Книга Красавица и пират - Жюли Галан

В целом, расчет был верен. Жан-Пьер, Жан-Клод и Жан-Марк ушли. А вот Жан – Жану не повезло, его поймали.

Виконт с отрядом своих людей помчался в погоню за похитителями.

На лесистом, бугре у болота остались лошади, полузадохнувшиеся девицы и оруженосец. Жаккетте было очень плохо. Жанне было не лучше, но она крепилась: ведь перепуганный оруженосец, подхватив ее на руки, носил по поляне кругами, чуть не бегал, как молодой олень, не замечая кустов, ям и кочек, и умолял не умирать.

Жанна покоилась на его руках, юбка цеплялась за кусты, по горячему, обожженному лицу скользили потоки ночного воздуха, щека чувствовала жесткое сукно куртки оруженосца, а голос Жильбера становился все отчаянней.

Жанна испытывала чудовищную смесь чувств: то ее охватывало абсолютное, полное, невозможное блаженство, то подкатывала к горлу сильнейшая тошнота.

– Не умирайте, госпожа Жанна! – молил ее оруженосец.

– Хорошо… – выдавила из себя Жанна. – Я не умру, но это только ради вас, Жильбер…

– Правда? – с ликованием воскликнул оруженосец и закружился вместе с ней.

Вот это он сделал зря. Движение по прямой было еще терпимо, но вот вращение сразу вызвало резкий приступ тошноты.

– Жильбер, прошу вас, положите меня где-нибудь! – взмолилась Жанна. – Мне дурно!

– Хорошо, госпожа Жанна, – вздохнул Жильбер и совсем по-детски сокрушенно добавил: – Только потом вряд ли хозяин разрешит взять вас на руки…

Жанна из последних сил боролась с тошнотой, во рту был кислый привкус, скулы сводило, но она сказала:

– Ничего, ему сейчас не до этого. И вообще, пошлите его к дьяволу. Если вы вытащите меня из этого замка, то сможете носить на руках, сколько вам заблагорассудится.

Жильбер опустил ее на землю, и очень вовремя: Жанну вырвало. Тошнота прекратилась, зато теперь Жанну стал бить сильный озноб. Она коснулась рукой волос и с отчаянием отдернула руку: волосы были покрыты жирной, липкой сажей.

Жильбер опять подхватил ее на руки и понес к лошадям, чтобы закутать там в плащ. Стуча зубами, Жанна прижималась к нему, и с ужасом представляла, какая она сейчас страшная в измазанном помятом платье, с растрепанными, покрытыми сажей волосами, испачканным лицом. И оруженосец наверняка возится с ней только от жалости.

А Жильбер, выбрав самую длинную дорогу в мире, нес драгоценную ношу и даже не замечал тех ужасов, от которых сейчас страдала Жанна. Для него в этот момент она была еще прекрасней, чем всегда, потому что была рядом.

– Вы не шутите, госпожа Жанна? – вдруг остановился и спросил он. – Про то, если вы вырветесь из Шатолу?

– Не шучу… – вздохнула Жанна.

– Я… вы… и… – никак не мог выговорить Жильбер и, сбившись с прямого пути, принялся носить ее вокруг громадного куста. Нужных слов не было, все они словно испарились.

– Да, Жильбер, – сказала Жанна. – Именно. Вы мне дороги, и вы мне нужны. Нужна ли я вам – думайте сами.

– Да-а! – шепотом крикнул Жильбер.

– Переговорите незаметно с Рыжим, – опустив веки, устало сказала Жанна. – И не бойтесь, ему нужна только Жа… Нарджис. Только осторожно, иначе погубите и себя, и меня. Хорошо?

– Я люблю вас! – дал согласие на содействие в побеге Жильбер.

На осколках разоблаченного заговора вырастал новый.

Жаккетта была предоставлена самой себе. Свободных рук, чтобы и ее проветрить, поносив по поляне, не нашлось. Сильно болела голова, горело лицо. Руки тоже. Хотелось окунуться во влажную прохладу.

Где ползком, где на четвереньках, Жаккетта добралась до болота. Она засунула ладошки прямо в мокрый мох и ткнулась туда же лицом. Лежать было хорошо, мох словно вытягивал боль. Постепенно голова становилась ясной.

Жаккетта вспомнила, как ворвался Волчье Солнышко в их огненный склеп и выдернул ее оттуда. Спас, получается, как ни крути. Вот негодный, не мог кого-нибудь из людей послать, сам полез! Мучайся теперь в смятении чувств. «Ладно, – решила про себя Жаккетта. – Если будет возможно, не стану его травить ядом, пусть живет».

И она еще глубже засунула руки в мох.

Тем временем люди виконта волокли Жан-Жана к хижине.

Суд Волчьего Солнышка был молниеносным.

– Что сделал, то и получи! – коротко сказал он.

Связанного луветьера швырнули в гигантский костер, бушевавший на месте хижины.

Волчье Солнышко выразительно осмотрел своих людей и сказал:

– Домой!

Жаккетте стало понятно, какими методами виконт добивался послушания от слуг.

Отряд покинул, островок среди болот, оставив позади, жарко пылающий костер.

Начинало светать.

Глава XXVII

В Шатолу воцарилась атмосфера настороженного ожидания.

Виконт прекрасно знал, что его охотники хотели сговориться с восточными гостями и продать пленниц, но никаких репрессий с его стороны не последовало, пока во всяком случае. Даже караулы у их дверей снял, как вернулся с болота.

Девицы отлеживались в «Малой Ливии», пытаясь забыть пережитый кошмар.

Неизвестно какими методами, но Рыжему удалось убедить виконта дать разрешение на визит к дамам.

Рыжий объяснил свое желание гениально просто: он, мол, хочет убедиться, что происшествие не нанесло собственности шейха существенных изъянов.

Виконт продолжал вести странную политику: прямого ответа, продаст или нет, не давал, но и встрече не стал препятствовать. При условии личного присутствия при этом визите.

Рыжий условия принял, бороду расчесал, и два уважаемых в своих кругах человека плечом к плечу заявились в «Малую Ливию».

Жанна и Жаккетта встречали их в центральном зале, полулежа на том самом ложе, где имел обыкновение общаться с ними Волчье Солнышко.

Лица их были насторожены: от визита они ждали больше неприятностей, чем пользы.

Окна были закрыты ставнями, свет давали громадный камин и ряд свечей. Так велел человек, обитавший в Шатолу и назвавший себя лекарем. По его мнению, солнечный свет для девиц был сейчас крайне, просто смертельно, вреден.

Ни Жанне, ни Жаккетте это не нравилось. Они предпочли бы сейчас видеть яркое солнце, а не серый полумрак в открытом окне, чем темень по углам и огонь камина, очень живо напоминающие им пережитые напасти.

Волчье Солнышко подвел гостя к дамам.

– Счастлив безмерно, что вижу вас живыми! Воистину, это счастье не только для меня, верного слуги своего повелителя, но и для повелителя, любящего, чтобы тела его птичек были в полном порядке! – невозмутимо заявил Рыжий, склоняясь перед ложем в поклоне.

– Такое усердие в делах своего господина поистине достойно восхищения, – насмешливо заметил Волчье Солнышко. – Если бы мои люди так же пеклись о моем счастье, сегодняшний визит и не понадобился бы.