Книга Черная тропа - Оса Ларссон

— И что?

— Кто-то — я хочу сказать, что это скорее всего была она, — звонил домой Дидди Ваттрангу, ее брату, в четверг поздно вечером.

— Он уверял меня, что не знал, где она находится.

— Разговор продолжался четыре минуты двадцать три секунды. Мне кажется, он лжет. А ты как думаешь?

* * *

Маури Каллис стоял в своем кабинете и смотрел на двор.

Его жена Эбба появилась на белой дорожке. Шлем под мышкой, новый арабский жеребец на длинной узде. Его черная шерсть блестела от пота. Голова опущена от усталости и удовольствия.

С другой стороны появилась Ульрика Ваттранг. На этот раз без малыша. Наверное, он остался дома с няней.

Интересно, вернулся ли Дидди. Для самого Маури это мало что меняло. Встречу с «Африкан Майнинг Траст» он с таким же успехом проведет без него. Даже лучше. Дидди стал слишком ненадежен. Кроме того, с работой Дидди теперь справилась бы и мартышка. Не нужно напрягаться, чтобы найти инвесторов для проектов Маури. Сейчас, когда они потеряли веру в акции IT-компаний, а аппетит Китая на сталь невозможно удовлетворить, все просто выстраиваются в очередь, чтобы принять участие в его деле.

Пора отделаться от Дидди. Настанет день, когда он, его жена и их маленький принц будут вынуждены собрать свое барахло и проваливать с его земли. Это вопрос времени.

Ульрика остановилась, чтобы поговорить с Эббой. Жена покосилась на его окно, и он отступил назад. Занавеска качнулась, но снаружи это вряд ли было заметно.

«На нее мне наплевать», — с ненавистью подумал он об Эббе.

Когда она предложила раздельные спальни, Маури согласился без всяких разговоров. Пожалуй, это была последняя попытка с ее стороны спровоцировать конфликт, но он испытал лишь облегчение. Теперь ему не придется лежать и притворяться спящим, когда она рыдает, повернувшись к нему спиной.

«И на Дидди мне тоже наплевать, — размышлял он. — Я уже и не припомню, что мне в нем так нравилось. А вот с Инной все обстояло иначе», — подумал затем Маури.

Идет снег. До Рождества осталось две недели. Маури и Дидди учатся на третьем курсе Торгового института. Маури уже работает на полставки на ОМХ. Он начал отслеживать торговлю на сырьевом рынке, это теперь его специализация. Однако пройдет еще семнадцать лет, прежде чем его портрет поместят на обложке журнала «Business Week».

Кварталы вокруг Стюреплан словно взяты из рекламного фильма или как из игрушки — наполненного водой шарика, в котором идет снег, если его потрясти.

Красивые женщины пьют кофе в маленьких кафе. На полу у их ног стоят бумажные пакеты из «NK».[26]Снаружи одиноко падает снег.

Маленькие девочки и мальчики в пальтишках, словно взрослые в миниатюре, держатся за руку родителей и идут почти задом наперед, разглядывая рождественские огни в витринах. Дидди подтрунивает над ними в Эстермальме.

— У продавцов комплекс подражания Лондону, — смеется он.

Они идут к «Рич» в приятном состоянии легкого подпития, хотя времени еще шесть вечера. Но они уже решили, что надо отпраздновать окончание семестра.

На перекрестке улиц Биргер-Ярлсгатан и Грев-Тюрегатан они сталкиваются нос к носу с Инной.

Она идет под руку с пожилым мужчиной. Он намного старше ее, по-стариковски сухощав. Смерть напоминает о себе в его внешности: скелет просвечивает сквозь кожу, словно желая сказать, что скоро от него останусь только я. Кожа уже не сопротивляется ему, морщится складками на лбу, где выступает череп. Скулы торчат над впалыми щеками. На запястьях выступают косточки.

Лишь задним числом Маури понимает, что Дидди собирался пройти мимо, не здороваясь, но Маури, естественно, останавливается, и знакомство становится неизбежным.

Инну это нисколько не беспокоит. Маури смотрит на нее и думает, что она сама как рождественский подарок. Улыбка и блеск в глазах всегда наводят на мысль, что внутри — неожиданный сюрприз.

— Это Экке, — представляет она своего спутника и нежно прижимается к его плечу.

До чего нелепы все эти ласкательные прозвища среди дворянства и прочих высших слоев. Ноппе, Боббо или Гуггу. Инну на самом деле зовут Гонорина. Вильям всегда превращается в Вилле, а Вальтер — в Валле.

Мужчина протягивает свою старческую руку, покрытую пигментными пятнами, из недр своего дорогого, но уже несколько потрепанного шерстяного пальто. Маури противно ее пожимать. Он подавляет в себе инстинктивное желание осмотреть свою руку, чтобы узнать, не запачкалась ли она.

— Не понимаю, — говорит он, когда они с Дидди уже распрощались с Инной и ее спутником. — Так это и есть Экке?

Инна не раз упоминала о нем. Она не может пойти с ними, потому что они с Экке едут на дачу, они с Экке посмотрели такой-то и такой-то фильм… Маури представлял себе роскошного молодого парня с зачесанными назад светлыми волосами. Иногда у него возникала мысль, что Экке женат — раз они никогда с ним не встречаются, а Инна в основном отмалчивается. Впрочем, она никогда не распространяется о своих бойфрендах. Маури подозревал, что ее мужчины старше их и, по мнению Инны, у них нет ничего общего с ее братцем и Маури — мелюзгой, которая до сих пор ходит в школу. Но чтобы настолько старше!

Поскольку Дидди не отвечает, Маури продолжает:

— Он же старик! Что она в нем нашла?

Тут Дидди произносит легким тоном, но Маури чувствует, как тот держится за свою беззаботность, которая готова выскользнуть у него из рук, цепляется за нее изо всех сил, поскольку больше у него ничего нет:

— До чего же ты все-таки наивен!

Они стоят на тротуаре перед «Рич», посреди этой рождественской открытки. Дидди бросает свою сигарету в снег и не сводит глаз с Маури.

«Сейчас он меня поцелует», — думает Маури и не успевает понять, пугает его эта мысль или нет, как мгновение уже утекло прочь.

Другой день. Тоже зима. Так же метет снег. И у Инны есть хороший друг, как она его называет. Хотя это уже кто-то другой. С Экке она давным-давно рассталась. С новым мужчиной она собирается на Нобелевский банкет, и Дидди решает, что они с Маури должны зайти к ней в ее однокомнатную квартирку на Линейгатан и помочь застегнуть молнию на платье.

Девушка выглядит совершенно потрясающе, когда открывает им дверь. Ярко-красное платье до полу и губы, подведенные помадой того же цвета.

— Нормально? — спрашивает она.

Но Маури не в состоянии ответить. Тут он узнает, что означает выражение «лишиться дара речи». Помахав в воздухе бутылкой шампанского, он исчезает в крошечной кухоньке, чтобы скрыть свои чувства и взять бокалы.

Когда он возвращается, Инна сидит за маленьким столиком и накладывает тени. Дидди стоит позади. Он склонился над ней, опираясь одной рукой о крышку стола. Вторая рука заползла Инне под платье и гладит ее грудь. Оба смотрят на Маури и ожидают его реакции. Дидди незаметно приподнимает одну бровь, но не убирает руку.