Книга Морские драмы Второй мировой - Владимир Шигин

Я был в это время на КП Владимирского. Командующий флотом старался, чем мог, помочь кораблям, выслал к ним еще 9 истребителей — все, что в готовности находилось на аэродроме.

— Где остальные два корабля? — спросил я.

— Буксируют “Харьков”.

— Прикажите им оставить его!

Но было уже поздно. На корабли налетели еще 14 пикирующих бомбардировщиков. 2 “юнкерса” атаковали “Харьков” и буксировавший его “Способный”. Эсминец “Способный” стал маневрировать вблизи поврежденного лидера, ведя огонь по самолетам. От близких разрывов бомб на эсминце разошлись швы в правом борту кормовой части. Морякам пришлось бороться с течью. Тем временем 10–12 пикировщиков атаковали эсминец “Беспощадный”. Корабль получил сильные повреждения и лишился хода. Командир отряда, находившийся на “Беспощадном”, приказал “Способному” буксировать поочередно оба поврежденных корабля. Все это происходило в 90 милях от Кавказского побережья. Г.П. Негода надеялся, что из Геленджика поспеет помощь, и тогда корабли, держась вместе, смогут эффективнее отражать атаки вражеской авиации. Моряки лидера “Харьков” ценой героических усилий восстановили одну машину из трех, дав кораблю ход 9—10 узлов (напомню читателю, что узел — мера скорости, равная миле, — 1852 метра в час). Эсминец “Способный” взял на буксир “Беспощадного”, команда которого самоотверженно боролась за живучесть своего корабля. Но фашисты не отставали. В небе появились 5 “юнкерсов” под прикрытием 2 истребителей.

«Способный» тотчас дал полный ход и, маневрируя, открыл огонь. Команда “Беспощадного” тоже героически отражала атаки. Но неподвижно стоявший корабль не мог уклоняться от ударов. После попадания нескольких бомб “Беспощадный” затонул. Командир “Способного” немедленно радировал об этом в базу, К великому сожалению, радиограмма до адресата не дошла и комфлота не смог действенно вмешаться в ход событий. Пока корабли поднимали из воды людей с затонувшего “Беспощадного”, враг совершил очередной авиационный налет и потопил лидер “Харьков”. После прекращения воздушной атаки командир “Способного” приступил к спасению моряков “Харькова”. Но последовал еще один, самый крупный налет. В нем участвовали 25 пикирующих бомбардировщиков. “Способный” затонул от двух прямых попаданий бомб. Для спасения команд были высланы торпедные и сторожевые катера, тральщики и гидросамолеты.

Никогда не забуду напряженной атмосферы на командном пункте флота. Донесения и распоряжения следовали одно за другим. Но все усилия ни к чему не привели. Флот потерял 3 прекрасных боевых корабля и несколько сот моряков. В Туапсе встретил командира дивизиона Г.П. Негоду. Он спасся чудом, пробыв несколько часов в холодной осенней воде. Хотел с ним поговорить. Но он был так потрясен происшедшим, что разговора не получилось бы…»

Главным виновником потери трех кораблей был определен командир дивизиона Негода. В вину комдиву ставилось то, что он вовремя не бросил поврежденный лидер и тем самым не спас остальные два корабля.

Это, в частности, утверждает второй том военно-исторического очерка «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»: «…Капитан 2 ранга Г.П. Негода не выполнил указания командующего флотом, который с получением сообщения о повреждении лидера “Харьков” дал командиру отряда телеграмму о снятии личного состава и затоплении поврежденного лидера, а также о быстрейшем отходе в базу остальных кораблей. Эта телеграмма своевременно была доложена капитану 2 ранга Г.П. Негода».

Обратим внимание на то, что первые прилетевшие к плавающим в море морякам гидросамолеты имели вполне конкретную задачу — взять на борт командира дивизиона, если тот остался жив. Отметим, что в сложившейся ситуации такую команду мог отдать только нарком и командующий флотом. Но откуда у них такая забота о капитане 2-го ранга Негоде? Может быть, они стремились всеми силами сохранить для флота такого ценного специалиста по набеговым операциям? В это верится с трудом. Скорее всего, и наркомом, и комфлота в данном случае двигали две основные причины.

Во-первых, Негода был нужен им как главный свидетель происшедшего, то есть тот, кто мог бы наиболее полно и грамотно составить доклад обо всем происшедшем. Это было крайне необходимо хотя бы для того, чтобы избежать подобных ошибок в дальнейшем.

Во-вторых, на КП ЧФ все было уже решено, и стрелочник происшедшей трагедии был назначен. Им, разумеется, был все тот же капитан 2-го ранга Негода. Но для того, чтобы обвинить его во всех грехах, его надо было спасти. Именно поэтому командиры гидросамолетов имели такой жесткий приказ: искать и в первую очередь спасать командира дивизиона, а только после этого — уже всех остальных.

Отметим, что в своих мемуарах Н.Г. Кузнецов также обвиняет во всех грехах комдива. Он пишет: «…Позже мне довелось беседовать с участниками тех событий. Ясно одно — походы к побережью, занятому противником, сопряженные с очень большим риском, требовали особой внимательности. Закончив обстрел берега, командир дивизиона должен был, не теряя ни минуты, полным ходом отходить в свои базы. Ему ни в коем случае нельзя было задерживаться, даже когда удалось сбить немецкий разведывательный самолет. Поврежденный, потерявший ход лидер следовало покинуть. Сняв с него команду, либо оставшись на “Харькове”, Г.П. Негода должен был приказать остальным эсминцам следовать в базу, а сам ждать усиленного авиационного прикрытия или же подхода наших кораблей.

Случай этот еще раз доказывает, как много значит инициатива командира. Даже имея с ним связь, командующий с берега не мог повлиять на события. Морской бой настолько скоротечен, что все зависит от командира, от его находчивости, решительности, умения оценить обстановку».

На первый взгляд, все обвинения, в общем-то, справедливые. Однако посмотрим на все обстоятельства данного обвинения более внимательно. Во-первых, странным выглядит утверждение наркома о «скоротечности» развития событий вокруг отряда Негоды. С момента первой атаки немецких самолетов до второй, во время которой был поврежден «Беспощадный», прошло почти три часа, между второй и третьей атакой, когда был потоплен «Беспощадный» и поврежден «Способный», — еще два с половиной часа, между третьей и четвертой атаками, когда был потоплен «Харьков», — около часа, и между четвертой и пятой атакой, когда был потоплен последний из кораблей, «Способный», — еще около двух часов. Итого с момента первой и до последней атаки немцев прошло более восьми часов! Какая уж тут скоротечность! При этом до самого последнего момента корабли поддерживали радиосвязь с ФКП флота.

В рукописном очерке эскадры ЧФ, написанном ветеранами эскадры и хранящемся ныне в музее КЧФ, момент решения судьбы «Харькова» представлен так: «Получив радиограмму о случившемся (о повреждении “Харькова”. — В.Ш.), командующий флотом вице-адмирал Л.А. Владимирский сразу же доложил наркому ВМФ, находившемуся в штабе флота. Было принято решение: лидер “Харьков” потопить, и, сняв команду, уходить полным ходом к своим берегам. Однако командир отряда Г.П. Негода продолжал действовать по-своему».

Странно, но Н.Г. Кузнецов в своих воспоминаниях описывает все по-другому. Вернемся еще раз к описанному им диалогу с вице-адмиралом Владимирским, когда, придя на ФКП, нарком узнает о повреждении «Харькова»: