Книга Самурай - Сюсаку Эндо

– Мы рады, что члены японской миссии отказались от суеверия, именуемого буддизмом, и языческих богов, уверовав в нашего Господа.

Слыша такие слова, Самурай, чувствовал в них спесь богатого, подающего милостыню нищему. Во всяком случае, ему не доставляло удовольствия такое презрение к Будде, в которого верили отец, дядя и Рику.

«Я не христианин, – говорил себе Самурай. – Я не собираюсь поклоняться Христу, которого почитают эти люди».

Однако, приняв крещение, японцы вынуждены были ежедневно ходить к мессе. В холодном сумраке, еще до рассвета, звонили к заутрене, и они со свечами в руках вместе с монахами шли по длинной галерее в часовню. Над алтарем, освещенным тусклым пламенем свечей, раскинул руки жалкий, худой человек. Священник служил мессу на латыни, а в конце воздевал над головой хлеб и потир. И каждый раз Самурай думал в этот момент о родине. Вспоминал, как навещал могилы отца и родных на одном из холмов Ято.

«Это не я. Я чувствую совсем другое», – говорил он себе.

– Ты не страдаешь из-за того, что пришлось стать христианином? – тихо спросил как-то Самурай у Ниси после мессы.

Ниси беззаботно засмеялся:

– И служба, и гимны, и органная музыка – все это так удивительно. Когда я слышу церковную музыку, я словно пьянею. Теперь я знаю: понять Запад, не зная христианства, невозможно.

– Значит… – Самурай снова почувствовал любопытство и зависть к молодости Ниси, не ведавшего сомнений. – Значит, ты в самом деле хочешь поклоняться Ему?

– Поклоняться не хочу. Но… сама месса не вызывает у меня отвращения. Ничего подобного я не видал ни в синтоистских, ни в буддийских храмах.

Веласко торжествовал. Епископы благожелательно отнеслись к крещению японцев, и все громче раздавались голоса, что японскую миссию следует считать официальной. Веласко сообщил посланникам, что в результате этого в самом скором времени будет, видимо, назначен день аудиенции. И послание Его светлости будет принято, а содержащиеся в нем пожелания беспристрастно и благожелательно рассмотрены.

Если все это правда, то в самом скором времени удастся возвратиться на родину. Сердце Самурая переполняла радостная надежда, сродни той, которая обычно появлялась у крестьян Ято после бесконечной зимы, когда начинал таять снег, предвещая наступление долгожданной весны.

– Вам воздается за то, что вы приняли крещение, – говорил Веласко со своей обычной улыбкой. – Господь вознаграждает тех, кто пребывает в лоне Церкви.

Мадридское духовенство, узнав, что прибывшие с другого конца света японцы приняли христианство, сразу же изменило к ним отношение. Мы каждый день наносим визиты, принимаем поздравления. Дело приняло благоприятный оборот.

Решение Собора епископов будет объявлено в ближайшие дни, и, как полагают дядя и брат, большинство епископов склоняются к тому, чтобы признать японскую миссию официальной, обращаться с посланниками с должным уважением и просить для них аудиенцию у короля. Но тем не менее отец Валенте и иезуиты пока хранят молчание. Не знаю, следует ли расценивать это тревожное молчание как признание собственного поражения.

– Они проиграли! Я склоняю перед тобой голову. – Дядя был в прекрасном расположении духа. – Чем больше препятствий, тем отчаяннее мы сражаемся – такова главная черта нашей семьи, но в тебе она проявилась особенно сильно. Я иногда думаю, что тебе следовало бы заняться политикой.

Он обнял меня за плечи, и у меня стало легче на душе.

– Возможно, я похож на Иакова – одного из учеников Господа, которого прозвали «сыном громовым».

Сегодня после короткого совещания в доме брата Луиса я пешком возвратился в монастырь. Поднимаясь по крутой, мощенной камнем улице, еще мокрой от недавнего дождя, я смотрел на плывущие по небу облака. У обочины сидели на бочках возницы и о чем-то разговаривали. Кроме них, кругом не было ни души, и я, чтобы возблагодарить Господа, по привычке стал перебирать четки.

Вот тогда это и случилось. Мне вдруг почудилось, что откуда-то доносится смех. Захлебывающийся женский смех. Я обернулся – улица была пустынна, возницы куда-то исчезли.

Меня охватило чувство опустошенности, словно все, чего я достиг, рассыпалось в прах. Мне казалось, я воочию убедился, что труды мои напрасны, замыслы бесплодны, все мои мечты – лишь порождение гордыни. Снова послышался захлебывающийся женский смех. Еще более громкий и вызывающий.

Я замер на месте. И посмотрел на небо, по которому плыли серые облака. В них, как мне показалось, я увидел то, чего не видел никогда. Свое поражение.

И я подумал: не лишил ли меня Господь своей любви, не отвернулся ли от меня?

«Не введи нас во искушение, – молил я. – Ни сейчас, ни в час нашей смерти…»

О бог урожая, добро пожаловать,

Ты вовремя пришел,

Мы кончили работу.

Мы пели громко,

Чтобы ты скорее был с нами.

Танака, Самурай и Ниси сидели в креслах и слушали пение одного из слуг. Со дня отъезда у них еще никогда не было такого прекрасного настроения. До сих пор на их лицах можно было увидеть лишь усталость и разочарование. А теперь они светились радостью. Скоро их миссия успешно завершится и можно будет подумать о возвращении на родину, уверенно сказал им Веласко, когда они провожали его в здание Суда священной инквизиции.

– Сейчас в наших местах праздник изгнания бед, – улыбнулся всегда хмурый Танака, повернувшись к Ниси. – В этот день все, кто должен остерегаться своего критического возраста[38], раскрашивают лица тушью. Так изгоняются беды, которые ждут их в этом возрасте.

– В нашей деревне тоже есть похожий обычай, – кивнул Ниси. – Юноши жгут соломенные веревки, мешают пепел со снегом, а потом ходят из дома в дом и этой жижей всем подряд мажут лица. Девушки стараются убежать, а потом говорят друг другу: «Цветы распустились. Год будет изобильным» – и устраивают веселую пирушку.

– Хорошо бы через год вернуться в Японию, именно в это время, – сказал Танака, потирая руки и склонив набок голову. – Тогда бы удалось попасть на праздник изгнания бед. Это, конечно, если все пойдет гладко, как обещает Веласко.

– Разумеется, все пойдет гладко, – повернулся Ниси к Танаке. – Сейчас, когда наше желание вернуться на родину вот-вот осуществится, мне, как ни странно, жаль покидать эту страну. Честно говоря, мне хочется еще пожить здесь, выучить язык, увидеть много интересного, поучиться и только тогда возвратиться домой.

– Завидую твоей молодости, – засмеялся Самурай. – Господин Танака и я только и мечтаем о том, чтобы поскорее вернуться на родину, снова насладиться рисом и мисо. Недавно я даже во сне это видел.

В зале Суда священной инквизиции Веласко сел, как и в прошлый раз, рядом с отцом Валенте. Напротив них торжественно, как и в тот день, восседали епископы в черных одеяниях. Зазвонил колокольчик.