Книга Дворянин Великого князя - Роберт Святополк-Мирский

— Это я виноват, — сказал Картымазов, — не надо было развязывать ему руки.

— Ну что ж, наверно, каждый из нас на его месте тоже попытался бы, — флегматично произнес Медведев, садясь на прежнее место. — Я ждал этого…

— Так надо ж было предупредить, — обиделся Филипп и виновато присел.

Вошел Гаврилко с кувшином воды.

— Боюсь, что ты опоздал, — сказал Медведев. — Посмотри, что с ним.

Гаврилко перевернул лежащее ничком тело.

— Еще дышит, — доложил он, — нос расплющен и сломан. Щека рассечена, все зубы наружу торчат…

Филипп густо покраснел и пробормотал что-то непонятное.

— С пленника не спускать глаз! — приказал Медведев. — Он нам еще понадобится. Если, конечно, выживет.

Гаврилко позвал сонного отца, и они вынесли Васюка Филина, который на этот раз действительно был без сознания и, по-видимому, надолго.

За лесом вставало солнце.

— Надо торопиться, — напомнил Картымазов, — мы еще ничего не решили.

— А что тут решать? — сказал Василий. — Сейчас отправим Алешу обратно. Он сообщит Кожуху, что вы склонны принять его предложение и намерены явиться к нему в назначенное время с грамотами. Дескать, до сих пор я уговаривал вас не делать этого, но после ночного нападения, которое мне удалось отбить только случайно, благодаря оставшимся в Березках на ночь десяти людям из Картымазовки, которые днем помогали по хозяйству. Но теперь я вас больше не уговариваю. Надеюсь, этим мы убаюкаем Кожуха, по крайней мере, на ближайшие сутки. Потом мы спокойно ложимся спать, а в полночь отправляемся. Вы возьмете с собой по одному надежному человеку, а я пойду один. Алеша будет уже на месте и поможет нам. Около двух часов ночи ждем у калитки. Алеша ее откроет, мы ныряем в ледник и появляемся в комнате Кожуха. Ваши люди остаются с лошадьми за калиткой. Если хозяева вдруг проснутся, Филипп убедит их помолчать не сколько минут — мы видели, как он это делает.

Тем временем ты, Федор Лукич, постережешь коридор дома у двери, чтобы никто случайно не вошел и не вышел. Алеша совершенно открыто пойдет в темницу и объявит охране, что хозяин решил срочно допросить пленницу. — Я буду поблизости, чтобы прийти ему на помощь, если охранники не поверят. Но они поверят, потому что Алеша покажет им ключ от темницы, сделанный Ефимом, а сторожа знают, что хозяин дает ключ только доверенным людям. Затем Алеша на виду у всех, кто будет во дворе, проведет Настеньку в дом Кожуха, мы все вместе спокойно проходим через подземный ход в ледник, оттуда в калитку, и спустя час мы уже дома — живые и здоровые. Обсудите пока детали, а я поговорю с Алешей — вот он уже идет, бодрый и отдохнувший.

Медведев поздоровался с отоспавшимся, посвежевшим юношей. Потом отвел его в сторону и издали показал ночного пленника.

— Ты видел этого человека среди людей Кожуха?.

Изуродованное лицо Филина распухло и сильно изменилось, но Алеша, вглядевшись, твердо заявил:

— Да, это один из тех, что приехали вчера днем от князя Бельского перед самым моим уходом из дома Кожуха.

— Этот парень назвался Васюком Филином и говорит, что вместе с ним приехал Степан Ярый. Проверь это. И если этот Степан действительно там, постарайся сделать так, чтобы мы и его могли прихватить с собой. А теперь пойдем, я дам тебе несколько указаний на тот случай, если вдруг что-нибудь пойдет не так; Филипп и Федор Лукич терпеливо ждали целый час. Наконец Медведев с Алешей вернулись из рощи и все четверо поскакали в Картымазовку.

Ефим только что закончил работу и молча вручил Медведеву три ключа на кольце. Он побледнел и осунулся за ночь, будто просидел год в темнице.

Медведев взял ключи.

— Спасибо, Ефим. Я знал, что на тебя можно положиться.

И впервые за все время Медведев увидел на лице Ефима бледную тень улыбки.

Глава четвертая

Дорога дальняя…

Весь день Медведев отсыпался и под вечер приступил к сборам в ночную вылазку.

Если, отправляясь на покорение Татьего леса, он готовил свое оружие и снаряжение около часа, то теперь это заняло больше двух и свидетельствовало о том, какое большое значение придается каждой мелочи и какие особые меры предпринимаются, чтобы уберечься, выжить и победить в самых непредвиденных случаях.

Василий как раз оттачивал до необходимой остроты наконечник одной из своих особых стрел, когда вдруг каким-то таинственным шестым чувством ощутил на себе пристальный и как бы проникающий взгляд.

Если бы действие происходило где-нибудь на большой дороге, он немедленно бросился бы на землю, два раза перекатившись, вскочил, молниеносно выхватив меч, и направил бы его в грудь того, кто смотрел таким взглядом. Но здесь он находился в безопасности, окруженный опытными и преданными вооруженными людьми, на своей земле, в своем доме, если, конечно, можно назвать домом полуразрушенную баньку, в которой теперь, кроме охапки сена, служившей постелью, стояли еще грубо сколоченный стол со скамьей, и вот на этой-то скамье Медведев и сидел, склонившись над столом и оттачивая наконечник.

Василий прекратил работу и медленно повернулся.

В скособоченном проеме двери, на фоне красного закатного неба стояла Надежда Неверова, жена Клима, мать близнецов Ивашки и Гаврилки, знахарка, целительница и ворожея.

— Прости, господарь наш Василий Иванович, что помешала тебе, — она поклонилась по-женски низко и с каким-то неуловимым достоинством.

— Я слушаю тебя, Надежда.

— С тех пор, как мы живем здесь, мне ни разу не довелось говорить с тобой, хозяин.

— Это верно, но я вижу всех моих людей и глубоко ценю все, что ты делала, когда мы обустраивались, налаживали хозяйство и особенно сегодня под утро, когда ты весьма умело очищала раны и перевязывала тех, кому слегка не повезло в ночном бою. О чем же ты хотела поговорить, Надежда?

— О надежде, государь. Я вижу, ты готовишься к какому-то странствию, а в чужих землях у человека всегда должна быть надежда. На то, что все задуманное исполнится и что он вернется живым и здоровым.

Медведев улыбнулся.

— Ты ошибаешься. Я собираюсь всего лишь на маленькую прогулку — она займет только пару часов. А чужие земли — это Синий Лог напротив нас — вон как близко, посмотри, даже дым его домов за лесом виднеется…

— Позволь просить тебя о маленьком одолжении.

— Говори.

— Положи сюда на мгновенье свою левую руку.

Надежда подошла, протянула ладонь, и Медведев увидел на этой ладони колоду больших карт. На их черной рубашке белел серебристый череп.

Еще никогда в жизни Медведеву никто не ворожил, и он смутился, но после некоторого колебания протянул левую руку и прикоснулся к колоде.

Надежда опустилась на колени напротив него, постелила на низкий бревенчатый стол свою черную шаль и начала быстро-быстро раскладывать на ней карты, что-то тихонько шепча.