Книга Волшебные существа. Энциклопедия - Николай Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О ложном огне сложено немало разных легенд. Иногда его считали шутником-богартом, и там, где его звали Хобблди-посвети-ка, это особенно очевидно; в других случаях говорили, что болотный огонь — это не находящая упокоения душа грешника. К примеру, если человек самовольно запахивал кусок соседской земли, то его дух обречён был вечно скитаться по спорному участку с огоньком в руках. Кузнец Уилл из Шропшира, которому святой Пётр дал вторую жизнь, совершил в свой второй срок на земле столько тяжких грехов, что после смерти его не приняли ни в рай, ни в ад. Дьявол сжалился над ним и дал ему уголёк из адского пламени, чтобы согреться, с тех пор кузнец бродит с этим огнём по болотам и заманивает путников на верную погибель. По другой версии, кузнец обманом заставил дьявола забраться в стальной кошель и так обработал его молотом, что тот не посмел забрать его в ад; однако, по этой версии, хитрому малому удалось обманом пробраться в рай. Жители Линкольнширских топей называют его Вилли-Живчик и считают боглом, а от этого народа ничего хорошего не жди.
Шутливое прозвище болотного огня женского рода. Существует мнение, что имя Джил вообще несёт в себе некий уничижительный оттенок, обозначая легкомысленную, капризную женщину. Это имя, по преимуществу деревенское, нередко встречается в фольклоре, как, например, в сказке «Джек и Джилл»[153].
Одно из множества имён болотного огня. Встречается на границе Девона и Сомерсета. Внешне чем-то похож на шотландского джеруча. У него одна нога и огонь в руке, он заманивает путников в болото.
Один из самых малоизвестных региональных типов ложного огня, и, хотя в последнее время о ней писали как о корнуэльском пикси. Судя по упомянутой привычке Джоан звонить в колокольчик, она действительно могла принадлежать к племени пикси, в таком случае, если правильно обратиться к ней, она, как и Джеки-с-фонарём, не собьёт путника с толку, а выведет его на дорогу.
Так в Вустершире называют ложный огонь из прихода Бадей, хотя «Поле Пинка», «Лужайку Пинка» или «Луг Пинка» можно обнаружить и в других частях графства. Хинки-Панк, прозвище ложного огня на границе Девона и Сомерсета, скорее всего, является вариантом того же имени.
История о духе младенца, который не может найти успокоения после смерти, потому что не был крещён при жизни. Когда такие духи собираются вместе, в Сомерсете и Нижней Шотландии их зовут огнёвками, а в Западной Англии — писки, там верят, что они принимают облик белых мотыльков. Приведённая ниже сказка показывает, что имя для младенца важнее, чем крещение.
В деревне Виттингем долгое время обитал дух младенца, которого мать убила и закопала под деревом за околицей. Безлунными ночами его призрак бегал от дерева к деревенскому кладбищу и обратно, причитая: «Бедный я, безымянный!» — и никто не отваживался заговорить с ним, люди считали, что встреча с маленьким духом предвещает смерть. Но вот как-то ночью шёл мимо мужичок пьяненький, забыл, что надо бояться, да и окликнул духа: «Как живёшь-можешь, Башмачки?» Дух младенца был в восторге:
— Всё теперь со мной прекрасно,
Имя дал мне не напрасно,
А зовут меня Башмачки-из-Виттингема! —
И с этими словами полетел прямиком на небо.
Эта сказка была записана у пожилой женщины из Виттингема, которая утверждала, что застала ещё самого духа. Башмачками здесь названы детские вязаные пинетки. Мокроножку, духа из семейства брауни, точно так же по чистой случайности успокоил пьяный, дав ему имя, но тот не обрадовался, напротив, имя ему не понравилось, поэтому он и ушёл[154].
Похожая легенда бытует на острове Мэн: простой рыбак спас младенческую душу, совершив над ней условный обряд крещения. Он зачерпнул немного воды, произнёс над ней благословение, нарисовал в воздухе крест и произнёс:
«Нарекаю тебя Джоном, если ты мальчик, и Джин — если девочка». В данном примере христианизируется языческий обряд наречения.
«Болотным огнём зовут огненного демона, который заводит путников в болота. Иногда он вспыхнет искрой прямо под ногами, и тут же, глядишь, его свечка зажглась далеко впереди, милях в двух или трёх, и так он потопил немало добрых лодок; ночью рыбаки шли к берегу, видели огонь вдалеке, правили на него и погибали»[155]. В данном отрывке нет никакого указания на то, что болотный огонь — это дух некрещёного младенца, но вот в Сомерсете бытовало именно такое представление.
Болотные огни в Сомерсете называют огнёвками и верят, что это души некрещёных младенцев, обречённые скитаться без пристанища до Судного дня. Иногда считается, что они предостерегают путников, как свечи мертвецов.
В канун летнего солнцестояния огнёвки идут в церковь встречать души умерших в этом году младенцев. Огнёвки со всей округи собираются в церкви Стоук-Перо, чтобы проводить всех умерших в этом году в канун Дня всех святых. Однажды в канун Иванова дня один старый возчик посоветовал мне подняться на Лей-Хилл и посмотреть оттуда. Болотные огни двигались над Стоук-Перо и Данкери. «К церковным дверям направляются, не иначе. Будут теперь там стеречь, как есть, свечи мертвецов»[156]
На северо-востоке Шотландии души некрещёных младенцев называют таранами.
Маленьких призраков, именуемых таранами, или души некрещёных младенцев, часто можно видеть в лесах или других безлюдных местах, где они порхают, жалобными голосами оплакивая свою жестокую судьбу[157].
Начиная с XV века, когда роскошь и распутство обитателей монастырей входят в пословицу, в народе складывают о монахах сатирические байки. К их числу относятся и анекдоты о монастырских увальнях, мелких демонах, которые должны были совращать монахов, соблазняя их на пьянство, обжорство и распутство. Самая известная история подобного рода — рассказ о Братце Раше, демоне, посланном на землю с одной-единственной целью: погубить души обитателей некоей процветающей обители[158]. Он почти преуспел в этом, но был вовремя разоблачён приором, который превратил его в коня и изгнал из монастыря. Демон нашёл себе другую службу и вёл себя у нового хозяина, как подобает обычному Робину Доброму Малому, но приор и тут нашёл его и навсегда заточил в замок в безлюдной местности. После знакомства с Рашем монахи в обители все, как один, обратились к добродетельной жизни, так что в конце концов пережитое пошло им на пользу. Раш подвизался в качестве монастырского повара, хотя монастырские увальни чаще живут при винном погребе. Светский коллега монастырского увальня назывался духом кладовых и заводился обычно в трактирах, где обсчитывали постояльцев, или в домах, где слуги были нерадивы и грубы, а хозяева скупились на милостыню. Существовало поверье, будто феи и злые духи имеют власть лишь над неправедно нажитым добром или добром, принятым с жадностью или без благодарности. Надо полагать, и монастырские увальни, и духи кладовых обязаны своим существованием именно этому поверью.
