Книга Каникулы вне закона - Валериан Скворцов

И тогда в Швейцарии приземлились орлы, совершившие перелет с кавказских хребтов. Спустя некоторое время московские предки потомков, обучающихся в суперэлитной частной школе «Шато де Розей» в лозаннском пригороде, получили курьерской почтой Ди-Эйч-Эл пакеты с фотографиями. Золотые чада были отсняты на фоне двух черных «мерсов»-внедорожников «G320 Brabus» с затемненными бронированными стеклами, пуленепробиваемыми скатами и всем остальным тому подобным… Грузи и уезжай.

Чада принадлежали не наркодельцам, которых на понт, даже с подогнанным к подъезду танком, взять трудно. Они на сдачу вызовут два, да ещё пикирующий бомбардировщик для куража… Российские учащиеся «Шато де Розей» гордились своим элитным постсоветским происхождением по праву и открыто. Без высоких гарантий относительно положения родителей в школу, где воспитывают принцев и принцесс голубых кровей или голубых денег, детей не берут. Эти гарантии в перечне условий приема стоят на первом месте, и только за ними, на втором, — полагающиеся за учение платежи. Отцы новых князей Ржевских влияли на многие структуры, в том числе и такие, чины которых, если захотят, где-нибудь границу откроют, а захотят — закроют.

Российские коридоры для даугавпилсской синтетики после прибытия конвертов по назначению закрылись. Кавказские орлы в качестве извинения за лозаннский наезд предприняли ответную меру: предложили больше тех сумм, которые поступали от балтийских «рыбоедов». Никто никого не опустил, разошлись уважительно. Южный рынок возрождался…

Залетная стая, снявшись с вершин швейцарских гор, вернулась частью в родные дикие гнездовья, частью — в московскую гостиницу «Останкино». За исключением оставленного в Лозанне для подстраховки, да и вообще изучения европейской конъюнктуры махачкалинского армянина Гамлетика Унакянца, получившего должность полномочного представителя всесильного Кавказа по причине обладания дипломом об окончании Московского института иностранных языков.

Шел девяносто второй год, в который, подобно великому океану, открывался перед наркодельцами бездонный и безбрежный постсоветский рынок.

Бывший майор королевской таиландской полиции Випол нюх на требования сыскной конъюнктуры имел собачий. Он немедленно воспользовался наличием в своей лавочке «практикующего юриста» из этнических русских, то есть Бэзила Шемякина. А каким ещё русским я был?

Подряд, который Випол получил от правительственного Бюро по борьбе с наркотиками на выявление новых, через Среднюю Азию и Россию, коридоров доставки героина в Европу, привел меня невыносимо душным и влажным вечером на бангкокскую улицу Пхаон Ютхим. В конце её, почти за городом, я едва разыскал цементную трехэтажку, оттертую на задворки престижным кондоминиумом. Из окна конспиративной квартиры, в которой не оказалось кондиционера и повизгивавший потолочный фен перемешивал липкий воздух с табачным дымом, открывался великолепный вид на заболоченные пустыри. Я сто лет, со времен боев в дельте Меконга, не видел болотных выпей, которые здесь, в городе, нелепо складываясь и отвратительно дрожа крыльями, нагло лезли под навесы с мусорными контейнерами. Чем-то подобным три человека, обретавшиеся в квартире, и поручили мне заняться в Лозанне.

Агентура Бюро высмотрела в Швейцарии российского типа, к которому следовало втереться в доверие с «подсадными» тремястами тысячами швейцарских франков наличными. Суть подобных операций принято называть «меченые атомы». Я запустил меченый атом-заказ из Лозанны на пробную партию героина редкой, наивысшей пробы, то есть из урожая опиумного мака, собранного в определенном месте, и очищенного на рафинадной фабрике с гарантированным реноме. Такой товар величают «шампанским». Меченый эксклюзивным содержанием тюк отправился из бирманского городка Май Сот, близ северо-западной границы Таиланда, до порта Даугавпилс на Балтике. Прохождение его по Азии отслеживали то ли кадровые агенты Бюро, то ли наемники вроде меня. На завершающем этапе я получил «шампанское» в Даугавпилсе и, как приказывал Випол, переоформил его доставку далее на Польшу. Обмен товара на наличные, положенные на гарантийный банковский депозит под липовый контракт на поставку розового масла для парфюмерии, также состоялся в Даугавпилсе, после чего я репейником вцепился в хвост российского типа, разыгрывая возбужденный интерес к расширению сделок с эксклюзивным «геро».

Агентура Бюро тем временем вычерчивала на своих оперативных картах новый маршрутик…

Бывший майор Випол как-то глухо упомянул однажды впечатляющую цифру потерь Бюро на этом направлении. Под личиной экспедиторов с караваном шли трое тайцев, родом из южного городка Хатъяй, близ мусульманской Малайзии, сами правоверные мусульмане. К казахстанской границе они не вышли, пропали перед последним контактом в Узбекистане.

Випол спрашивал: нет ли у меня «хороших знакомых» на узбекской стороне, в Ташкенте, и на казахстанской — в Чимкенте?

По наводке типа, которым и оказался Гамлетик Унакянц, я добрался до Москвы, а в Москве — до кофейной в гостинице «Останкино», где некое «доверенное лицо» выдало мне допуск к «большому человеку» в угловом номере-люксе на пятом этаже гостиницы «Украина» с видом на Кутузовский мост. Человек оказался хрупким чеченцем в кожаном пальто в талию и с огромными отворотами, между которыми, когда он вылез из голубой «Вольво» перед похожей на торт высоткой, голая мшистая грудь исходила паром. Стоял сильный мороз…

Чеченец не слишком вежливо подпихнул меня к гостиничному входу, где за турникетом рядом со швейцаром скучали три джигита в таких же кожаных с отворотами пальто без шапок. В лифте и по коридору, застланному ковровыми дорожками, джигиты отконвоировали меня в просторный люкс с походным рестораном, оборудованным в кабинете…

Когда Шлайн покидал должность российского генконсула в Бангкоке, мы договорились о восстановлении отношений после моего переезда в Москву. Но зимой девяносто второго, примериваясь к существованию на родине отца и деда по линии матери, я засомневался в своевременности возвращения. И посчитал, что не стоит морочить Ефима телефонным звонком попусту, а потому работал без страховки и практически оказался во враждебной стране.

Признаюсь, впервые за много лет я испытывал страх.

Меня потчевал шашлыком инопланетянин. Если бы, упаси Бог, мне предстояло воевать с ним, я бы не знал как. Я чувствовал это. Впрочем, я не знал и как торговать с ним, тем более — как разговаривать.

Общее между нами были только то, что он говорил на русском языке. И это тем более казалось странным. В прошлой жизни я говорил по-русски с самыми близкими, родными людьми, остальные вокруг им не владели.

Меня не покидало гадливое ощущение, что кто-то лезет мне под белье…

Я, наверное, действительно, покрыт «европейской соплей». Ел, благодарил, молчал и ждал. Гамлетик заранее сообщил в «Украину»: что, сколько, по какой цене, а также когда и где я хочу получить.

Не думаю, что мне поверили в «Украине». Обещали стандартное «подумать и дать знать». Из Москвы я убрался, едва вышел из гостиницы. Взял такси и уехал в Шереметьево. Первый подвернувшийся рейс оказался на Варшаву. Переговорив из Варшавы по телефону с Виполом, я вернулся в Даугавпилс, где немедленно «упаковал» Гамлетика Унакянца, опасаясь, что ему прикажут оборвать со мной встречи. Из «упаковки», конспиративной квартиры близ нефтяного терминала, армянина увезли в машине явившиеся с паролем от Випола два азиатца, судя по их английскому, из России. Они переправили выпускника института иностранных языков на приморскую дачу, куда пригласили и меня для оформления протоколом показаний, которые я давал как свидетель, не больше. Оперативно в Швейцарии, России и Прибалтике я действовал по лицензии частного «практикующего юриста». Таиландское Бюро по борьбе с наркотиками, заказавшее работу, формально к делу не относилось. Швейцарцы ли, поляки или латыши, не важно кто, все одинаково ревнивы к полицейскому суверенитету на своих территориях. А частный детектив — коммерческий, по сути, работник…