Книга Гори, венчальная свеча! - Елена Арсеньева

– Вот-вот! А то, гляжу, ты стала забывать, кто я такая! Какбы не пожалеть об этом. Ведь тогда и тебе, и твоему братцу… или, правильнеесказать, твоей сестрице?.. – Она даже поперхнулась от смеха. – Тогда вам совсемхудо придется. Все, что вас держит на этом свете, – милость господина нашегосултана. Ну и мое расположение.

Она разошлась вовсю, с наслаждением наблюдая, как ниже иниже сгибается тяжелая фигура Гюлизар-ханым.

– А ты небось сама турецкая султанша? – вдруг перебила ееЛиза.

– Ты почти угадала. Да, я султанша. Валиде, султаншаСеид-Гирея, нашего властелина.

– Полюбовница, что ль, если по-русски сказать? – Лизахмыкнула с таким пренебрежением, как будто сама только вчера не сделаласьполюбовницею этого человека.

– Валиде – значит любимая жена, – с неожиданнойтерпеливостью объяснила Чечек. Видно было, что собственный титул доставлял ейогромное удовольствие и она не упускала возможности его лишний раз произнести.

Может быть, Чечек ожидала, что и Лиза сейчас согнется впоклоне, подобно Гюлизар-ханым, которая, казалось, вот-вот носом ткнется в пол,однако Лиза уже не могла уняться: отвращение и к взбалмошной Чечек, и к сладкойдухоте гарема, и к безучастным взорам ленивых красавиц, и к непонятнойпокорности Гюлизар-ханым сделалось нестерпимым, а пуще того уколола, словнозаноза, внезапная ревность.

– Жена? – усмехнулась она. – Да какое там венчание унехристей? Повертятся, повертятся, да и готово!

Ей было ответом такое громкое «ах!», что легкие облачка пухавзмыли ввысь и теперь плавно реяли вокруг онемевшей от подобной дерзости Чечек.

– Кто ты такая? Ну? Отвечай! Кто это, Бурунсуз? Зачем тыпривела ее? Чтобы позлить меня?! – закричала она наконец.

– Я бы не осмелилась, Чечек, – устало вздохнулаГюлизар-ханым. – Это была воля господина.

– Что-о?! – Чечек побелела. – Уж не хочешь ли ты сказать?..

– Да, да, – кивнула Гюлизар-ханым. – Сегодня пятница, азначит…

– Ты привела ее на джумалык?[50] – взвизгнула Чечек так, чтоГюлизар-ханым даже поднесла ладони к ушам, но ничего не ответила, а толькоопустила глаза.

Пышная грудь Чечек ходуном ходила. Лиза ожидала, что этавозмущенная валиде-хохлушка сейчас набросится на нее, но Чечек сумела перевестидух и даже усмехнулась. Впрочем, усмешка ее была из тех, что страх наводит.

– Ну что ж, – пожала она плечами, – иди сюда, дай хотьразглядеть тебя как следует. Как же тебя зовут? – спросила она снисходительно,но Лиза не пожелала ни ответить, ни приблизиться к ней.

– У нее пока нет имени в гареме, – подсказала Гюлизар-ханым.– Она русская – вот все, что я о ней знаю.

– А-а, кацапка![51] – протянула Чечек. – Ну и где же твоевымя?

Лиза стремительно шагнула вперед, чтобы показать этойгрудастой коровушке, у кого здесь вымя, как вдруг Чечек с неожиданнымпроворством нагнулась, вцепилась в край холстины, на которую было навалено перои на которую уже ступила Лиза, и дернула так резко, что та не удержалась наногах и рухнула прямо в ворох птичьего пуха!

От неожиданности Лиза вскрикнула, но перо набилось ей в рот,и, пока она отплевывалась, Чечек что-то выкрикнула, и несколько проворных руктуго закатали Лизу в холстину. Вдобавок кто-то – уж, наверное, сама Чечек! –тяжело уселся на нее, так что она теперь не могла ни вздохнуть, ни двинуть нирукой, ни ногой. Попыталась крикнуть, но увесистый шлепок заставил ее замолчать.

– Лежи тихо! – прикрикнула Чечек. И она несколько разподпрыгнула на Лизиной груди так, что у пленницы вырвался болезненный стон, зачто она была награждена новым сильным ударом.

– Что-то перинка жестковата! – проговорила Чечек. – А ну,девки, тащите-ка сюда добрый ципок![52] Взобьем ее, чтоб помягчела.

Раздался общий хохот. А затем топот босых ног, и Чечекоживленно спросила:

– Принесла? Ну давай! – И в ту же минуту Лиза ощутила такойсильный удар по животу, что от боли внутри у нее все словно бы налилось огнем.Жестокость Чечек оказалась непомерной! Она хотела не просто запугать новуюналожницу; она расчетливо и беспощадно била ее по стыдному месту, надеясь,похоже, изувечить.

Однако Чечек перестаралась. Невыносимая боль заставила Лизувзвиться, выгнувшись дугой и сбросить с себя тяжелую, но неуклюжую Чечек.

В два рывка Лиза сдернула холстину вместе с тонким белымплатком, который еще недавно так красиво покрывал ее волосы, и набросилась наЧечек.

Та едва успела отшатнуться, не то ногти Лизы оставили быкровавые борозды на ее щеках. Но ей не удалось спастись от града сильныхударов, ибо Лиза была вне себя, и сейчас ее не остановила бы даже угрозасмерти. Ее серые глаза словно бы побелели от ярости, и Чечек, которая, видимо,давненько не встречала никакого сопротивления своим злым выходкам, не на шуткуиспугалась и уже почти не сопротивлялась, а только изредка отвечала Лизе вялымиударами да еще успевала прикрывать лицо. Ее легкие, воздушные одеяния уже былиизорваны в клочья; к тому же Лиза почти сорвала с ее бедер роскошный пояс, такчто затейливый узел теперь нелепо торчал на круглых ягодицах, словно петушиныйхвост у курицы.

Лиза тоже была хороша! Волосы ее растрепались, безрукавкатреснула на спине, и в пылу драки Лиза даже не заметила, когда сбросила ее.Прореха на рубахе зияла почти до пояса, так что голая грудь видна была всякомувзору.

Наконец Чечек, оступившись, рухнула на пол, но, падая,увлекла за собою Лизу, и они под перезвон бизеликов и под вопли и смехневольниц, среди которых выделялись басистые причитания Гюлизар-ханым,покатились по полу.

И вдруг голоса стихли, будто их ножом обрезали. Это было такнеожиданно, что Лиза на миг ослабила хватку, и Чечек удалось вывернуться из-поднее и подняться. Лиза тоже вскочила, готовая вновь вцепиться в эту заразу, нотут она увидела, что все гаремницы, а вместе с ними и Гюлизар-ханым пали ниц.

Лиза оглянулась… и увидела Сеид-Гирея, стоявшего у входа.