Книга Пропавшее войско - Валерио Массимо Манфреди

— Да, — ответил кардух. — Над проходом высится гора, ее нужно занять заранее, иначе снова попадете в ловушку и вам уже никто не поможет.

Тем временем небо прояснилось, и солнце, начинавшее клониться к закату, подсветило облака красным и золотым, сообщая долине атмосферу мира и благополучия. Слышалось пение птиц, шелест листвы больших деревьев, подобных которым я никогда прежде не видела. У некоторых были огромные стволы и столь ветвистые кроны, что в их тени могло бы спрятаться более сотни человек. Другие, росшие ближе к вершине, имели более остроконечную форму, и зелень их выглядела гораздо темнее, даже приобретала ярко-синий оттенок. Повсюду лилась вода. В глубине долины она пенилась и грохотала среди громадных камней, стремительно падала по уступам скал, образуя взвесь из мельчайших брызг, в которых радугой преломлялся свет. В лесу украшала стебли цветов блестящими прозрачными жемчужинами. Мне, явившейся из края засушливых степей, все это казалось невероятным богатством, но также и признаком некой огромной и враждебной силы.

Нам предстояла очень трудная задача, поскольку в любом из двух проходов — том, что заблокировали кардухи, и том, который стремились занять наши, — хорошо просматривался второй. Военачальники решили, что нужно ударить по двум направлениям одновременно: Ксен нападет на кардухов, засевших у перевала, чтобы они подумали, будто мы хотим завладеть проходом, и таким образом отвлечет внимание от главного предприятия, а отряд добровольцев под покровом ночи последует за пленником и завладеет высотой над вторым перевалом. На рассвете звук трубы возвестит о том, что путь открыт. В этот момент враги заметят обман и бросятся в атаку, чтобы блокировать второй проход, и воинам предстоит любой ценой сохранить высоту за собой до тех пор, пока армия не завершит бросок и в дело не вступит замыкающий шествие отряд Ксена.

Ксен объяснил мне все это перед выступлением — так ясно и доходчиво, что я без труда все поняла. Вероятно, сказалась привычка жить среди воинов: теперь и я начинала разбираться в военной тактике, у меня стали появляться соображения по поводу того, как надо поступать в той или иной ситуации.

— Когда вы начнете приводить в исполнение план? — спросила я.

— Немедленно.

— И ты вызвался руководить отвлекающей атакой?

— Да.

— Но почему? Сегодня ты уже участвовал в битве, потерял двух лучших воинов. Другие могут сделать это вместо тебя, и никто не станет осуждать.

— Потому что я лучше всех подхожу для выполнения подобной задачи. И потому что Агасий-стимфалиец поведет людей ко второму перевалу с местным проводником. После меня он лучший.

— А Софос?

— Вне всяких сравнений.

— Да, ты прав: он — вне. Может, именно поэтому всегда появляется в нужное время в нужном месте.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Просто сложилось определенное ощущение… Мне тебя не хватает. С тех пор как мы вошли в эти края, вижу тебя лишь изредка и издалека. Я живу в постоянном страхе, что с тобой случится несчастье. Смерть в этой земле подкарауливает нас за каждым деревом.

Ксен потрепал меня по щеке.

— Смертный приговор висит над нами с тех пор, как мы попадаем в этот мир. Остается только узнать, как и когда.

— Я по-другому смотрю на это.

— Знаю. Ты борешься против смерти, считаешь, будто можешь изменить ход событий. Маленькая самонадеянная варварка.

— И мне это удается. Я видела аркадийца Никарха.

— Я тоже слышал, что он выкарабкался. Он состоит в отряде Агасия, с другими аркадийцами. Этот парень — крепкий орешек.

— Не подвергай себя риску понапрасну. Погибнуть ни за что — удел глупцов.

Ксен не ответил и взглянул на беременную девушку:

— Ее ты тоже хочешь спасти?

— Ее и ребенка.

Солнце садилось. Ксен надел шлем, взял щит и оставил мне на попечение своего коня Галиса. Это было чудесное животное светлого окраса, с большими выразительными глазами, тонкими ногами, сильными мышцами и длинной гривой, которую Ксен расчесывал каждый вечер, пока слуги чистили жеребца.

— Оставайся в укрытии. Они попадают в цель с невероятного расстояния. Я хочу найти тебя здесь, когда вернусь. Ты хорошо поняла? И его тоже, — добавил он, похлопав коня по крупу.

Галис довольно фыркнул.

Я улыбнулась и кивнула, и Ксен ушел.

Тем временем второй отряд под командованием Агасия приготовился выступать; они вели с собой проводника, руки его были связаны за спиной. Люди аркадийца выжидали в лесу, пока Ксен начнет нападение, вызывая на себя ярость кардухов.

Грубые и свирепые люди.

Им оказалось недостаточно, что мы собираемся уйти из их страны: они хотели, чтоб все мы простились с жизнью за появление в горах. Никто из нас не должен выжить. Нередко я размышляла о том, что подобная остервенелая целеустремленность имеет под собой иную причину, нежели просто защита территории, но кардухи, видимо, хранили свою тайну очень ревностно, если, конечно, она вообще существовала.

Я велела девушке никуда не двигаться и оставаться в укрытии, спрятала Галиса за вековыми деревьями, а сама отправилась на поиски места, откуда могла бы следить за ходом событий.

Ксен скакал вверх по склону на сменном коне: я видела, как белый гребень колышется на ветру. Солнце скрылось, и долину заливал бледный, призрачный свет. Отряд, выстроенный веером, следовал за командиром под прикрытием щитов.

Над перевалом уже сгущались грозовые тучи, озаряемые молниями. Вскоре полил сильнейший дождь — ручьями, потоками. Ксен прокричал что-то, преодолевая раскаты грома, и повел людей на штурм перевала. Но, как только они начали карабкаться по склону, сверху раздался еще более угрожающий грохот, словно гора распадалась изнутри. Я увидела, как груда камней катится вниз с чудовищным гулом. Они сталкивались друг с другом, подпрыгивали на уступах, гремели, увлекая за собой новые глыбы. Ксен закричал еще громче, превозмогая жуткий шум оползня, и его люди кинулись в укрытие.

Те, кто не успел вовремя спрятаться под достаточно большим выступом скалы, распластались на земле, накрывшись щитами.

Гроза свирепствовала все сильнее, и при каждой вспышке молнии доспехи наших воинов, блестящие от дождя, загорались, словно огонь. По-видимому, между нашими и позициями кардухов существовало какое-то препятствие, хоть я и не могла его разглядеть: Ксен остановился и старался пробраться к ним то с одной стороны, то с другой, но у него не получалось. При каждой попытке горцы сбрасывали большое количество камней, и булыжники порождали настоящие обвалы. Это было ужасное зрелище, и молнии делали его еще более пугающим. Одна из них попала в гигантское дерево: оно с чудовищным грохотом рухнуло на пути атакующих и вскоре вспыхнуло, словно факел, озаряя всю долину сиянием.

Ксен дождался, пока сила пламени поубавилась, и продолжил атаки, одну за другой, отвлекая врагов, пока не наступила ночь. Лишь затемно греки вернулись в лагерь; кроме того, люди устали. У многих сил вообще не осталось. Я смотрела, как они возвращаются, и сердце мое сжималось. Грязь покрывала их, многие истекали кровью, некоторые опирались на товарищей, зажимая руками раны, а в глазах у них стояло выражение, которое трудно описать, невозможно забыть.