Книга Смешная девчонка - Ник Хорнби

15

Деннис после расставания с Эдит получил больше приглашений в гости (даже если отбросить те вечерние посиделки, которые с постыдной регулярностью устраивала ради него мать), чем за весь период своей семейной жизни. Он, можно сказать, приобрел официальный статус Завидного Холостяка. Его знакомили с теми одинокими женщинами, которые до ужаса напоминали Эдит, а также с теми одинокими женщинами, которые, по расчетам друзей, ничем ее не напоминали. Копии Эдит были тощими интеллектуалками; противоположности были интеллектуалками приземистыми и округлыми. Кембриджский диплом Денниса, суровый и незыблемый, как религиозный фанатизм, подразумевал, что интеллект – это непреложная данность, но Деннису никак не удавалось настроить себя на приземистых, округлых интеллектуалок. Он не сомневался, что это обыкновенная зашоренность, но ничего не мог с собой поделать.

Истинной противоположностью Эдит была бы живая, бойкая, непритязательная, смешная, смышленая, симпатичная блондинка с ослепительной фигурой. Деннис сам себе не признавался, как долго любил Софи, но лишь недавно понял – видимо, по причине засилья всяких анти-Эдит, – что боготворит в Софи как раз те качества, которыми не обладала его жена. Возможно, он был несправедлив, возможно, Эдит давно себя изменила, но верилось в это с трудом. С трудом верилось, что Вернон Уитфилд сумел открыть в ней доселе потаенную жизнерадостную сущность.

Сам Деннис, как ему виделось, не отвечал вкусам Софи. И Клайв, и Морис были, так сказать, стандартно красивы, если не брать в расчет приплюснутый нос Клайва и дебильную улыбку Мориса. А вдобавок оба слыли знаменитостями, и Деннис понимал, что это не в его пользу, хотя Софи в негодовании отмахнулась бы от подоплеки такого наблюдения. Допустим, Вернон Уитфилд привлек Эдит своим интеллектом, но, если бы этот интеллект проявлялся лишь под толстым слоем пыли какого-нибудь исторического факультета, Эдит, наверное, уже поняла бы, что наслаждаться им лучше на страницах литературного приложения к «Таймс», чем в постели.

Деннис привык страдать молча. Объяснение в любви вызвало бы, скорее всего, неловкость, ну, в лучшем случае – краткие заверения в его доброте, а также в ценности его дружбы и профессиональной поддержки. Да и какому продюсеру взбредет в голову ставить под удар отношения с ведущей актрисой, а возможно (если она не станет держать язык за зубами), и с ведущим актером, тем более когда нежные продюсерские чувства – это, по всей видимости, прямое следствие недавней психологической травмы?

Но молчание с каждым днем давалось ему все труднее. С его точки зрения, дело упиралось не в любовь. Любовь подразумевает смелость, а иначе ты, считай, проиграл самому себе: если мужчина не решается признаться женщине в своих чувствах, значит он по определению ее не достоин. Деннис так и не отважился произнести самые главные слова, пока Клайв и Софи не объявили о своей помолвке.

О помолвке было объявлено в первый день работы над серией «На подходе» – перед всеми, сразу после читки. Последние две страницы, которые Тони писал в предвидении собственного душевного подъема, получились эмоциональными, серьезными, проникнутыми любовью и нежностью, отчего счастливая парочка так расчувствовалась, что не смогла долее хранить тайну. При объявлении помолвки присутствовала также Сандра, довольно своенравная и малоприятная особа, которую Деннис взял на роль акушерки. Сандра заговорила первой; Тони, Билл и Деннис только раскрыли рты от удивления (а Деннис еще и от расстройства).

– Замечательная новость, – сказала Сандра. – Я так рада, что оказалась здесь и услышала ее своими ушами.

– Мы, честно говоря, не рассчитывали на твое присутствие.

– Однако же мое присутствие вас не остановило, – сказала Сандра. – Я польщена.

– И напрасно, – срезал Клайв. – По-хорошему, тебя бы…

– Немедленно прекрати, Клайв, – потребовала Софи.

– Вы действительно собираетесь пожениться? – опомнился Билл.

– А иначе зачем помолвка? – удивился Клайв.

– Про таких, как вы, я только и слышу: помолвка, помолвка, – сказал Билл. – И в половине случаев эти помолвки ни к чему не приводят. Как мнимая беременность. Или газы.

– Считайте, что я ничего не говорил, – сказал Клайв. – Ладно хоть Сандра за нас порадовалась. А Билл заявляет, что помолвку объявить – это как пукнуть, и все помалкивают.

– Прости, – очнулся Тони. – Мы очень рады.

Все посмотрели на Денниса, который пока не произнес ни слова.

– Да, – протянул Деннис. – Пытаюсь переварить эту новость.

– Переваривай, не спеши, – сказал Билл. – Мы обождем.

– Дело в том, что я сам собирался сделать Софи предложение. – Деннис нервно хохотнул.

Тони хотел надеяться, что никто другой, кроме него, не понял всей серьезности этих слов.

– Я вижу, что ты задумал, – сказал он Деннису.

– А что он задумал? – не понял Клайв.

– О’кей. Показываю.

Тони встал.

– Я – Спартак.{56}

Билл со смехом встал рядом.

– Я – Спартак.

– «Спартака» я не смотрел, – сказал Клайв.

– Если каждый из нас сделает Софи предложение, она растеряется и тем самым избавит себя от такой судьбы, которая хуже смерти.

– Ага! – воскликнул Деннис. – Неплохо.

Он встал.

– Тебе не обязательно, Деннис, – сказал Тони.

– Почему?

– Ты уже высказался. По второму разу – это перебор.

– Я же не сказал: «Я – Спартак». А только признался, что хотел просить Софи стать моей женой.

– Это все равно что «Я – Спартак».

– Ладно, – согласился Деннис. – Я тебя понял.

Как заметил Тони, у Денниса выступила испарина – верный признак того, что странный пузырек безумия прошел навылет сквозь его мозг и растворился в воздухе. Теперь можно было переходить к делу.

– Поздравляю, – сказал Деннис.

– Спасибо, – ответила Софи.

Когда остальные вернулись к сценарию, она все еще смотрела на Денниса.

Диана хотела безотлагательно взять у жениха и невесты интервью для журнала «Краш», но Клайв куда-то запропастился, и девушки вдвоем отправились в ресторан (Диана угощала), чтобы отметить такое событие.

– Как он сделал тебе предложение?

– Повел меня в «Тратт», заказал шампанского, попросил пианиста сыграть «And I love her»{57}, достал из кармана кольцо и опустился на одно колено.