Книга Второй пояс. Откровения советника - Анатолий Воронин

Афганцы собрались в кучу и стали шумно обсуждать, как поступить дальше. Кому-то из них пришла в голову идея – тащить машины задом, зацепив буксирный трос за фаркоп грузовика.

Попробовали, и все пошло как по маслу. Танк поочередно стал вытаскивать машины, буксируя их до более-менее сухой площадки на втором посту обороны.

На все это у него ушло больше часа, и только после того как дорога была полностью расчищена от образовавшегося затора, мы смогли двигаться вперед на своем БТРе.

До второго поста мы смогли добраться лишь к обеду.

Если ехать дальше, неизвестно, сколько это еще займет времени, поскольку за вторым постом грязища была еще круче. А нам нужно было успеть в один световой день проделать обратный путь до города. С такими дорогами не было никакой уверенности, что это удастся.

Мир Акай принял единственно верное решение. По рации он связался с командирами остальных постов и вызвал их всех к себе на джиласу.

Пока командиры съезжались на пост, мы успели немного перекусить в импровизированной столовой, нашедшей свое пристанище в каком-то полуразрушенном сарае, а может быть, кошаре. У этого строения полностью отсутствовала крыша, видимо, обвалившаяся или сгоревшая еще во время весенне-летних боев с «духами». Сообразительные сарбозы-повара приладили вместо нее несколько корявых жердин, поверх которых натянули кусок брезентового тента от «шишиги», подорвавшейся на «итальянке» неподалеку от этого поста.

На обед был вареный рис с бобовым соусом и чай. И на том спасибо. На свежем воздухе уплели все за милую душу.

А потом была джиласа, и командиры докладывали командующему о состоянии дел на своих постах и прилегающей к ним «зеленке». В один голос они жаловались на нехватку необходимых продуктов питания, теплых вещей и обычных дров для обогрева землянок и приготовления горячей пищи. Мир Акай записывал в свою рабочую тетрадь все, о чем ему говорили подчиненные, и обещал, что уже в ближайшие дни все их просьбы будут удовлетворены. На том джиласа и закончилась.

Пока Мир Акай, окруженный командирами постов, общался с ними в неформальной обстановке, мы втроем шмондили по посту, заглядывая во все закоулки и проверяя его обороноспособность. Придраться вроде бы было не к чему.

Обратная дорога показалась короче, чем утром. Но все равно к своему городку подъехали уже в сумерки и, попрощавшись с командующим, пошли на свою виллу. Предлагали ему заглянуть к нам на пять минут, но он, видимо, помня еще свои вчерашние похождения, вежливо отказался, сославшись на нехватку свободного времени.

Вечером, после того как позволили себе «по чуть-чуть», уже совершенно ничего не хотелось делать, и поэтому сразу же завалились спать.

А утром мы констатировали, что вчерашний дождь и не думал прекращать свое небесное излияние. В самом советническом городке ранее протоптанных дорожек уже просто не существовало, и пройти от виллы до «удобств» во дворе стало для нас большой проблемой.

А что сейчас творится там – в «зеленке»?

От одной этой мысли на душе становилось тошно.

Пожалел мужиков и решил ехать на посты один. Даже переводчика с собой не стал брать. Какой в нем смысл, если командующий по-русски шпрехает не хуже наших переводчиков. Уж как-нибудь разберемся.

В течение дня вместе с Мир Акаем мотались по всем семи постам, обживаемым царандоевскими военнослужащими, и на базовый – четвертый пост вернулись уже затемно. Ехать в город было поздно, а посему решили заночевать на этом посту.

До полуночи при свете «летучей мыши» разбирались с документами, что подготовили командиры постов, сверяя их со своими записями, сделанными в ходе визуальной проверки боеспособности подразделений.

В ближайшие дни наступал самый ответственный момент операции. Подразделения царандоя должны были наконец-то выдвинуться на самые дальние посты.

В принципе эти посты уже были оседланы нашими десантниками, круглосуточно отбивавшимися от наседавших со всех сторон «духов».

Генерал Варенников наконец согласился с нашими доводами в том, что решающий штурм надо делать именно ночью, в тот самый момент, когда «духи» его меньше всего ожидали. Правда, эту новость знали всего несколько посвященных человек. Даже командиры подразделений царандоя были в полном неведении относительно того, что планирует для них вышестоящее командование.

Эта мера была вынужденной, поскольку среди афганских военнослужащих мог найтись какой-нибудь предатель, и «духи» узнали бы о плане нашего нового «блицкрига».

Тогда пиши пропало. Колонну грузовиков с военнослужащими «духи» запросто расстреляли бы из засады, устроенной где-нибудь в камышах, густо растущих вдоль дороги, пролегающей между постами. И тогда…

Спать легли уже далеко заполночь, когда переделали все дела. Правда, сном это можно было назвать с очень большой натяжкой. Никаких кроватей в землянке не было. Только один самодельный стол, сделанный из нескольких крышек от снарядных ящиков и врытый в землю, да две такие же самодельные лавки с двух его сторон. Мир Акай как был в верхней одежде, так и улегся прямо на столе, почти сразу же захрапев. Мне же пришлось довольствоваться сырой и холодной стеной землянки, прислонившись к которой спиной, я тоже вырубился буквально через пару минут.

Холодина ночью была жуткая, замерз, как на дне морском, до самого последнего нервного окончания. Так все оставшееся время и провел в полудреме, натянув себе на голову какую-то подвернувшуюся под руку дерюжку. А утром, когда вылезал из землянки на свет божий, мои зубы клацали, словно затвор автомата.

Спасибо Олегу Андрееву за то, что дал мне свои резиновые сапоги. Они мне очень здорово помогли в этой непролазной грязюке и холодрыге.

А афганцам хоть бы хны. Видимо, в целях экономии, они поснимали свои ботинки и мотались босиком по этой жидкой ледяной грязи.

Я смотрел на них и удивлялся: железные они, что ли? Ведь какая-никакая, но все-таки зима на улице стоит.

Мы уже подъезжали к шестому посту, когда «духи» неожиданно обстреляли наш БТР из крупнокалиберного пулемета. Стреляли из «кишмиш-ханы», что стояла почти в полутора километрах севернее дороги. Водитель-афганец мгновенно среагировал на выстрелы и, съехав в низину, увел бронемашину из зоны обстрела. Крупнокалиберные пули, прожужжав шмелями над нашими головами, улетели в сторону сыпучего Регистана.

Мы не стали испытывать свою судьбу и до поста пошли пешком, укрываясь за естественными складками местности и развалинами каких-то глинобитных строений.

Когда добрались до поста, я попросил афганских артиллеристов обстрелять ту самую «кишмиш-хану». Те с превеликим удовольствием исполнили мою просьбу, сделав несколько выстрелов осколочными снарядами. Но стрелки они, видимо, были хреновые – ни один снаряд не попал в цель. «Духовского» пулеметчика это только раззадорило, и он принялся методично обстреливать сам пост и позицию орудийного расчета.

Не выдержав такой наглости с его стороны, я забрался на крышу полуразрушенного дома, где размещался наблюдательный пункт поста, и оттуда стал корректировать огонь артиллеристов. Корректировка велась по принципу: чуть левее, чуть правее. При очередном выстреле снаряд угодил в сухое дерево, стоявшее неподалеку от поста. Осколки разорвавшегося снаряда просвистели буквально в полуметре, и меня словно ветром сдуло с крыши. Хорошо, что никто не пострадал от этих осколков. Вот бы еще была проблема.