила благословение повсюду, куда бы её ни доставляли, и охраняла Британию от захватчиков до тех пор, пока находилась в Лондоне. В Англии и сейчас ещё рассказывают истории про Длинного человека из Уилмингтона и великана Керн-Аббаса, судя по всему, они тоже были божественного происхождения. Великан Керн-Аббаса — божество плодородия и защитник. Некоторые великаны-защитники были известны до сравнительно недавних времён, например великан из Граббиста. Он был одним из «швыряющих камни» великанов, среди которых встречаются как добрые, так и злые, и провёл большую часть жизни сражаясь с дьяволом. Он часто совершал благие дела и однажды спас во время сильного шторма рыбачью лодку, доставив её в гавань[161]. В рассказе о великане из Граббиста присутствуют комедийные черты, порой переходящие в фарс. Становится заметно, как со временем великаны всё больше глупели. Добрый корнуэльский великан из Карн-Гальва служит ярким тому примером:
Великан из Карн-Гальва был скорее забавным, чем воинственным. Даже теперь мы можем ещё увидеть его творения: это каменная глыба, которую славный старый великан положил на утёс в западной части гряды. Вероятно, когда солнце скрывалось за морем и все морские птицы улетали в свои гнёзда на скалах, она служила ему ложем. Неподалёку от каменного сиденья возвышается груда гранитных кубов, до сих пор таких же гладких и правильных, как в те времена, когда ими забавлялся великан в часы одинокого досуга, складывая из них пирамиды. Люди, живущие на северных холмах, с любовью чтят его память, потому что он всю жизнь провёл на своём утёсе и его единственной заботой было охранять жителей Морва и Дзеннора от набегов менее благородных великанов, обитавших в ту пору на Лелантских холмах. Великан из Карн-Гальва за всю свою жизнь убил лишь одного человека, и то это был несчастный случай.
