Книга В поисках утраченных предков - Дмитрий Каралис

— Это, наверное, от погоды, — заспанным голосом сказала Оксана. — У меня такое бывает. Сейчас должно пройти. Я тебе когда позвонила?

— Минут пятнадцать назад. — Он взглянул на часы.

— Как ты быстро. Мне показалось, я час целый проспала. — Не открывая глаз, она поправила прическу. — Тебя сразу пропустили? Ничего не спрашивали?

— Я ни с кем и не разговаривал. Сел в лифт и поехал. Портье меня видел, но ничего… А что?

— Так просто…

За открытой балконной дверью неуютно темнел внутренний корпус без единого огонька в окнах. Порывисто шумел ветер.

— Ну, как сердце? — нетерпеливо спросил Медведев.

— Бьется. — Оксана улыбнулась и поднялась на локте, растерла ладошкой лоб. — Помню, Матвеич попал в больницу с инсультом, мы с мамой приходим: «Матвеич, как дела?» Матвеич лежит, на нас смотрит: «Сердце бьется…» Сейчас, думаю, скажет: «Лучше бы я, блин, умер». А он: «Сало принесли?»

— С инсультом?

— Ну да. Подхватил со своим любимым воплем бревно в саду и завалился.

Медведев осторожно ходил по номеру, отражаясь в зеркалах. Таким он его себе и представлял: широкая кровать, тумбочки, шкаф, зеркала, ванна… В вазе стояли его старые синие цветы, слегка подвявшие и похудевшие. Медведев зашел в ванную и, стараясь не шуршать оберткой, вернулся с букетом. Оксана открыла глаза.

— Больных принято навещать с цветами. — Медведев словно извинялся.

Оксана смущенно улыбнулась, посмотрела на него долгим лучистым взглядом и опустила ресницы: «Спасибо, Сережа…»

— Я выйду на балкон, покурю? — Он положил букет на тумбочку.

— Кури здесь. Я же сама курю. Посиди со мной. Сейчас уже полегчать должно…

Медведев сунул сигарету за ухо и присел рядом.

Ему вдруг отчетливо представилось, как сегодня Настя в полумраке комнаты, смущенно улыбаясь, стаскивала через голову платье, и чьи-то руки нетерпеливо раздевали ее, а она, загораясь румянцем, помогала им и потом падала на такую же широкую кровать и прикрывала глаза с накрашенными ресницами.

Он спустился мыслями вниз, на первый этаж, и попытался вспомнить, не видел ли он возле бара туалет, и если видел, то могут ли в нем стоять автоматы, так необходимые иногда мужчинам? И может, я действительно чего-то не понимаю? Увлечься, потерять ненадолго голову, никто никогда не узнает… Теперь он увидел, как Настя закинула голову на подушку и на ощупь потянулась рукой к выключателю. «Не надо гасить», — ласково произнес мужской голос…

Оксана перевернулась на живот, расстегнула верхние пуговицы халата и, помолчав, глухо произнесла в подушку: «Сделай мне массаж шеи, пожалуйста…»

Он вновь увидел Настю, на этот раз лишь побелевшие кончики ее пальцев на чужой подвижной спине, услышал ее протяжный стон и почувствовал, что ему хочется быть на месте того похитителя и самому красть, красть безжалостно, долго мучая себя видением, как крадут у него.

Медведев швырнул ветровку в кресло, растер ладони, чтобы они потеплели, и отвел колечки густых волос, обнажая шею с воротничком незагорелой кожи. Он видел маленькое розовое ухо с камешком сережки, подававшим ему лучистые сигналы, видел прикрытые подрагивающие ресницы, руку с перстнями на кремовой ткани подушки, словно ждущую чего-то, и вновь Настя явилась ему — ее голова, вдавленная поцелуем в подушку, и чуть косящий из-под прикрытого века глаз, застланный туманом. Два бокала на незнакомом резном столике, серебряная фольга на зеленой бутылке… И курчавая черная голова, которая сползала все ниже и ниже по ее животу, и Настины пальцы, сжимавшие эту голову…

Оксана тронула пальцами ворот халатика: «И ниже тоже…» По обе стороны кровати горели ночники, как два ходовых фонаря. В их свете матово блеснули косточки позвонков — светлые и беззащитные. Он видел свои пальцы, слегка поглаживающие их, затем вминающие, — Оксана ойкнула — он огладил шею — мягко, затем сильнее, видел свою ладонь, застывшую на плече Оксаны, словно он хотел рывком перевернуть ее и уложить на спину, — большой палец лежал в ложбинке спины, остальные замерли на ключице. Он вдруг понял, что под халатиком ничего нет. Его призывали не красть, а взять, и букет цветов, лежащий на тумбочке, показался ему мелкой взяткой в уже предрешенной сделке. Его, похоже, хотели отблагодарить. Берите сударь, если вы смелы. Берите, вы заслужили меня…

— У тебя хорошо получается, — мученическим голосом сказала Оксана.

Медведев промолчал, сменяя руки и усаживаясь на кровати поудобнее. Он будет делать ей массаж столько, сколько она захочет, и не возьмет ничего. Он всего лишь дурак-автор, пришедший навестить свою прихворнувшую героиню…

— Ты меня извини… — Лицо Оксаны ритмично тыкалось в подушку. — Забудь все… что я тебе… сегодня наговорила. Ладно?

Медведев кивнул: «Ничего особенного ты мне не наговорила. Пустяки».

— Тебя что-то тревожит? — Она выгнула шею и пошевелила плечами, словно хотела избавиться от халата. — Вот здесь еще понажимай.

— Нет.

— Я же вижу.

— Ну что, легче? — Медведев снизу вверх провел ладонью по спине и подтянул ворот халата. — Даже порозовела! Жить будешь. — Он поднялся и отошел к окну. Вытянул из-за уха сигарету.

Оксана перевернулась на спину, глянула с кровати в зеркало, поправила волосы, и Медведеву показалось, что она сейчас скажет: «А может, ты импотент?»

— Тебе можно массажистом работать, — сказала Оксана. — Повезло твоей жене…

Медведев вышел на балкон и щелкнул зажигалкой, глядя на темное небо и думая о том, что ждет его завтра утром, когда он дозвонится до могильщика…

На белом круглом столике меж кресел блестели две пачки сигарет. Одна легких «Vogue», их курила Оксана, и вторая, с табачком покрепче — «Кеnt». Два смятых окурка торчали в пепельнице — толстый и тонкий. Ну вот… Кто-то бывает в ее номере. Потом они сидят на балконе, курят, смеются…

Медведев не спеша выкурил сигарету, сбил ногтем пепел и, смяв окурок в шарик, отправил его щелчком в темный двор. А сколько было разговоров: мужчин в номер не водим, я не такая, я жду трамвая… О, женщины!..

Он вернулся в комнату, присел на кровать и приложил руку ко лбу Оксаны: «Ну что, героиня жить будет, все у нее будет хорошо… Дяде-автору можно двигать к дому». Он поднялся с видом доктора, навестившего легкого больного. Маленькая психотерапия, и порядок.

— Ты хочешь уйти? — разочарованно произнесла Оксана.

— Работать надо. Валидол я оставлю, анальгин тоже. Если что, звони…

— Ты меня боишься? — Она сдвинулась на край кровати и взяла его за пальцы. — Да? — кивнула печально.

— Да, — мягко высвобождая руку, попытался улыбнуться Медведев, — я боюсь холодной воды, красивых женщин и электричества…

— Что ты на меня так смотришь? Как-то… как чужой…

Медведев в ответ пожал плечами. «Какое мне дело до ее ухажеров, — думал он. — Спит она с ними или не спит. Красивая баба. А я — так, для души. Чтобы было, кому рассказать, какая она хорошая…»